Игнаша.
— Глупая, — его голос настолько нежен и мягок, что даже нельзя обидеться, — я не умею на тебя обижаться. Не умею злиться. Я слишком сильно тебя люблю, малышка. Безумно сильно. И намерен говорить тебе об этом постоянно, чтобы ты не надумывала ничего лишнего.
Я ненавижу себя за слабость, но я вновь начинаю плакать. Но уже от счастья. Слёзы не позволяют мне выдавить из себя ни единого слова. Только сдавленные всхлипы вырываются.
— Завтра познакомлю тебя со своими сёстрами — Леной и Лялей. Они сегодня со мной в мастерскую пришли, но ты сбежала. Сможешь поехать со мной в загородный дом на сутки?
— Только с тобой? — сиплю.
— С сёстрами и ещё парой человек.
— Я всё самое важное пропустила, — шепчу разочарованно. — Ты всё же познакомился с ними.
— Скажу больше, — слышу улыбку в голосе Игната, — моя мама помирилась с отцом сегодня днём.
— Обалдеть, — слёзы даже высыхают от удивления. — А ты как? Ты рад этому?
— Да. Мама счастлива. Я познакомился с сёстрами. Моя семья стала больше. Ты вернулась, — тихо, едва слышно. — Я счастлив.
Я улыбаюсь и чувствую, как грудь переполняет счастье и безграничная радость. И мерещится, что это необъятное счастье просто вытесняет печаль, обиду и застарелую боль. Будто мыльная пена смывает грязь. На душе впервые становится легко.
Я услышала самые важные, самые значимые слова. Я поверила. И я отпустила все обиды.
Я не хочу говорить о своей любви по телефону. Я хочу видеть любимые карие глаза, когда буду их произносить. Хочу чувствовать любимый запах и иметь возможность поцеловать губы моего любимого.
Завтра я скажу обо всём. Завтра я скажу, что никуда не уеду. Завтра сообщу о том, что переведусь обратно.
Снежана
Проснулась я от звонка в дверь. Одним глазом посмотрела на экран телефона. Часы показывают десять. Подскочила с кровати и пулей метнулась в коридор, зная, что приехал Игнат.
— Игнат, я проспа… — я не смогла договорить. Слова застряли в горле, когда я увидела любимого, который одной рукой держал мягкую игрушку белого цвета, а второй сжимал небольшой горшочек с кактусом, с красивым розовым цветком.
— Мне кажется всегда, что больше любить тебя невозможно, маленькая, но я каждый раз ошибаюсь, — тихо говорит Игнат, шагая в квартиру. — Я влюбляюсь всё больше и больше.
Подарки оказываются на комоде, а Игнат костяшками пальцев проводит по щеке. Я смущаюсь и пытаюсь опустить голову, вспомнив, что я заспанная и ещё не чистила зубы. На что слышу над головой тихий смех, после чего губы парня прижимаются к моему лбу.
— Поторопись, малышка, Ляля в машине ждёт.
— Ой, прости, Игнаша, я проспала. Не услышала будильник.
— Одевайся, я тебе бутерброд сделаю, — снова целует в лоб. — И забери моего сородича, — смеётся тихо и протягивает барашка.
— Ничего ты не баран, — пытаюсь заворчать, но у меня плохо выходит, потому что губы расплываются в счастливейшей улыбке.
— Ах, да, — хлопнул себя ладонью по лбу, — я ведь осёл.
— Нет, — я привстала на носочки и поцеловала обожаемую ямочку на его подбородке, — ты самый чудесный парень из всех, кого я когда-то знала.
Игнат застывает, а в комнату сбегаю, чтобы надеть приготовленные со вчерашнего вечера вещи. После в ванную шмыгнула, где быстро привела себя в порядок.
— Я готова, — выхожу на кухню и вижу, как любимый на стол ставит термос.
— Отлично, — улыбается, а после за руку хватает и на себя тянет. — Теперь я могу поцеловать свою любимую девочку? — шёпотом опаляет губы.
— Ты просто обязан, — кокетливо улыбаюсь и хлопаю глазами.
Игнат тихо смеётся, а после голову склоняет низко и поцелуем впивается в мои губы, языком врываясь в рот. Ладошки оказываются на его затылке, а икры аж сводит, когда я привстаю на носочки, чтобы быть ещё ближе.
— Я бы с радостью утащил тебя в твою комнату, малышка, но Ляля ждёт в машине, — разорвав поцелуй и прижавшись лбом к моему, шепнул Игнат. — Нужно идти.
Явно нехотя отстраняется, берёт со стола термос и бутерброды, завёрнутые в фольгу, и идёт в коридор, а я семеню следом.
В машине знакомлюсь с его сестрой, но не могу сосредоточиться на разговоре, потому что всё моё внимание сосредотачивается на Игнате. Взглядом я скольжу по его профилю, по рукам на руле. А в голове вспыхивают картинки того, что эти руки вытворяли вчера. Становится жарко, и я делаю огромный глоток чая из термоса.
При Ляле я стесняюсь касаться Игната. Поэтому позволяю своим ладошкам начать исследовать его тело лишь тогда, когда мы оказываемся за закрытыми дверями просторной комнаты.
— Я должна спать с тобой в одной кровати? — тихо спрашиваю и тут же вижу, как Игнат хмурится.
— Ты этого не хочешь?
— Хочу, — пальцами разглаживаю хмурую складку между бровями. — Ещё как хочу, родной мой. Но, — поднимаюсь на носочки и шепчу ему на ухо, — что-то мне подсказывает, что мы с тобой спать сегодня не будем.
— Крошка, — хрипит и резко вдруг разворачивает меня к себе спиной. Только сейчас замечаю, что в комнате зеркало на всю стену. Замираю и откровенно любуюсь нами. — Ты моя, Снежинка. И я тебе соврал, — я напрягаюсь, боясь услышать самое страшное. — Я не смогу тебя отпустить, Снежана. Больше никогда. Ты теперь моя.
Опускает голову, отодвигает в сторону свитер и губами прижимается к моему плечу. Я вздрагиваю и откидываю голову ему на грудь, из-под ресниц наблюдая за нами в зеркало.
— Я никуда больше от тебя не собираюсь де… — меня прерывает мелодия, заигравшая на мобильном Игната.
Парень нехотя от меня отстраняется и отвечает:
— Да, мамуля.
Из-за того, что я стою очень близко к парню, я слышу всхлипы его матери и голос, на грани истерики:
— Игнат… Сынок… Твой отец… Игнаша в больнице. Сыно-о-о-к. Мне позвонили, сказали, что он в реанимации.
— Спокойно, мама, — парень отходит в окну и зарывается рукой в волосы, — я сейчас приеду. Ты где?
Ответа я уже не слышу.
— Мама, сейчас девочек возьму, мы скоро приедем.
Игнат бросает телефон на кровать, а сам упирается руками о
