об этом узнал отец Анастасии, то Матвею досталось еще больше.
Но Кривошеин был настырным и продолжал свое.
– Настен, может быть, на свидание сходим? – Матвей перегородил ей дорогу рукой, вальяжно облокотившись о стену. – Ты уже давно девушка свободная, а я тем более.
– А как же Иринка, что – у вас уже прошла любовь?
Матвей скривил губы в ухмылке, достал сигарету, закусил фильтр зубами, хотел уже было прикурить, но Анастасия посмотрела строго. Зажигалка и сигареты исчезли в кармане.
– Так расстались мы, она гулящая оказалась, ее видели с Гришкой Федосеевым из пятого подъезда в клубе.
– Господи, Матвей, вы как маленькие, ей-богу! Тебе сколько лет? Двадцать пять? А все ума нету, Иришка твоя замуж хочет, а ты – нет, вот она и делает все тебе назло.
– Вот и я назло пойду с тобой на свидание. И в жены возьму, как хотел.
– Не надо ничего делать со мной назло. Дай пройти, устала я.
Матвей не послушал, взъерошил волосы, снова ухмыльнулся. Здоровый, широкоплечий, как медведь. Про Матвея можно было сказать: «Сила есть, ума не надо». А еще небритый несколько дней, как лесоруб. Вот новому секси-боссу щетина шла.
Господи, да о чем вообще она думает?
– А если не пущу, то что?
– Расскажу Иринке, что ты ко мне пристаешь, она тебе глаза выцарапает. И, Матвей, побрейся, а то ты словно грязный.
– Это брутальная щетина, между прочим, это сейчас модно.
– Кривошеин, ты и брутальность – это две несовместимые вещи. Дай пройти, надоел.
Матвей наконец убрал руку и пропустил девушку, Анастасия быстрее побежала по лестнице, чтобы опять не вступать в ненужный и пустой диалог.
– Ничего, ничего, ты все равно будешь моей, крошка! И родишь трех сыновей!
– Ага, мечтай.
Зайдя в квартиру, включила свет в прихожей, Анастасию встретил кот. Он был недоволен, сидел на пуфике и с осуждением смотрел на хозяйку своими шоколадными глазами.
– Извини, Маркиз, так получилось, и не надо на меня вот так смотреть, между прочим, я тебя кормлю и меняю в лотке наполнитель.
Маркиз спрыгнул, демонстративно отвернулся, ушел в комнату, помахивая пушистым хвостом.
– Ну ладно-ладно, ну и не надо, придешь за кормом, тогда и поговорим. Господи, кто бы услышал, что я разговариваю с котом, подумал, что я умалишенная.
Нужно было срочно снять промокшие сапоги и всю одежду, принять душ, заварить чай с ромашкой и доесть вчерашний ужин. А то с этим новым начальником Ветрова так толком и не пообедала, лишь Лена принесла бутерброд, а Катя передала шоколадку.
Настя обещала позвонить подружкам, рассказать, как прошел рабочий день с новым начальником, но реально было не до них. А еще не давали покоя поцелуй и помятая машина.
***
– Больше ничего не желаете?
– Нет, спасибо. Принесите счет.
– Хорошо.
Официантка улыбалась так, что было видно все коренные зубы, Сергей не ответил, но проводил девушку взглядом.
Все-таки попка у его секретарши была лучше, такая аккуратная, и ножки длинные, и вся она миленькая, маленькая, и губы сладкие.
Волков откашлялся, понимая, что начинает возбуждаться при мысли о дерзкой Красной Шапочке, а ему этого делать нельзя, у него работа.
Он приехал в этот городок не роман крутить, а отбывать наказание.
За что?
Да за то, что трахал дочку генерального директора.
Их роман – если только перепих можно было назвать романом – продолжался три месяца. Элина сама выпрыгнула из кружевных трусиков, Волков даже усилий не приложил никаких. И вот в один «прекрасный» момент их застукал ее папа.
Вот именно за то, что Волков не в то время и не в ту женщину сунул член, он был сослан в филиал. А ждал другого повышения – он метил стать главой отдела развития, шел к этому пять лет – и вот, рухнул вниз.
Как говорится, это фиаско, братан.
– Алло, котик, ну как ты?
Когда вышел на улицу из ресторана, позвонила Элина и сладко замурлыкала.
– Нормально, – поморщился от ее «котик».
– Ну не обижайся, папа скоро остынет, и ты вернешься, а если будешь очень хорошим котиком, то у тебя будет больше, чем было. А хочешь, я приеду на выходные? Отдохнем, ты мне покажешь местные достопримечательности.
Волков достал из кармана пуховика пачку сигарет, покрутил в пальцах, вроде бросил курить, а вот сейчас тянуло начать снова. Прикурил, с наслаждением затягиваясь, выдыхая дым в морозное небо.
– Как хочешь. Но у меня много работы, на меня возложены большие надежды, твой отец так и сказал. Филиал должен быть лучшим по всем показателям. Извини, я устал, не спал сутки, давай потом поговорим.
– Окей, целую, котик.
Волков отключился, облокотившись на капот внедорожника, продолжал курить.
Он столько лет бежал от провинции, но она его догнала.
– Серый Волк, а для чего тебе такие большие глаза?
– Это для того, чтобы лучше видеть тебя, Красная Шапочка.
Мужчина скользит взглядом по лицу девушки, шее, обнаженной груди. Во рту скапливается слюна, хочется наброситься на набухший ярко-розовый сосок, облизать, засосать.
– Серый Волк, а для чего тебе такие большие руки?
– Это для того, чтобы трогать тебя, Красная Шапочка.
Он дергается, хочет потрогать ее гибкое тело, но не может этого сделать. Оказывается, он все это время привязан к кровати, оба запястья сдавливает тонкий шелковый пояс. Девушка сидит сверху, она действительно совершенно обнаженная, ерзает на нем. Член давно стоит, яйца тяжелые, но она и не думает даже прикасаться к нему.
– Серый Волк, а для чего тебе такие большие зубы?
Девушка наклоняется, красная вязаная шапочка падает с ее головы. Светлые волосы рассыпаются по плечам, она трогает, ведет тонким пальчиком по губам мужчины.
– Это для того, чтобы съесть все твои сладкие булочки и пирожок.
Дергает руками, пытаясь освободиться, уже насилуя взглядом эту развратную Красную Шапочку, которая сидит на нем, дразнит и не дает ничего сделать.
– Серый Волк, а для чего тебе такой большой… член?
Девушка сползает ниже, наконец трогает его, скребет тонкими ноготками по животу, вызывая мурашки. Задевает головку члена, сжимает его пальцами, опускается, дышит на него. Ее сочные полные губы так близко, что мужчина реально готов завыть волком.
Дергается сильнее, пытаясь вырваться, взять ее за голову, насадить этот сладкий ротик на свой стояк и почувствовать тепло и влагу.
– Ай… ай… ай… какой плохой, очень плохой Серый Волк.
– Развяжи меня, а ну развяжи, сучка…
Мужчина с силой дергает правой рукой, но кричит от боли.
– Дьявол! Да твою же мать…
Волков проснулся от острой боли
