и на последнем слушании по опеке, Ваша честь.
– Вы пойдете против медицинских рекомендаций своего врача и вернетесь к работе как можно скорее?
– Я чувствую себя прекрасно, Ваша честь.
– Чудесно, – судья со вздохом повернулся к Джеффрису: – Что еще?
Джеффрис расправил плечи, и я понял, к чему идет дело. Козырь в рукаве.
– В связи с последним пребыванием мистера Бишопа в больнице длительностью в две недели, включая операцию, респираторную терапию и круглосуточное лечение, он получил счет за медицинское обслуживание на сумму 207 000 долларов. А у него, – адвокат покачнулся на каблуках, – нет медицинской страховки.
Судья Уокер нахмурил брови и разочарованно посмотрел на меня.
– Это так?
– Да, Ваша честь. Это правда, – я даже не пытался спорить. Не было смысла.
Судья Уокер вздохнул.
– Подведите итог, мистер Джеффрис.
– Да, Ваша честь. У мистера Бишопа в настоящее время нет постоянного места жительства, его заработная плата 44 000 долларов в год, что недостаточно для покрытия адекватных расходов на жилье, содержание детей, не говоря уже о том, чтобы хоть как-нибудь оплатить этот огромный больничный счет. В то время как мисс Оуэнс обеспечила себя жильем, работой и возможностью заботиться о ребенке в форме семейных отношений в городе Ситка. Ничто не мешает мистеру Бишопу тоже переехать в указанный город, а мисс Оуэнс и Кэлли здесь ничего не держит.
– Почти ничего, – усмехнулся голос из глубины зала суда, – за исключением возможности ребенку видеться со своим отцом.
Я повернулся и увидел, как по проходу между скамьями идет Алекс Гарденер. Она выглядела сногсшибательно в элегантном светло-голубом английском костюме, благодаря которому ее глаза выделялись, как осколки стекла – острого стекла, которое вонзалось в мистера Джеффриса, как маленькие кинжалы. При виде ее мое сердце замерло, а затем сильно заколотилось.
Алекс подошла к моему столу, положила свой портфель, открыла его и вытащила стопку документов, все это время не прерывая свою речь.
– Я прошу прощения за опоздание, Ваша честь, но я совсем не ожидала, что в Отделе семейного права может быть так много народу.
– А вы кто? – судья Уокер пристально уставился на нее.
– Александра Гарденер. Я адвокат мистера Бишопа.
– С каких это пор? – пробубнил Джеффрис.
– Дай доллар, – пробормотала Алекс себе под нос, обращаясь ко мне.
– Что?
– Доллар. Дай мне.
Я достал бумажник и протянул ей деньги. Еще ничего не произошло, ничего не изменилось, но я сразу же понял, что я не потеряю мою малышку, едва Алекс взяла этот доллар и улыбнулась мне.
– С этого момента, – Алекс демонстративно подняла купюру, прежде чем сунуть ее в карман пиджака. – Но поскольку я личность амбициозная, я подала запрос до того, как меня официально приняли на работу. Для протокола: мой регистрационный номер 34222, – если этого потребует суд, хотя я рискну предположить, что Ваша честь желает прекратить эту театральщину и перейти сразу к делу.
– Так и есть, – сказал судья.
– Превосходно. Можно мне минутку переговорить с моим клиентом?
– Разумеется.
Я вздрогнул, когда Алекс села рядом со мной и собрала небольшую стопку бумаг.
– Подпиши это, – прошептала она, протягивая мне ручку.
– Что ты здесь делаешь?
– Делаю то, что ты ненавидишь: помогаю тебе. Подпиши, – легкая улыбка заиграла на ее губах.
Я взглянул на бумаги – договор об аренде.
– Что это?
– Это то, что оставит Кэлли в Лос-Анджелесе, – прошептала она. – Подписывай.
