в стену.
Искривленные эмоции потекли по его венам, нагревая и взрывая их. В груди запекло адским огнем, распространяясь жжением по всей плоти. Он больше не имел контроля над своими чувствами, над своей яростью и болью. Он не успевал осознавать, что делает.
Звуки битого стекла и треска предметов впитывались в него, словно наркотик. Они были такими же громкими и непрекращающимися, как и его рычание. Ничего из того, что попадалось ему под руку, не оставалось целым. Где-то в глубине души Алан знал, что это не поможет, но ему это было так нужно. Чем больше он крушил, тем сильнее рушился сам, тем больше терял реальность.
Сделав последний рывок, он услышал оглушающий рев стекла. Бар завалился вслед за остальной тяжёлой мебелью, разлетаясь по полу дождем из миллиона крошечных осколков.
Этот звук, казалось, был всем, что ему нужно, чтобы наконец прийти в себя.
Алан остановился и тяжело задышал, яростно вздымая грудную клетку.
Книги и бумаги валялись на почти любой поверхности. Его стол был распахнут, каждый ящик разбросанный по сторонам. Все картины, висевшие на стене, сняты и разбиты. Вся мебель лежала в лужах уничтоженных предметов, осколки стекла валялись по всему полу.
Перешагнув через разбитые останки, Алан наклонился и потянулся к маленькой фотокарточке, выглядывающей из вороха бумаг возле брошенного ящика. Он поднял ее и посмотрел на фотографию.
Красивая блондинка. Сандра. Она мило улыбалась ему из фотокарточки, смотря на него добрыми голубыми глазами.
Алан провел большим пальцем по фотографии, а затем быстрым движением разорвал ее надвое.
Ничего не ёкнуло внутри. Его сердце больше не усилило ритм и он осознал такую элементарную, но важную вещь: там нет места для двух девушек. Только одной.
Он сложил оба лоскутки вместе и снова их разорвал, а затем ещё и ещё. Остановившись, Алан сжал ладонь с кусками фотографии в кулак и закрыл глаза. Через мгновение его рука упала вниз и обессиленно разжалась, выпуская на пол мелкие лоскутки. Он почувствовал, как с этим движением его лёгкие опустошаются. От безумной любви, в которую он так долго верил, от сомнений и нерушимости, от гордости и притворства.
Открыв глаза, он посмотрел на единственное уцелевшее место в кабинете. Алан сделал шаг вперёд и одним взмахом руки снёс содержимое стола на пол.
Завершающий звук битых осколков прозвучал, как контрольный выстрел, после которого до него вдруг четко донеслись суета, шаги и стуки каблуков за дверью.
Наконец она распахнулась и он услышал ошарашенное оханье и вздохи, сопровождаемые голосами, которые шепотом переговаривались между собой.
Но Алан и бровью не повел.
Он стоял посреди всего этого бардака, по его руке, упавшей вдоль тела, текла кровь и капала с пальцев на пол.
Втянув в себя воздух, он развернулся и целеустремлённо направился из кабинета. Сотрудники пугливо расступились по сторонам, пропуская его. Лацканы его пальто развевались от быстрой ходьбы, челюсть сжималась и разжималась, а тело все ещё горело, пока он двигался вперёд.
Спустившись вниз, он вернулся в свою машину и завел мотор, срываясь с места в считанные секунды.
Алан мчался по дороге, намертво вцепившись в руль. Наплевав на правила передвижения, предупреждающие сигналы и гудки. У него не было времени и толерантности, чтобы обращать на это внимание. Когда у него появлялась возможность, он мчал ещё быстрее, будто это могло спасти его от того, что ему сообщила Дженна.
В рекордно короткие сроки Алан добрался до места назначения и с резким звуком затормозил возле ее дома.
Каждая унция его тела горела.
Он чувствовал себя обезумевшим.
Зло хлопнув дверцой, Алан направился к ее дому и яростно ударил кулаком в дверь.
— Дженна, открой! — закрычал он. — Слышишь меня?!
Алан забарабанил по дверям, чувствуя себя вконец безумным.
— Открой эту чёртову дверь!!
И в ответ снова тишина.
— Дженна! — воскликнул Алан, ещё один раз пнув дверь.
— Черт побери, — хрипло выругался он, остановившись, когда осознал, что это просто бесполезно.
Алан устало выдохнул и опустил лоб на дверь, вдруг почувствовав себя так, словно из него выкачали всю силу.
— Дженна, умоляю тебя, — тихо проговорил он.
Алан сделал замах рукой, но в последний момент его кулак разжался и вместо удара к двери припала ладонь. Он закрыл глаза, не отрывая от нее лба.
— Обещаю, — выдохнул он в пустоту. — Я обещаю, Дженна.
Ответом послужила прежняя тишина. Как будто от этого признания должно было случиться чудо и она выйдет к нему. Но он знал, что этого не произойдет. Там, внутри никого не было.
Алан медленно оторвал лоб от двери и пнул ее, но уже без ярости. Он никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным. Таким пустым. Таким ненужным. Ненужным ей.
В этот момент он услышал громкий хлопок, и раздался звук ключа с газона по соседству.
Алан направил взгляд на соседний дом, видя там женщину, запирающую дверь.
— Простите, — окликнул ее он, повернувшись. — Простите, мне нужна Дженна. Девушка, молодая, темноволосая, живет здесь с отцом.
Женщина вытянула ключ из зазубрины и дернула ручку запертой двери, проверяя, прежде чем взглянула на него.
— Миллеры, что ли? — разнёсся ее голос по пустому пространству между домами. — Так нету их. Уехали они, уже как несколько дней.
— Как уехали? Куда? — остолбенел он.
— А я откуда знаю? — небрежно бросила женщина.
Через секунду она повернулась и спокойно направилась в противоположную сторону, оставляя ошалевшего Алана наедине с этой информацией.
Подул холодный ветер и с неба пустился снег. Алан отшатнулся назад и сполз вниз, его ноги распластались вдоль, а спина уткнулась в дверь ее дома.
Он закрыл глаза и откинул затылок на дверь.
Снег на земле впитался в его одежду, он падал и накапливался вокруг него, тая в его волосах, но Алан не двигался и не чувствовал этого. Он был слишком поглощен зияющей дырой, оставшейся в его груди.
Алан был полностью опустошен. Разбит.
Его мысли были спутанные, бессмысленные. Но единственное, что он осознавал, заключалось в одном: она нужна ему. Дженна. И их так и не родившийся ребенок.
