Мое сердце пропустило удар. Мамочка. Я было подумала поправить ее, но это казалось ненужным. Я дала Тине немного наличности, выпустила ее из квартиры, и пошла принять душ.
Горячая вода успокоила и расслабила меня, убрав мою боль и неудобство. Но, однако, ничем не помогла избавиться от моего чувства вины. Впервые я испытала двойные угрызения совести от того, что изменила… из-за того, что вообще так поступила, и из-за того, что так этим наслаждалась.
Вздохнув, я обернула полотенцем волосы, надела халат и пошла проверить Люка. Кроватка остановилась, и все было тихо.
На цыпочках подойдя к кроватке, я заглянула в нее, думая, что ребенок спит. Но он смотрел на меня сонными глазками.
— Ты еще не спишь, Люк? — тихонько спросила я. — Чего ты ждешь?
В ту же секунду, как он заметил меня, он пошевелился и стал сучить ножками, а его рот сложился в младенческую улыбку.
Его первую улыбку.
Меня изумила эта непроизвольная реакция на меня. Это ты, я тебя ждал. И я почувствовала сладкую боль, которая дошла до моей души, и я забыла обо всем в тот момент. Я заработала эту улыбку. Я хотела заслужить еще миллион таких же от него. Не думая, я потянулась к Люку и подняла его из кроватки, жадно целуя его теплое личико, его улыбающийся ротик. Я вдыхала запах присыпки, подгузника, невинный аромат.
Я никогда не испытывала подобного счастья.
— Ты только взгляни на себя, — шептала я, зарывшись носом в его шейку. — Посмотри на эту улыбку. О, да ты наимилейший мальчик. Самый милый мальчик…
Мой мальчик. Мой Люк.
— Вау, — сказал Дэйн, войдя в квартиру, после того, как крепко обнял меня в дверях. Он окинул взглядом дизайнерское оформление, большие окна, потрясающий вид на город и одобрительно присвистнул.
— Здорово, правда? — спросила я с улыбкой.
Дэйн остался таким же, как всегда — теплым, добродушным и красивым. Он был ниже и худее Джека, мы идеально подходили друг другу, когда он меня обнимал. Его вид тут же напомнил мне обо всех причинах, которые когда-то свели нас вместе. Он был человеком, которого я знала лучше любого другого, человеком, который никогда не выводил меня из равновесия. В жизни редко встречаешь людей, о которых с уверенностью можно сказать, что они никогда не сделают тебе больно, не станут читать тебе наставлений. Дэйн был одним из них.
Я показала ему Люка, и он послушно повосхищался ребенком, потом я усадила Люка в прыгунки, нацепила на них кольцо с игрушками, чтобы ему было чем заняться, и села на диван рядом с Дэйном.
— Не знал, что ты так хорошо ладишь с детьми, — сказал Дэйн.
— А я и не лажу. — Я взяла Люка за ручку и показала ему, как передвигать пластмассового щеночка с одной стороны на другую. Люк замолотил по нему и загукал. — Хотя с этим мы нашли общий язык. Он меня к себе приучает.
— Ты изменилась, — заметил Дэйн, устраиваясь на краешке дивана, чтобы лучше видеть мое лицо.
— Просто устала, — удрученно согласилась я. — Круги под глазами.
— Нет, я не об этом. Выглядишь великолепно. У тебя… глаза сияют.
Я рассмеялась.
— Спасибо. Не понимаю, с чего бы это. Наверное, потому что я так рада тебя видеть. Я скучала по тебе, Дэйн.
— Я по тебе тоже скучал. — Он протянул руку и привлек меня к себе, так что я почти растянулась на нем, мои волосы упали ему на лицо. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, открывая гладкую золотистую кожу. Я почувствовала знакомый чистый, острый запах его дезодоранта и ласково наклонилась поцеловать его — в губы, которые целовала до этого тысячи раз. Но мягкое прикосновение не принесло нежности и утешения, как прежде. Наоборот, оно вызвало во мне странное чувство отторжения.
Я вскинула голову. Дэйн притянул меня поближе, и от этого движения по моей коже пробежала неприятная дрожь.
Разве такое возможно?
Почувствовав, как я застыла, Дэйн опустил руки и насмешливо посмотрел на меня.
— Что, не на глазах у ребенка?
Я смущенно отпрянула от него.
— Думаю, я… Я… — У меня перехватило дыхание. Я быстро заморгала. — Я должна кое-что тебе сказать, — хрипло произнесла я.
— Хорошо. — Голос его звучал спокойно и ободряюще.
Нужно ли рассказать ему, чем я занималась с Джеком? Как мне все это объяснить? Я сидела и беспомощно смотрела на него. Казалось, каждая частичка моего тела внезапно застыла от холода, а потом так же внезапно оттаяла, и на моей коже выступил тонкий слой пота.
Выражение лица Дэйна изменилось.
— Сладенькая, я довольно хорошо читаю между строк. И не могу не заметить, что каждый раз в разговоре всплывает имя кое-кого. Так что давай начну я: Дэйн, последнее время я много времени провожу с Джеком Тревисом…
— Последнее время я много времени провожу с Джеком Тревисом, — повторила я, и несколько слезинок скатились по моим щекам.
Похоже, Дэйна это совсем не удивило. Он взял мою руку и сжал ее в своих ладонях.
— Расскажи мне все. Я могу быть твоим другом, Элла.
Я шмыгнула носом.
— Можешь?
— Я всегда был им.
Я вскочила, побежала на кухню за бумажным полотенцем и, сморкаясь, вернулась. Я подтолкнула прыгунки Люка так, что они закачались, и он настороженно уставился на игрушки, болтавшиеся на кольце.
— Все в порядке, Люк, — сказала я малышу, хотя его мало интересовали мои душевные переживания. — Взрослые тоже плачут иногда. Это естественно и нормально.
— Думаю, он хорошо с этим справляется, — сказал Дэйн, с лукавой улыбкой заглядывая в мое расстроенное лицо. — Иди сюда, и давай поговорим.
Я села рядом с ним и прерывисто вздохнула.
— Жаль, что ты не умеешь читать мысли. Мне очень хотелось бы, чтобы ты обо всем узнал, и мне при этом не пришлось бы ни о чем тебе рассказывать. Потому что некоторые вещи мне не хочется обсуждать.
— Ты можешь все мне рассказать. Ты же знаешь.
— Да, но мне никогда не приходилось рассказывать тебе о своих отношениях с другим. Я чувствую себя такой виноватой, это невыносимо.
— Твой порог вины всегда был довольно низким, — добродушно заметил он.
— Хотеть Джека — это неправильно, это глупо, но я ничего не могу с этим поделать. Мне так жаль, Дэйн. Мне никогда еще не было так стыдно…
— Погоди. Прежде чем ты продолжишь… не надо извиняться. Особенно за свои чувства. А теперь рассказывай.
Я, конечно, рассказала Дэйну не все. Но достаточно, чтобы он понял, что мой трезвый подход к жизни разваливался на куски, и я страстно увлеклась мужчиной, которым мне совсем не стоило увлекаться, и совершенно не понимала, почему.
— Джек умен, — сказала я, — но может быть грубым. И еще он мачо, и очень традиционен. Он как капитан школьной футбольной команды, перед которым все девушки выстраиваются в ряд, а я всегда ненавидела таких.
