смотрел на меня, склонив голову.
— С ним все хорошо, пуля прошла навылет: бедро, мягкие ткани. Кости и сухожилия не задеты. Врачи говорят, парень он здоровый, заживет, как на собаке.
— Так и говорят, как на собаке?
— Так и говорят.
Кирилл мне нравился, он не напрягал, его внимание не настораживало. Мне не хотелось попросить его выйти, или уйти самой. Жгучий брюнет, лет тридцати пяти, такая слегка восточная внешность, легкая щетина, которая ему шла, темные внимательные глаза, дружелюбная улыбка.
— Что вас связывает с Глебом?
— Вместе служили.
— Но пошли дальше по разным дорожкам?
— Примерно так.
— А вы, Кирилл, ведь парень непростой? Угадала?
Кирилл отошел от окна, сел рядом на стул, скрестив руки на груди.
— А вы, Вероника, неглупая женщина, но так по-глупому попадаете в плохие истории.
— Подсказать и научить в свое время было некому. Как отличить плохое от хорошего. Вы из какой-то спецслужбы? Ведь так? Так и не сказала вам спасибо за мое спасение.
— Морозову спасибо скажите.
— У нас с ним как-то с первого дня не заладилось, я, безусловно, ему очень благодарна и скажу спасибо.
— Да, Морозов не тот человек, с которым легко с первого дня знакомства. Я хотел спросить, о чем вы разговаривали с тем мужчиной, что вас взял в заложницы? Он что-то говорил, куда вас собирались везти?
— Я расспрашивала, но так толком и не поняла. Ему дали мое фото, назвали адрес и велели привезти в нужное место. Но Колян, так его называл дружок, передумал, они поспорили прямо в машине. Колян махал пистолетом, выехал на встречную полосу, ушел от столкновения, и мы полетели, но прямо в кювет. Тот, второй, его звали Антоха, погиб?
Кирилл лишь кивнул.
— Что было дальше?
— Я выбралась и убежала в лес, он меня нашел, потащил к дороге, а там уже вы. И Егор, которого я и не ожидала больше вообще увидеть в жизни.
— Что вам говорил Николай?
— Говорил, что получит за меня больше денег, что он уверен, это дядя моего мужа попросил меня доставить. Ко мне есть разговор и еще, что я от них живой не уйду.
— Ну, это он погорячился.
— Мне стоит дальше опасаться за свою жизнь? За Егора? Он непременно в это ввяжется. Я не могу его потерять.
— Бессонов был давно в разработке, последние два года он словно озверел, но подойти близко и найти зацепки — было трудно. Когда он сорвался на другой конец страны, удивил всех. Мы ждали его, был готов захват, но, скорее всего, его свои же и отправили на тот свет. Бес слишком много знал, был очень весомой фигурой, но последнее время пошел по наркоте, сомнительные и непроверенные поставщики. Его исход, при такой работе, был предопределен.
Я слушала Кирилла, затаив дыхание. Оказывается, их ждали в аэропорту, но все пошло не по плану.
— Я был очень удивлен, когда позвонил Глеб и попросил присмотреть за вами. За женой Толи Беса и так велось наблюдение, но только первые две недели, дальше была моя инициатива и просьба друга.
— Так, значит, все закончилось?
— Будем надеяться, что да.
— А как же тот человек, что хотел меня видеть? Дядя Бессонова?
— Он ушел, не думаю, что вы ему так важны, и он будет искать с вами встречи.
— Спасибо, вы меня успокоили.
— Не за что, я пойду, вам надо отдохнуть. И да, не забудьте пригласить на свадьбу.
Я от удивления приоткрыла рот, а Кирилл подмигнул и вышел из палаты. Сразу навалилась жуткая усталость. Проваливаясь в сон, я думала, что все, что приключилось — это было не со мной, это просто какой-то детектив, но я-то точно не героиня таких романов.
* * *
Рано утром меня разбудила медсестра, чтобы взять еще анализы, но после этого я опять заснула. В следующий раз проснулась сама, и как только умылась и привела себя в порядок, в палату зашел доктор.
— Вероника Васильевна, как вы себя чувствуете?
Приятный немолодой мужчина что-то рассматривал в бумагах на планшете, а потом посмотрел на меня и улыбнулся.
— Хорошо. Что с Егором? К нему можно?
— Егор Ильич еще спит, думаю, будет можно, но позже.
— Вероника, вы знали, что беременны?
— Я догадывалась. Скажите, как вообще, что по анализам? Я так и не дошла до гинеколога.
— По анализам все хорошо. Чуть понижен гемоглобин и глюкоза, но надо провести осмотр.
— У вас можно его пройти прямо сейчас?
— Можно, пойдемте.
* * *
Я тихо открыла дверь и заглянула в палату к Егору. Было тихо, шторы задернуты. Подошла к кровати, хотела присесть, но не стала, боясь разбудить. Он лежал на спине, повернув голову, не удержалась и провела рукой по припухшей скуле, небритым щекам, задевая губы. Я так жадно всматривалась в его черты, морщинки около глаз и глубокую складку между бровей. Так хотелось его поцеловать.
Склоняюсь ближе, невесомо касаюсь губами его губ, но тут Егор тянет меня себе на грудь, целует сам. Господи, как я соскучилась по его поцелуям. Целует жадно, горячо, сминая губы, прижимая к себе сильнее.
— Я чуть не сдох без тебя, — хрипит, задирая пижамную рубашку.
— Я тоже.
Скидываю ее через голову, садясь на него сверху. Наклоняюсь, целую сама, ерзая на его бедрах.
— Я так скучала по тебе, думала, никогда не увижу.
Продолжаю целовать, Егор накрывает мою грудь рукою, сжимая до стонов чувствительный сосок. Приподнимает чуть наверх, всасывает его в рот. Возбуждение вспыхивает во мне, как спичка, подставляя для поцелуя другую грудь. Егор мнет ее, перекатывает соски между пальцев, кусает, зализывает, нежно сосет.
— Черт, Вера. Сейчас взорвусь.
Не отрываясь от груди, стягивает с меня больничные штаны. Помогаю, чуть сводя колени, откидывает их на пол. Я совершенно обнаженная и раскрытая перед ним. Сердце колотится, его пальцы скользят по моим мокрым складочкам. Снова мой громкий стон на всю палату.
— Помоги мне, сними белье.
Дрожащими руками оттягиваю резинку на его штанах. Возбуждённый член вырывается на свободу, беру в руку, скользя по стволу, смотрю на раздутую багровую головку.
— Вера, у меня женщины не было три недели. Еще маленько, и я кончу прямо в твои руки.
Ползу наверх, сажусь прямо напротив его стоящего члена, наклоняюсь вперед, опираясь руками на
