— Прости, кукла, но это в твоих же интересах, — послышалось сбоку мягко. — Потом ещё спасибо скажешь.
Последнее, что она чётко помнила, чувствуя, как солёная пелена слёз прорвала удерживающую плотину, были слова сидевшего за рулем мужчины:
— Лёх, считай сын Ходака в твоих руках… Неее, без единого выстрела… Всё как ты просил… Ага. Сначала охренел малёхо, а потом да, сообразил, с кем имеет дело…
Как только внедорожник скрылся из виду, Антон достал телефон и, не контролируя себя, заорал на всю округу:
— Если с ней что-нибудь случиться — я никогда тебя не прощу, слышишь?
— Не поняла? Это что сейчас было? — прозвучал удивленный голос.
Антон в сердцах ударил кулаком о выступающий угол здания, сбив на костяшках кожу. Его так трясло, так колотило, что пронзившая руку боль не вызвала должной реакции.
— Они приперлись в клуб, представляешь? В клуб!! Стали угрожать. Ксюха… она у них. Они знали, что она моя девушка! Какого хрена?
— Успокойся, ничего они ей не сделают. Найди Дениса, пока отца нет в городе и реши уже свою проблему. Тут главное не ошибиться.
— Информация из надежного источника.
— Ну и всё. Расслабься. Получишь ты свою девушку целой и невредимой. Хотя я бы на твоем месте ещё подумала, на кой мне сдалась такая лживая с*ка.
— Мам, следи за языком! Я вообще-то её люблю.
— Ну да. Любишь… Ты хоть знаешь, что это такое?
Антон раздраженно заиграл желваками, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить. Хотелось спросить в ответ: «А ты?»
— Меня сейчас волнует другое, — сменил тему, покосившись на главный вход, — а если узнают… ну… что это я его сдал? — застыл, ожидая ответа. Поддержка матери в этом плане была важна как никогда.
— Не узнают! — заверили его обнадеживающе. — Вот увидишь, всё будет хорошо.
Глава 20
Его квартира была погружена в темноту. И в дым. Сигаретный, плотный, словно туманная пелена. Было влом подняться с дивана и открыть окно. Глаза привыкли к серебристому свету луны, проникающему сквозь панорамное окно и теперь с расслабленной, захмелевшей ленцой скользили по размытым контурам мебели.
Сколько он так сидит? Два часа? Больше? Пофиг. Телефон на беззвучном. Как же хорошо-о-о. На полу — пустая бутылка из-под виски, на столе — вторая, начатая.
Сначала не понял, как можно тащиться от торфяного привкуса, оседающего на языке неприятной дубовой горечью, а потом проникся. Понравилось. Начал смаковать, растягивая удовольствие, только… толку-то. Мозги и так уже в пьяном угаре, похрен, что там за привкус, что за послевкусие. Бухло — оно и в Африке бухло. Пьешь себе, кайфуешь, расслабляешься и пытаешься не думать. Ни о чем. Ни о ком.
Застывшая в руке сигарета почти не испускала дым. Денис и забыл о ней, уставившись перед собой. Застыл, как и она, в обволакивающей тишине. Пытался найти душевное равновесие, расшатанное одной длинноволосой девчонкой и… оставался ни с чем.
Ну как искоренить это проклятое чувство? Чем? Хоть бери и головой бейся о стенку. Выход один — нажраться до беспамятства, до коматозного состояния, потому что по-другому не получается забыться. Это уже не смешно. Это, бл*дь, нах** самое настоящее помешательство. Зависимость, мать бы её так. Не излечимая, отравляющая зависимость. А ещё… зависть. Что может быть хуже ревности? Только зависть. Жгучая, выжигающая дотла. Девушка друга — святое, а уж брата — и подавно. Так что полный трындец, влип он капитально.
Держался из последних сил. Всю неделю держался. Носился по городу, как ненормальный, загрузил себя работой, и нужной, и такой, что на голову не натянешь. Выматывался на тренировках, гулял до утра, и всё ради чего? Чего добился в итоге? Кроме загнанного тела, сбитых костяшек и хронической усталости — ни-че-го.
А вот сегодня не выдержал. Послал всех далеко и надолго, забросил телефон в дальний угол и, стащив из клуба несколько бутылок вискаря, отдался на милость спиртосодержащего напитка, решив отдохнуть.
