– Я тебя хочу об этом спросить! – угрожающим тоном проговорил Рене.
– Я этого не делал! – взорвался Жан. – Плевать я хотел на вашу русскую. Да, она мне противна, но не буду я из-за этой дряни писать доносы!
– Тогда кто же это сделал?
. – А кто выкачал воздух из баллонов Ларисы? – усмехнулся Жан.
– Интересно, кто? – спросил Рене.
– Мари, конечно! Нет ничего страшнее ревнивой женщины.
– Она не знает о Карлайн.
– Вы уверены? И у стен есть уши. А в тот раз, когда мы говорили об американке на причале, Мари была недалеко, – напомнил Жан.
– Вряд ли она слышала, – пожал плечами Рене.
– Но вполне могла услышать.
– Пожалуй.
Отец хранил молчание, но теперь, когда кое-что прояснилось, посчитал необходимым вмешаться.
– С Мари я поговорю. Теперь и с нее придется не спускать глаз, а то наделает глупостей.
– Отец, у меня к тебе просьба, – вдруг сказал Рене.
– Я слушаю тебя. – Филипп Карно нахмурился.
– Нельзя ли решить судьбу Синтии после нашей с Ларисой свадьбы?
– А ты уверен, что свадьба состоится?
– Да. Все решится на днях.
– Ну что же, будем считать, что ты подарил американской мисс несколько дней жизни.
Лариса ушла из замка, никому не сказавшись, одна. Она сидела на обломке скалы на берегу и рассеянно смотрела на плещущие волны. Потом сняла с шеи ожерелье и стала рассматривать, как под лучами солнца играет огонь в драгоценных камнях. Никогда в жизни Лариса Чарская не видела такой красоты. В другое время ее бы порадовало внимание Молодого и сильного мужчины, но сейчас, глядя на дорогое украшение, она чувствовала только невыразимую тоску. Ей казалось, что на шею повесили ошейник и посадили на золотую цепь. Она вспомнила сон, который приснился ей в то утро, когда она очнулась в замке. И теперь роковая развязка приближалась с неумолимой скоростью.
«Он, наверное, уже и колечко с бриллиантиком мне приготовил! – усмехнулась Лариса. – Раз уж был в ювелирном магазине, то не терял времени даром». Больше всего Ларису раздражало именно то счастливое влюбленное выражение, которое появлялось на лице Рене, когда он видел ее.
Еще несколько дней назад угроза смерти казалась ей какой-то абстракцией, которую она никак не могла примерить на себя. Рене все-таки выглядел в ее глазах благородным рыцарем, а не разбойником с большой дороги. Она надеялась, что сумеет объяснить ему, уговорить, заставит понять! Она думала, ее отпустят. Куда там! Разговор с Филиппом Карно вспоминался ей как самое страшное потрясение в жизни. Благовоспитанный, вежливый, интеллигентный, благородный на вид старик хладнокровно и спокойно сообщил ей о казни молодой женщины, которая, кажется, не причинила его семье никакого вреда.
Лариса вздрогнула. Неужели до конца жизни ей придется жить с этими людьми и притворяться, что она играет в их игры?
Надо бежать! Бежать, пока она окончательно не увязла в трясине, которая называется «Карно», пока она не родила очередного маленького убийцу, которого с пеленок будут приучать к тому, что нельзя доверять никому, даже собственной матери!
Правда, она однажды уже пыталась бежать от Шуршина, но вспоминать об этом сейчас не хотелось. Сейчас ошибки должны быть исключены. Ошибка – это верная смерть!
Бежать придется на яхте. Оставалось научиться этой яхтой управлять, а охранников она сумеет провести. Добраться бы до Марселя, а потом в Париж, в русское посольство. «Нужно попросить Рене, чтобы он сегодня же покатал меня на яхте».
– Вот ты где! – она вздрогнула, услышав за спиной голос Жана. – Мечтаешь о доме? – хохотнул он. – Но я не об этом хотел с тобой потолковать. Скажи, откуда в тебе столько наглости и самомнения? Какого дьявола ты наговорила отцу, будто я тебя подставил?
– Неужели я ошиблась? – спокойно спросила она.
Он вытащил из кармана нож с длинным широким лезвием.
– Ты все правильно поняла, – усмехнулся он, заметив непритворный ужас в ее глазах. – Это стилет. – Он приблизился. – А знаешь, для чего я взял стилет? – Жан упивался своей властью над ней. Лариса не сводила глаз с лезвия, горящего холодным металлическим блеском в лучах ослепительного солнца. Ей стало вдруг очень холодно. – Этот острый как бритва клинок предназначен для того, чтобы учить глупых и невежливых потаскух! – Он поднес стилет к ее лицу. – Для этого достаточно сделать одно быстрое, короткое и стремительное движение. – В глазах его была сумасшедшая решимость. Сейчас он был способен на все.
«Неужели конец?» – Лариса судорожно перевела дыхание. Как глупо, как глупо! Она закрыла глаза. Черт дернул ее шляться одной по берегу. Нужно было закрыться в спальне Рене и просидеть там тихой мышкой до самой свадьбы. Ей казалось, что прошла целая вечность! Лариса открыла глаза. Жан сидел на камне и внимательно рассматривал девушку.
– Теперь, русская красавица, до тебя дошло, что не нужно царапать глупые записочки и плести интриги против Жана Карно?! Если захочу, я уничтожу тебя одним движением руки. Поняла? – Лариса кивнула. – Не слышу ответа!
– Я уже давно все поняла про тебя, Жан, – горько усмехнувшись, тихо проронила Лариса. – Тебе убить женщину – что комара прихлопнуть.
Его глаза снова загорелись злобным гневом, и Лариса пожалела о своей несдержанности.
– Американская шлюшка свое получит, не беспокойся. А вот ты, русская… мадам, – он вложил в это слово столько презрения, что оно прозвучало как самое грязное ругательство, – веди себя со мной поласковее. Имей в виду, даже заполучив обманным путем нашу фамилию, ты не будешь в безопасности. Я, Жан Карно, обещаю тебе это!
– Но, став женой твоего брата, мне не придется защищать себя, это сделает оружие моего мужа!
– Ты мне угрожаешь, да еще от лица моего брата?! – изумился Жан.
– Разве Рене позволит тебе унижать или тем более убить его любимую жену? Или ты плохо знаешь своего брата?
– Ну ты и стерва! – зло бросил Жан, и Лариса снова пожалела о своей несдержанности. Он подошел к ней вплотную, и она ожидала опять увидеть холодную сталь стилета. Но Жан внезапно схватил ее за плечи, прижал к себе и впился губами в ее губы. Она окаменела, боясь сопротивляться, поскольку это только разгорячило бы Жана. Его руки жадно тискали ее тело. Слезы отчаяния и стыда беззвучно катились по щекам Ларисы. Но тело ее оставалось бесчувственно-холодным, точно мрамор статуи. И Жан отступил. Посылая проклятия в ее адрес, он пошел прочь.
Лариса бессильно опустилась на камень.
Юрий снял со счета почти все свои деньги. Шесть тысяч долларов. Кассирша, пересчитав купюры, понимающе улыбнулась:
– Желаю хорошего отдыха!
Он не возражал, однако деньги ему понадобятся для других целей.
