Рабочая неделя закончилась, и люди вечером разбредаются по пабам и ресторанам, чтобы выпить пива и пообщаться. Часто это превращается не в простые посиделки с друзьями, а в большую попойку. Во всём мире англичан считают чопорными и сдержанными, но это не так. Помахать кулаками после нескольких пропущенных пинт пива здесь в порядке вещей, особенно во время футбольных соревнований. Сама была свидетельницей такого замеса однажды, правда из окна автомобиля. Толпа на толпу. Даже полицейские с трудом их успокаивают. Британцы это называют просто — пятничное пиво.
Вот и здесь сидит пара компаний, потягивая пенный напиток. Одна — четверо мужчин под пятьдесят, вторая — молодые, лет по двадцать или чуть больше. Шестеро шумных. Любая шутка или действие у них вызывает громкий смех.
У мамы нервоз, она привыкла есть в местах, где люди уважают пришедших и не шумят. Замечаю, что у неё даже глаз задёргался.
Ухмыляюсь внутри. Сделать это явно — получить долгую лекцию про то, что я невоспитанная. Манеры — лицо леди… Поэтому молчком ковыряю вилкой в тарелке какое-то блюдо из морепродуктов. Есть не очень-то хочется. Но после ужина мне дано разрешение покататься на роликах. Набережная вся из плитки, не погоняешь, но недалеко есть какой-то памятник и там асфальтированные дорожки. Вот там можно.
Очередной смех от компании молодёжи. Кошусь немного на них. Там весело. И дым коромыслом. Даже две девушки с сигаретами в зубах.
Но останавливает мой взгляд даже не это. Один из парней пристально смотрит на наш столик, слегка улыбаясь краешком рта. Первое, что приходит в голову — пялится на маму.
Ещё бы! Красивая стройная блондинка. В свои тридцать четыре тянет от силы на двадцать пять. Многие, увидев нас вместе, считают сестрами. Хоть мы и не похожи абсолютно. Я копия отца: высокая черноглазая с длинными, ниже попы, черными волосами. На маму похожа Стаська.
Но я ошиблась. Когда мать отошла в туалет, он всё так же пялился.
Кретин, мне пятнадцать!
Одно слово мимо проходящему бобби и ты пойдешь под суд за домогательства. Ну, или как минимум оплатишь огромный штраф. Но проблем как-то не хочется. Пусть «живёт». Только от этого взгляда неудобно. Неспокойно… Я ерзаю на стуле. А глаза сами просятся посмотреть на него. Он замечает и слегка улыбается.
Шатен, крепкого сложения, выше среднего, кажется. Скуластое лицо, прямой нос с островатым кончиком. И стального цвета глаза. Красивый… Одет просто: джинсы и белая футболка, на спинке стула висит рюкзак и поверх кепка.
— Ты поела?- прерывает моё созерцание прекрасного подошедшая мама.
— Да…- прячу взгляд, чтобы она не догадалась, чем я занималась.
— Тогда идем, ты ещё покататься хотела,- берёт сумку и вешает через плечо.
— А расплатиться?
— Уже, — даже не поворачивается в мою сторону, просто идёт на выход, плавно покачивая бёдрами.
Смогу ли я когда-нибудь стать такой, как она?
Вряд ли… Я мягче. По крайней мере, мне так кажется. Я даже «нет» четко и без запинки произнести не могу. А чтобы сказать в лицо, как мать или бабушка, что я думаю о человеке — у меня смелости не хватит. У меня есть сила воли, но она распространяется только на учебу. А вот уверенности — ноль…
Мама оставляет меня в парке у побережья, где я, надев ролики, рассекаю по дорожкам. Сама садится на скамейку так, чтоб я не выпадала из вида и наблюдает.
Постоянный контроль. Хорошо охраны, как в Москве нет. За богатого отпрыска всегда трясутся, я не исключение.
Кататься не очень удобно, дорожки под наклоном к берегу. Здесь хотя бы асфальт есть, но некоторые финты уже не покрутишь. Остаётся только делать змейки и немного крутиться на месте.
В какой-то момент замечаю, что сюда приходит всё та же компания из ресторана. В руках бутылки с пивом, мерзкий пьяный смех. Иногда хочется сделать два пальца в рот. И снова холодный пристальный взгляд серых глаз. Он не пьёт, кстати. Закодировался бедолага?
Ладно, хочешь смотреть — смотри. Начинаю крутить разные фишечки, если таращится, то пусть уж со всех сторон поглазеет. Он только слегка улыбается. Я привыкла, что на мои танцы смотрят с восхищением и открытым ртом. А тут только губы слегка скривил!
