руке. Другой я крепко прижимаю Киру к себе.
– Ты.
Она довольно ластится и устраивает голову на моем плече.
– Как думаешь, когда уже рассвет?
– Вот-вот, если верить интернету.
– Не терпится, – говорит она.
– Никогда не встречала?
– На выпускном, но это не то. С любимым человеком встречать рассвет мне нравится куда больше.
Я прижимаю ее сильнее и целую в макушку. Чувствую тугое сдавливание где-то в области груди. Оказывается, Кире очень легко признаваться в чувствах, когда она ощущает уверенность и крепость отношений.
– Смотри, смотри… – она подрывается с дивана, который я вытащил на террасу второго этажа, чтобы нам обоим было удобно.
Тащил этого гиганта с первого этажа, несмотря на дико бьющееся сердце и ноющую до сих пор поясницу. Мне не шестьдесят, но чувствуется, что уже и не двадцать. На такие нагрузки не настроен.
– Красиво, – соглашаюсь.
– Такие цвета невероятные!
Она так искренне восторгается, что торкает и меня. Задевает по касательной этим чувством прекрасного. Ловлю себя на мысли, что тоже неотрывно смотрю на восходящее солнце, правда, мне куда интереснее смотреть на свою жену.
– Все! – сообщает Кира, когда солнце полностью показывается на горизонте. – Теперь хочу встречать закат!
Иногда мне кажется, что она способна придумывать себе развлечения из ничего. Впрочем, так оно и есть. Мы пару дней валялись в кровати. Вчера пришлось, правда, выехать в магазин и закупиться продуктами. Селена, которая присматривала за виллой, пока сюда никто не приезжал, приготовила нам еду, но она стремительно закончилась. После наших длительных постельных марафонов мы с Кирой совершали набеги на холодильник.
– Что хочешь на завтрак? – интересуется Кира.
– Может, закажем?
– Тебе не понравилось? – спрашивает разочарованно.
Кира пока что готовит посредственно. Старается, конечно. Выискивает несложные рецепты и воплощает их в жизнь. Мне, в общем-то, нравится. Я в еде неприхотлив, мне ресторанную жратву каждый день подавать необязательно.
– Было вкусно, – заверяю ее. – Просто не хочу тебя отпускать.
– Так уж и не хочешь?! – хмыкает.
Я прижимаю ее ближе. Обхватываю ладонью за ягодицу и тяну на себя. Кира оказывается сверху. Я тут же ловлю упавший плед и набрасываю его ей на плечи. На улице прохладно, а ей нельзя болеть. Слежу, прекрасно зная, что Кира в своих чувствах забывает обо всем окружающем. Я, в общем-то, тоже, но помню возложенную ответственность и, конечно же, забочусь.
– Мне не жарко, – сообщает и скидывает плед с плеч. – Не мороз же.
– Утром прохладно.
– И что? – выдвигает. – Я мокрая вся.
Толкается бедрами, задевая вставший член. Ухмыльнувшись, нагло предлагает:
– Не веришь – потрогай.
И снова ерзает. Я тут же перехватываю ее за ягодицы, вынуждая остановиться. Веду ладонями по спине, опускаю руки ниже и снова накидываю плед на плечи.
– Если мокрая – тем более нужно укрыться.
Делаю вид, что не понимаю. Кира несколько раз непонимающе моргает, а затем, отодвинувшись, стаскивает с себя майку, представляя моему вниманию белоснежную грудь с острыми нежно-розовыми сосками.
– Жа-а-а-арко, – тянет.
Я видом насладиться не успеваю, как она запускает руку себе в шорты. Закатив глаза, сообщает:
– Мокрая, я же говорила.
Мать вашу… не понимаю, когда она успела потерять свою скромность. Не смущается ведь даже.
– Ох, – выдыхает.
Я же… я, блядь, могу только представлять, как двигаются ее пальцы по наверняка разбухшему клитору.
Опрокинув Киру на диван спиной, заменяю ее пальцы своими. Мокрая. Такая мокрая, невероятно. Не соврала ведь.
Кира охает, стоит мне прикоснуться. С хрипом выдыхает, томно тянет воздух носом. Позволяет мне растирать влагу между ее ног. Конечно, позволяет. Мы женаты и оба этого хотим. Оба голодные, непредсказуемо развратные. Я часто ловлю себя на мысли, что понятия не имею, что может выдать Кира. Как не ожидал, что она начнет себя трогать. У нее, интересно, так же? Тоже не знает, что придет мне в голову?
Стащив с Киры шорты вместе с трусами, устраиваюсь между ее ног. Одичало пялюсь на нежную розовую плоть, поблескивающую от смазки. Вдыхаю запах ее желания и дотрагиваюсь до дрожащего клитора языком. Ловлю дикую дрожь ее тела и сам улетаю на эмоциях. Шумно выдыхаем в унисон. Едва не свистим, так хрипло выходит.
Слегка сместившись, касаюсь губами внутренной части ее бедер, вижу, как ее подбрасывает. Нравятся эти эмоции, напитываюсь ими, как одержимый. Кроет. Конечно, кроет. Рядом с ней – постоянно. Чувствую себя лет на пятнадцать моложе, хотя и так никогда не считал себя стариком.
До оргазма доводить ее не планирую. Так, чисто завести, раззадорить, до исступления дойти вместе, но когда Кира так громко стонет и упорно зарывает пальцы в мои волосы, меняю расклад вещей. Ударяю языком по клитору, слегка покусываю, засасываю, а затем аккуратно ввожу в Киру пальцы. Слышу растянутый выдох, слышу и, блядь, завожусь еще сильнее.
Когда моя жена вскрикивает от оргазма – задыхаюсь и, быстро стянув с себя боксеры, вхожу в нее одним резким толчком. Кира вскрикивает и обхватывает мои бедра ногами. Собирает ноги на моей пояснице, позволяя войти в нее глубже. Дальше, сильнее, чувственнее. Я держусь, конечно, чтобы не перебарщивать, хотя с ней это всегда сложно, всегда. На разрыв.
– Кирилл… Кир… Мой, – шепчет она непрерывно. – Я тебя… я так тебя…
Доводя ее до второго оргазма, отпускаю себя, делаю два финальных рывка и чувствую, как брызги семени заполняют Киру. Кончать в нее – очередной мой фетиш. Вспоминаю о презервативах, и передергивает. Не хочу их использовать. Единственное желание – полностью ее чувствовать. Каждым сантиметром вздыбленного члена ощущать ее мягкость, тепло и влагу.
Обессиленные и взмокшие, мы некоторое время лежим на диване. Я бережно укрываю Киру, но как только солнце поднимается высоко над горизонтом, необходимость в пледе отпадает. Кира сама его сбрасывает и поднимается.
В душ идем по отдельности. Кира мне припоминает прошлый раз, когда я, не сдержавшись, закинул ее ноги себе на бедра, прижал спиной к кафелю и взял прямо там. Трахал, пока не довел до яркого оргазма. Кира, конечно же, это помнит и идет в душ