Не дожидаясь моего ответа, она поднялась на ноги и обратилась к судье, в то время как я ставил подпись и инициалы на документах там, где мне велели маленькие желтые закладки в форме стрелочек.
– Ваша честь, я не знаю, какие обвинения выдвинул мистер…
– Джеффрис.
– Спасибо, я все еще вхожу в курс дела, – она беззаботно рассмеялась, и в следующее мгновение ее голос стал абсолютно серьезным. – Я не знаю, какие обвинения выдвинул мистер Джеффрис в адрес моего клиента, но с девяти часов сорока пяти минут сегодняшнего утра факты таковы: у мистера Бишопа есть надлежащее жилье, более чем подходящее, безопасное и удобное для визитов его дочери.
– Где? – спросил Джеффрис. – Какого рода жилье?
– Дом с двумя спальнями и двумя ванными комнатами на Калифорния-авеню, 225, в Санта-Монике, в безопасном районе. У Кэлли есть своя комната и огороженный двор, где можно поиграть.
Джорджия прошипела что-то Джеффрису, схватив его за руку.
– Ваша честь, мы впервые слышим об этом, – сказал Джеффрис. – Несомненно, арендная плата в таком месте выходит за рамки возможностей мистера Бишопа…
– Как раз наоборот, – отрезала Алекс. – Арендная плата в этом месте вполне доступна: один доллар в месяц. Коммунальные услуги включены.
Я вздрогнул.
«О Боже, что она натворила?»
Но делать было нечего. Оставалось лишь сидеть сложа руки и смотреть шоу, в котором Алекс Гарденер разрушала планы Джорджии забрать у меня Кэлли.
– Резиденция подлежит осмотру представителем Службы по делам несовершеннолетних, – сказал судья Уокер. – Я не собираюсь верить вам на слово, мисс Гарденер, на случай, если вы питали надежду.
– Конечно, нет, Ваша честь, – невозмутимо ответила Алекс. – А что касается работы моего клиента, то она хорошо оплачиваемая, к тому же он отработал необходимое количество часов и прошел обучение, чтобы получить лицензию генерального подрядчика. Выплаты алиментов на ребенка будут продолжаться регулярно.
– Неужели? – пробормотал Джеффрис. – Помимо жилья, как мистер Бишоп планирует продолжать выплачивать алименты на ребенка и больничный счет в 207 000 долларов?
– Больничный счет? – Алекс нахмурилась, словно в замешательстве.
Джеффрис слегка улыбнулся, и мое сердце замерло.
– Мне очень жаль, мисс Гарденер, – снисходительно проговорил он. – Вы новичок в этом деле. Возможно, вы не знали, что у мистера Бишопа медицинские расходы составляют почти четверть миллиона долларов?
– Нет, я в курсе, – сказала Алекс, перебирая какие-то бумаги, пока не нашла ту, которую хотела. – Очевидно, это вы не в курсе, что у мистера Бишопа нет никаких медицинских счетов.
– Как такое возможно? – Джеффрис скрестил руки на груди.
– Да, мисс Гарденер, – подключился судья. – Просветите нас.
– С удовольствием, – сказала Алекс. – Медсестры в Сидарс-Синай, совместно с несколькими людьми, оказавшимися, как и мистер Бишоп, в заложниках при ограблении банка, открыли сбор средств, – она сверилась с документом, беззаботно и лучезарно улыбаясь. – На данный момент пожертвования превысили 214 000 долларов. Более чем достаточно, чтобы покрыть любые медицинские счета. Вот почему я была несколько смущена вашим утверждением, мистер Джеффрис, что мистер Бишоп не сможет продолжать выплаты алиментов на ребенка. Те же выплаты, которые он совершал в течение последних семи лет. Ни разу не пропустив ни одной. Ни одной.
Я нервно сглотнул и постарался не вертеть головой. Пожертвования? Достаточно, чтобы покрыть весь счет? Благодарность и унижение боролись во мне, но
