эта на полу на одеяле лежит, дитё держит. А он забыл спросить, как звать её. Нехорошо получилось, неправильно.
— А на кой ты её в дом тащил? — продолжила его отчитывать врачиха. — Туда бы и вызвал скорую. В героя поиграть захотелось? И как теперь, что нам с ней делать? Ни полиса, ни паспорта. Кто за неё платить будет? Ещё скажи, что ребёнка спасал, придурок.
Ярослав злился, он понимал, что ничего не может сделать с чёрствостью врача, но отправить в роддом родильницу просто обязан, да и ребёнка надо осмотреть, мало ли что у него. Кричал-то малец справно, но худой, кожа на косточках висит.
— Вам деньги нужны? Так я заплачу и в роддом с вами и с ней поеду, прослежу, чтоб вы её с ребёнком по дороге не выкинули. А завтра докладную напишу Виктории Павловне. Думаете, я законов не знаю? И вы обязаны оказать помощь роженице, вне зависимости, есть у неё документы или нет.
Врач осуждающе покачала головой, брезгливо глянула на девицу. И обратилась к ней:
— Лет тебе сколько?
— Семнадцать, — ответила та и залилась слезами. — Вы у меня сыночка моего не отбирайте, я ж люблю его. Я что, виновата, что меня мать выгнала? Где я, по-вашему, жить должна была? Хорошо тепло, да приютили меня, вот я в сарае тут и жила, я ж и не пила почти, только чтоб согреться.
— А в туалет зачем рожать пошла? — Врач сочувствовать родильнице вовсе не собиралась.
— Так меня так научили. Сказали, утонет, и не найдёт никто. А он живой, живого я люблю. Без него я б домой вернулась, зима ж скоро. Теперь и не знаю даже.
— Ну, герой-спасатель, видишь, всё равно она ребёнка бросит. Молодой ты ещё слишком, пойдём на улицу поговорим, а фельдшер осмотрит новорожденного.
Они вышли на крыльцо.
— А ты, случайно, не отец?
— Нет, я её вижу впервые. Сколько вы хотите?
Врач со скорой рассмеялась ему в лицо.
— Ты взятку мне предлагаешь? А потом сумму Виктории Павловне пропишешь в докладной?
— Ничего я не пропишу, пять тысяч хватит, чтобы её в больницу с ребёнком доставили?
— В карман клади.
Ярослав только успел засунуть деньги в карман жилета врачихе, как у калитки остановилась патрульная полицейская машина. Из неё вышли двое и направились в сторону дома.
— Старший сержант Головков, — представился один из них. — Документы предъявите, пожалуйста, — обратился он к Ярославу.
Ярослав снова достал паспорт.
— Значится, вы у нас Поляков Ярослав Андреевич? Так?
— Так, — понуро ответил Яр.
Между тем девицу положили на носилки, попросили второго патрульного помочь и унесли её в машину скорой, ребёнка взяла фельдшер.
Как только скорая отъехала, сержант продолжил разговор.
— Что вы в чужом доме делаете, господин Поляков?
— Дом я снял, завтра договор оформлю, работать я сюда приехал, просто — работать.
— Зачем так нервничаете, если ни в чём не виноваты? И что это за женщина с ребёнком, которая нигде не прописана и находится в розыске?
— Откуда я знаю, в каком розыске она находится, если я сам её в туалете нашёл в уличном! Я имя её не спросил даже.
— Что вы с ней делали? И зачем в дом привели?
— Она рожала! Я роды у неё принял.
Сержант смеялся, он смеялся и смеялся и не собирался покидать помещение.
Ярослав злился, ему очень хотелось есть, пить и в туалет, и всё это одновременно.
— Товарищ сержант, я задержан?
— А что?
— Если нет, то разрешите мне в туалет сходить.
— Вас проводить? А то ещё там вторую бомжиху рожающую обнаружите.
— Не смешно.
Ярослав вышел на улицу и направился в сторону туалета, сержант за ним. Яр поднял веник и демонстративно смёл всю паутину, прежде чем войти. Как он злился! Ведь прекрасно понимал, что без взятки сержант не уйдёт, а за что ему платить — совершенно непонятно. Ладно, врачу скорой, так они хоть мать с ребёнком в роддом забрали, а этим? И жить теперь на что? Вот завтра отдаст он деньги за аренду дома да залог, и с чем останется? Если бы кто знал, как ему не хотелось звонить отцу и просить. Тот ведь предупреждал. Нет, он не откажет и поможет всегда, но начать самостоятельную жизнь с просьбы подкинуть денег в первый же день просто ужасно.
Как так получилось? Он всё рассчитал, включая непредвиденные обстоятельства и даже подарок Косте.
Мать его не простит. И за то, что на день рождения к её сыну не придёт, и за отсутствие подарка. У Костика такая дата, ему двенадцать лет исполняется. Типа он просил рожать этого Костика…
Пора из туалета выходить.
Сержант ждал его на улице.
— С облегчением вас, господин Поляков. Пройдёмте в дом, протокол составим.
— Какой протокол? О чём? Что вы от меня хотите? — Ярослав не понимал сержанта, но чувствовал, что пока тот не получит деньги, он никуда не уйдёт.
— Можем проехать в участок. А можем договориться. Роды вы у несовершеннолетней принимали, может быть, и ребёнок ваш. А это статья. Вот сами посудите, зачем бомжиху в дом брать?
— Интересно, во всем мире, прежде чем обвинить человека, собирают факты, доказывающие его вину, а у нас вечно оправдываться надо. Я понял, просто так вы не уйдёте, мы договоримся, но только первый и последний раз. Я тут жить намерен и платить вам за это не собираюсь. Ясно? И думаете, что я на вас управу не найду? Найду, так что забудьте сюда дорогу.
— Уговор, пять штук — и мы добрые друзья.
Идти в магазин и покупать продукты уже не хотелось, да и что можно купить? Денег нет, дай бог завтра договориться с хозяевами дома. А то вдруг за ночь цену поднимут.
На душе пакостно, как будто грязью её измазали. Настроение на нуле, но есть-то хочется. Снова пересчитал деньги, понял, что на непредусмотренные обстоятельства надо гораздо больше, чем он думал. Вот они падают ему на голову одно за другим, эти самые что ни на есть непредвиденные, и деньги жрут.
Он всё же собрался и пошёл в магазин. Решил купить хлеба и кефира, кофе, пусть растворимый и подешевле, главное же кофеин, а ещё сахар со сливками. Утром обойдётся кофе, а вечером поужинает кефиром с хлебом. А ещё курицу надо и после работы в роддом зайти, бульон с мяском девице передать. Уж больно ребёночка жалко. А так кормить будет — он и поправляться станет.
По дороге рассматривал дома вдоль улицы: красивые, все двух-трёхэтажные, дворцы прямо. Вот
