у прилавка с прокладками, считала эти ебучие капли. Как можно было нихуя не замечать?
— Я ебу, что ты там покупаешь?
— Признай, что ты, пиздец, не внимательный.
— Два года. Яна, еб твою мать, — тер он лицо.
— Я в курсе, информацией о том куда и как именно со мной делиться не обязательно.
— Блять, Яна! — попытался свернуть ей шею взглядом Леша.
— Еще не блядь, но кто знает, как я кончу.
Расхохотавшись ему в лицо, она убежала к себе, заметив в руках Леши диванную подушку. Так и не швырнув в нее вещью, Леша тоже засмеялся. Она была невыносима, все же чувство облегчения победило злость. Внезапно Лешу осенило, что, возможно, в самые яркие истерики за последние два года у нее были месячные. Может она не всегда цепляет его из-за паршивого характера, иногда просто бушуют гормоны? Минутой молчания Леша проявил соболезнование Яне, которой не повезло с полом, и заорал, чтобы она вырубила музыку и шла спать. Было четыре часа утра.
Через год мало чего изменилось. С Яной было все сложнее, хоть общие интересы добавлялись с молниеносной скоростью. Благодаря влиянию Леши, Яна слушала тяжелую музыку, обожала байки и ругалась красочным матом. В целом все было неплохо, но если дело шло к конфликту, Яна вгрызалась в уязвимые места мертвой хваткой.
Однажды вернувшись из мотомастерской, Леша завопил, как бывало часто:
— Есть что пожрать?!
Тишина в ответ насторожила, поэтому он решил заглянуть к Яне. Дверь, как обычно, нараспашку, вот только Леша забыл и о пустом желудке, и об отсутствие ответа, когда увидел ее. В огромной футболке-платье она сидела на подоконнике, ее волосы укоротились раз в пять. От неожиданности увидеть ее с каре Леша вдохнул прокуренный воздух, а выдохнул придавленным:
— Нахуя ты волосы отхерачила?
— Тебе что не нравится? — захлопала она ресничками.
— Чем здесь, блять, пахнет?
— Твоим хуевым чувством такта.
Принюхавшись, Леша определил причину и подошел к ней с лицом искривленным крайней степенью недовольства.
— Ты что, блять, курила?
— Кто бы мне продал сигареты в пятнадцать?
— Что в кулаке?
— Ничего, блять. Отъебись от меня.
— Показывай, я же разожму, — цедил Леша.
Улыбнувшись перевернутой улыбкой, Яна швырнула прямо в него окурком. Леша не поленился поднять и рассмотреть.
— Блять, мои сигареты? Совсем охуела?
— Я взяла всего две, жадный ты мудила.
Яна пыталась убить его взглядом, скрестив руки на груди и строя вселенское презрение. Переводя взгляд с ее коротких волос на окурок, и так снова и снова, Леша столкнулся с отрицанием. Ему не хотелось верить, что это все происходило с ним. Как же все было спокойно и прекрасно, пока Яна не начала творить всякую дрянь. Сигареты, внезапные стрижки? Он все это знает, хоть и плохо помнит. Как могло оказаться, что он по-другую сторону и теперь должен отчитывать ее за курение? Может забить, как обычно, и пусть делает, что хочет? Отрицание ушло вместе с торгом, Леше пришлось смириться с ролью ранее неизвестной. Сторона занудного ограничивающего взрослого — не думал он, что окажется на ней.
— Еще хоть один ебаный раз найду с палкой, тебе будет пизда. Один ебаный раз! Ты меня услышала?
— Серьезно, блять? Ну давай, почитай мне лекцию о вреде курения! — плевалась ядом Яна. — На себя посмотри, лицемер хуев! Куришь по две пачки в день, раз в неделю обязательно набухаешься в говно и будешь меня учить жизни?! За собой следи! Уверена, что сам уже в десять парил, а я вообще-то уже взрослая!
— Взрослая? Так пиздуй тогда зарабатывать и жить отдельно! Думаешь, взрослыми становятся, когда курят и маты загибают?
— Блять, какой ты невыносимый!
— Я тебе, сука, устрою здесь курилку, блять. Еще раз такую хуйню выкинешь, потом не жалуйся! — орал Леша.
— Что, блять, повоспитывать решил впервые за пять лет? Да пошел ты нахуй!
— Это ты сейчас пойдешь нахуй из моего дома! Выражения выбирай!
— Какой же ты конченый мудила. Тебя вообще ебет: курю я или нет?
— Будешь совершеннолетней так пиздуй курить, бухать, да хоть колоться. Пока сидишь в моем доме и тратишь мое бабло, правила устанавливаю я!
— Да подавись ты своими хуевыми правилами! — в Лешу полетел и второй окурок.
— Какого хуя ты вообще шляешься по моей комнате и трогаешь мои вещи, пока меня нет?
— Сигарет, блять, жалко? Серьезно? Куплю новые, не переживай!
— В комнату мою не ходила чтобы больше. В твою так только с блядским ритуалом можно попасть, а моя скоро общественным местом станет.
— Какой же ты еблан, Леша. Пиздуй в свою драгоценную комнату и кури блядские сигареты. Чтоб тебе одна в горло проскользила и сдох страшно и болезненно! А я, блять, не зайду, чтобы херакнуть в солнечное сплетение, потому что ты ебаный собственник, таким и сдохнешь, блять!
— Блять, — растянул Леша и хлопнул дверью с обратной стороны.
Ему казалось, что он чувствует, как расплавляется мозг. За пять лет жизни с Яной он научился останавливаться, когда хотелось ударить. Собственная медитация с сигаретой во рту на балконе под хеви-метал сделала свое дело. Стараясь не думать об очередной идиотской ругне с наглой малолетней засранкой, он закончил работу на сегодня, заказав недостающие детали из зарубежных складов.
Из комнаты он вышел только часа через два. Сокрушенный запахом еды, Леша непроизвольно завернул на кухню. Казалось, Яна только этого и ждала: как только он вошел, она засияла, как отполированный бампер. Ни следа злобы или заносчивости, сама любезность с белозубой улыбкой в треть лица.
— А я пожрать приготовила, — стрельнула она глазками. — Я же знаю, что ты так ничего и не сожрал. Если бы не я, давно бы уже сдох от голода.
— Доставки еды же не существует.
— И что ты в последний раз заказывал? Пиццу в две тысячи восьмом? Даже заказываю я, тебе просто лень разобраться в этой хуйне, — пожала плечами Яна.
— Что приготовила?
— Хуй догадаешься, — пихнула его плечом Яна. — Борщ.
— Ты приготовила ебаный борщ?
— Неожиданно, да?
— Он хоть съедобный?
— Он охуенный.
Поставив перед Лешей тарелку и банку со сметаной, Яна уселась напротив, умиленно сложив руки под головой. Попробовал он не без опаски, и лицо перекосило еще сильнее, чем когда увидел ее с сигаретой.
— Правда, охуенный?
— Да. Ты умеешь варить борщ?
— Мне кажется, я умею в этой жизни все.
— Просто так хуй бы ты стала варить борщ. Произошла какая-то хуйня, да?
— Как сказать, — вздохнула Яна. — Тебя вызывают в школу.
— Что блять?
Леша подавился борщом. Лицо Яны мрачнело также стремительно, как он пытался
