это понимаю по выражению Лениного лица. Оно становится болезненно-бледным, отчего я тотчас же чувствую неприятный укол в груди.
— Я ни на что не намекаю, — тихо говорю, заметив в дверном проеме Бориса.
— Все в порядке, — шепчет Лена, отворачиваясь. — Я помогу, пап, — берет несколько сумок и выходит из комнаты.
— Ты как, малыш? — оставшись наедине, Борис садится рядом и осматривает меня внимательным взглядом, от которого тут же нагревается кровь. — Готова к переезду? — его лицо предельно серьезно, но глаза улыбаются.
— Да, — киваю я, испытывая ликование, что он приехал и занимается тем, что, по сути, мог поручить Виталию. Значит, я по-настоящему небезразлична Борису? — Для меня это очень важно, что ты сейчас здесь, — чувствую потребность сказать это вслух.
Борис продолжает на меня смотреть, а потом приподнимает уголки рта. Я так редко вижу его улыбку, каждый раз, затаив дыхание, наблюдаю за его лицом и губами, которые почему-то всегда ярче моих, и не могу на него насмотреться. Ничего красивее еще не видела.
Борис поднимает руку и трогает меня за плечо, а потом перемещает ладонь на затылок и слегка сжимает его. Это так приятно, что я едва сдерживаюсь, чтобы не уткнуться носом в его грудь и не обнять. Но вовремя вспоминаю, что мы в квартире, а мама с Леной вряд ли придут в восторг, застав эту сцену.
Через пятнадцать минут мы вчетвером едем на мою новую квартиру. Атмосфера в салоне легкая и непринужденная, благодаря маме, которая расспрашивает нас с Леной об учебе. Я пропустила сдачу нескольких экзаменов и теперь буду пересдавать эти предметы позже. Материал пока трудно усваивается, меня еще штормит после аварии и сильного удара головой, если я долго нахожусь в одном положении и без отдыха. Но из плюсов то, что преподаватели идут мне навстречу, а некоторые даже ставят зачеты автоматом.
— Спасибо, что помогли с переездом, — благодарю Лену и Бориса, когда все мои сумки оказываются на новой квартире.
Мы спускаемся вместе с ними на улицу за последним пакетом, который я забыла на сиденье, и подходим к машине Бориса, как внезапно я чувствую сильное головокружение. Мне становится холодно, потому что на теле выступает пот, а перед глазами возникает пелена. Голова плывет.
— Сона, что такое? Тебе нехорошо? — слышу встревоженный голос мамы, а в следующее мгновение чувствую, как меня подхватывают на руки, и я утыкаюсь носом в твердую грудь и вдыхаю знакомый запах одеколона.
Недомогание проходит так же быстро, как и наступило. Так теперь иногда бывает. Наверное, от лекарства. Нужно сказать врачу, чтобы мне подобрали новое. Я открываю глаза, понимаю, что нахожусь в лифте вместе с Борисом, который бережно прижимает меня к себе и не сводит с меня серьезного взгляда.
— Кажется, все в порядке, — шепчу я. — Мне уже лучше.
— Не пугай меня так, малыш, — произносит Борис и, пока нас никто не видит, касается губами моего рта.
«Да, мам, все хорошо, не волнуйся, — быстро печатаю я в перерыве между лекциями. — Кушаю я хорошо, даже пару килограмм набрала. В больницу и на учебу меня возит водитель. Борис Александрович настоял».
«Слава богу, ты под присмотром. А то я тут вся извелась. Головокружения продолжаются?»
«Нет, — вру я. — Чувствую себя, как огурчик. Скоро на работу вернусь».
Несмотря на нестабильное самочувствие, мои душа и тело требуют активности. С отсутствием в моей жизни Лены и Сергея я почти лишилась развлечений, перемещаясь между университетом, домом и больницей. Сразу после моего переезда Борис улетел в недельную командировку, так что наше общение ограничивается лишь звонками. Сама я ему, конечно, не набираю, не хватает духу. Он звонит мне вечерами, а среди дня может прислать СМС с вопросом о самочувствии. Я в такие моменты всегда теряюсь и подолгу раздумываю над ответом. Ответить: «Спасибо, все хорошо» — слишком банально и скучно, а фразы оригинальнее никак не идут на ум.
Мама пишет, что на работу мне выходить рано, и, когда я собираюсь ответить ей что-нибудь нейтральное, на экране появляется новое сообщение, от которого сердце начинает сильнее биться. Потому что именно его я, так или иначе, жду целыми днями.
«Ну как ты сегодня, малыш?»
Забыв о необходимости вернуться в аудиторию, я судорожно мечусь взглядом по длинному коридору. Вчера на похожий вопрос я ответила: «Благодаря тому, что с учебы меня встречает личный водитель, есть страх зазнаться. А в остальном у меня все хорошо». На это Борис мне ничего не ответил, а потом я полдня себя грызла за неудачную попытку пошутить. Как же это сложно — общаться, когда не видишь человека лично и не имеешь возможности оценить выражение его лица. Надеюсь, что получив то сообщение, он не закатил глаза с мыслью: «Какая же она еще малолетка».
— Сона! — окликает меня Рита, девушка с моего потока. — Карцев уже здесь. Поторопись!
Я в отчаянии закусываю губу. С минуты на минуты начнется лекция, и времени для обдумывания оригинального ответа совсем не остается.
Написать «У меня все отлично, а как у тебя?», или «Сегодня с утра немного голова кружилась, но стакан кофе все исправил. А как твое настроение?»
Забраковав каждый из ответов, я решаюсь на очередной безрассудный шаг: навожу на себя камеру и фотографирую.
Оценив получившийся снимок, морщусь. Выгляжу бледной и несчастной. Такую девушку хочется в лучшем случае накормить, но никак не все остальное.
Покусав губы, чтобы приобрели яркий цвет, и немного растерев щеки ладонями, я делаю еще одно селфи. На этот раз так, чтобы в кадр попали шея и грудь. Выходит на удивление удачно, наверное, из-за появившегося за окном солнца. Решив не испытывать собственную фотогеничность, я отсылаю этот смелый снимок Борису с надписью: «Дела хорошо. Спешу на лекцию!»
Пульс частит, как после пробежки. Как он вообще отнесется к такой вольности? Понравится ли ему тот факт, что в его телефоне вдруг появится моя фотография?
Чтобы не терзать себя догадками, я убираю мобильный в сумку и спешу в аудиторию. Опаздывать на лекции после месячного отсутствия — явный перебор. Параллельно строго-настрого приказываю себе не ждать ответного сообщения от Бориса. В командировке у него наверняка есть куча дел, которые куда важнее переписки со мной.
— Сергей Павлович, можно? — вежливо интересуюсь я, прошмыгнув в аудиторию. Карцев равнодушно кивает,