Да пошел ты! И разгоняюсь…
Я сделала это напрасно. Именно эта дорожка уходила резко вниз к линии берега, и я не справилась. Меня понесло… Даже ухватиться не за что для остановки. Один выход — падать. И я падаю… Меня тащит ещё несколько метров по асфальту, а я в коротких шортах. Резкая и жгучая боль по всему боку левой ноги, содрала кожу, и мелкие камушки впились в рану. От болевых ощущений трудно дышать, а слёзы застилают глаза.
Вдруг кто-то подхватывает под руки ведёт в сторону скамейки. Поворачиваю голову в сторону «хозяина» рук. На меня с волнение смотрят всё те же серые глаза. Усаживает на ближайшую лавочку и присаживается на корточки у моих ног. Осматривает рану. Что-то спрашивает. От болевого шока не понимаю, что он говорит.
Черт! Он же на английском!
— Руки от неё убери!- с агрессией в голосе появляется рядом мама.
— Я просто хотел помочь… — растерянно оправдывается красавчик.- Ей в больницу надо, рана серьёзная, может воспалиться…
— Без сопливых! — но он не понимает её слов, здесь так не говорят. Это чисто русский посыл. — Идти сможешь?- обращается ко мне, снимая коньки и обувая на меня кроссовки.
— Наверное… — мямлю в ответ.
Но я передумала, как только наступила на ноги. Они подкосились. Красавчик, стоявший рядом, быстро среагировал — тут же подхватил снова под руки.
— Я помогу донести до машины,- настаивает.
Мать посмотрела на него с каким-то презрением, но от помощи не отказалась. Просто молча пошла к нашему джипу.
Вот такая у меня мать…
Парень действительно крепкий и спортивный, нёс меня как пушинку. Даже не запыхался. Только сердце билось, как оголтелое. Я чувствовала его биение. У меня самой оно стучало не реже.
Меня, полулежа, усадили на заднее сиденье. Нога горела огнём.
— Где здесь госпиталь покажешь? — обратилась мать к незнакомцу.
— Конечно, только рюкзак свой захвачу, — соглашается сероглазый.
Через минуту он уже усаживается на пассажирское сиденье спереди.
Дорога заняла минут десять. В приёмном покое меня быстро укладывают на каталку и увозят в перевязочную.
Ольга Ивановна.
Довыпендривалась!
Я сразу заметила, как она косится на эту компашку. Особенно на этого… Стоит рядом и озабоченность изображает.
Не удивительно, ей пятнадцать… Уже мальчики на уме. Поэтому и забрала её с собой в Лондон год назад. Родители с ней не справятся в пубертат. Я себя ещё помню в этом возрасте.
Аня хоть и послушная, но это временно. Скоро проклюнется характер, а в нашей семье у женщин он не сахар. Хлебнем мы с ней ещё проблем…
— Спасибо!- холодно обращаюсь к парню.
— Не за что, — удивленно смотрит на меня.
Не ожидал, что я могу быть вежливой? Могу. И благодарной тоже.
— Только сильно не мечтай, ей всего пятнадцать,- защищаю свою дочь.
— Я и не думал,- пожимает плечами.
Ну, да, так я и поверила.
Она растет, и я вижу, как на неё заглядываются. Самое противное видеть, как пускают слюни взрослые мужики. Сашка вообще бесится, с друзьями некоторыми из этого все связи разорвал.
Ух, не одну сотню сердец она разобьёт, когда вырастет. Красавица. Всё впитала. Уже сейчас есть на что посмотреть, а что будет через пару лет⁈
Пока дочери обрабатывают раны, заполняю на стойке необходимые документы, а когда предъявляю дипломатический паспорт, смотрят как на экспонат в музее, широко раскрыв глаза. Две медсестры переглядываются, и так же молча всё оформляют. Ну и отлично. Всегда работает…
Через полчаса Аньку вывозят из процедурной на коляске. Нога от бедра до колена забинтована. Немного охватывает волнение. Не дай Бог, шрамы останутся. Или танцевать не сможет. Но врач успокаивает, что если всё правильно обрабатывать, то всё пройдёт отлично и никаких следов не останется.
Паренёк, не знаю, как его зовут, да и знать не хочу, помогает докатить коляску до машины и усадить дочку. Немного смутил взгляд врача в его сторону, они явно знакомы, заметила, что кивнули друг другу в приветствии.
— Тебя подкинуть до дома? — спрашиваю из вежливости. Всё-таки помог.
Он тушуется. Неудобно…
— Садись, дорогу только покажешь, мы в этом городе проездом,- не выдерживаю.
Устраивается спереди, бросает взгляд через плечо назад. Аньке дали обезболивающее с седативным действием. Врач сказал, что через полчаса она уснёт. Надо будет найти кого-то