Всё было бы ничего. Всё!!! Если бы тогда сработали тормоза. Если бы не слетел с катушек, а руки сами не потянулись к НЕЙ. Как только подбородок уперся в шелковистые волосы, а руки тесно прижали ЕЁ к себе, стало так спокойно. Словно прижал к себе родную душу, частичку себя. Казалось, до сих пор чувствует горячее дыхания на шее, трепет пушистых ресниц и волну мурашек, рассыпавшихся по спине от одного только прикосновения маленьких ладошек к его плечам.
Возможно, справился бы, смог противостоять влечению, не появись ОНА тогда в клубе. Слишком резкий контраст. Еле сдержался, чтобы не навалять Антону. За то, что мудила. Что бухал и развлекался, когда ОНА нуждалась в его помощи. И за то, что трогал ЕЁ, прикасался к НЕЙ. А ОНА?.. Сидела и дрожала, как осиновый лист, и с такой наивностью заглядывала в лицо, что становилось тошно. Было не разобрать, что проносилось в её жгуче-чёрных глазах. Там был такой микс из страха быть разоблаченной, такой стыд и неловкость за проведенную с ним ночь, что водоворот искренней благодарности выделялся едва уловимо.
Наверное, сидел бы так до утра, то впадая в эйфорию, то изводясь мучительной ревностью, если бы не раздавшийся в тишине дверной звонок.
— Денис!! — донеслось приглушенно. К затяжной мелодии присоединились удары. — Я знаю, что ты дома. Открой!
Милка?.. Какого хрена? Может, проморозиться?
— Я буду звонить до тех пор, пока ты не откроешь!
А вот это уже паршиво. Вздохнув, поднялся с дивана, включил свет и, пошатываясь, поплелся к незваной гостье.
— Фуу, Ден, что за кумарь? Ты что, пьешь? — Мила без стеснения ворвалась в квартиру и прямой наводкой понеслась к окну. — Капец, тут топор повесить можно.
— Как ты узнала, что я дома? — Денис пропустил мимо ушей замечание на счёт свежести воздуха и вернулся на облюбованное место.
Мила включила вытяжку и, повернувшись к нему, недовольно скривилась.
— А что там узнавать? В клубе тебя нет, и не было. На гаражах тоже. Позвонила Вовке, чуток пригрозила, вот он и признался.
— Предатель, — добродушно буркнул Денис, наливая себе виски. — Будешь? — кивнул на бутылку.
— Нет, спасибо. И в честь чего попойка? — Мила присела рядом, поежившись от прохладного воздуха. — Наш разрыв отмечаешь?
Денис посмотрел на неё, пытаясь сфокусировать зрение. Паршиво получилось. Милкино лицо двоилось, а то и троилось. Хотел быстро ответить, но язык не слушался.
— Мил, давай не будем. Ты чего… — хотел сказать: «приперлась», но вовремя исправился, — пришла?
Не видел он, как сделал ей больно. Как на глаза набежали слёзы. Пришла, потому что переживала. Не знала, что и думать, потеряв его из радаров своей жизни. Знала, что не быть им вместе, но глупое сердце что-то там надеялось, строило планы, мечтало. Пришла потому, что хотела увидеть, прикоснуться, обнять.
— Просто хотела узнать, как ты, — сказала едва слышно. Интересно, услышал? То, что Денис был пьяным и при чем конкретно, удивило не то слово. Никогда его таким не видела. И смысла спрашивать о причине запоя не было. Всё равно не признается.
— Я? Нормально. Занимаюсь… восстановлением ду-шев-но-го… равновесия.
Повисло молчание. Денис неспешно потягивал виски, прикрыв глаза, Мила смотрена на его убитое состояние и исходила внутренним беспокойством. Денис не из тех людей, кто будет бухать в одиночестве. Он скорее соберет вокруг себя толпу друзей, заявится в какой-нибудь клуб или бар и там уже оторвется по полной.
Когда шла к нему, думала… А что она, собственно говоря, думала? Что передумал? Дура! Сама виновата. С самого начала ему нужна была только постель и её всё устраивало. А потом… потом стало не хватать его телефонных звонков, постоянного внимания, присутствия по ночам. И когда только умудрилась перешагнула черту «отношения без обязательств»? Только когда позвонил на днях и предупредил, что есть серьёзный разговор, поняла — это конец. И казалось бы, да? Живи дальше, будет у тебя таких Денисов ещё херовая туча, а не тут-то было. Нет больше таких, как он. Поэтому и наплевала на гордость, перешагнула через неё и едва не на коленях выведала у Александрова новый адрес Дениса. Только зря. Он, кажись, и напрочь забыл о её присутствии. Если бы периодически не подносил стакан к губам, можно было подумать, что уснул.
