сидящую на диване меня и слегка расслабился. Интересно, а он чего ждал – что я в рубище и кандалах сижу в глубоком сыром погребе? Так времена, по-моему, уже немножко не те. Или те? Я как-то не очень сильна в этой теме, возможно, похищения через два-три я уже и смогу выступать в качестве эксперта, а пока – простите, опыта маловато.
– Лера, ты в порядке? Только правду говори, – Беляев дождался моего уверенного кивка, ещё раз просканировал взглядом помещение и удивлённо поднял брови, видимо, только теперь заметив, какая интересная публика собралась в комнате.
– Ну вот, теперь все в сборе, – зачем-то прокомментировал Толик, отходя от окна и усаживаясь в хозяйское кресло за столом. Через несколько секунд напряжённой тишины он светским тоном поинтересовался, – Может, чаю?
– А водки можно? – низким и ещё более хриплым, чем обычно, голосом произнёс Беляев, осматриваясь в поисках места, где можно присесть, так как диван был занят мной, а остальные кресла другими участниками нашего чудного клуба по интересам. Подумав, Дмитрий Васильевич подошёл к окну, сделал какой-то странный жест, адресованный мрачным парням с пистолетами, после которого они поднялись и, погрузившись в два внедорожника из трёх, умчались, подняв вихри снежной пыли. После этого он глянул на меня так, словно это я во всём виновата, подошёл к дивану, задумчиво посмотрел на вероникину шубу, пристроенную на подлокотнике, переложил её на стул и уселся рядом со мной.
– Ну, так что насчёт водки? – повторил он свой вопрос, обращаясь к Толику, который, осознав, что убивать его если и будут, то не прямо сейчас, слегка расслабился.
– И мне, пожалуй, – подал голос Макс, – Дамы? Вы присоединяетесь?
– Я однозначно – да, – неожиданно сообщила Никуся, не перестававшая ни на секунду наблюдать за мужем, – Что-то мне подсказывает, что чай сегодня – не наш выбор.
– А я водку не пью, – тоном примерной школьницы произнесла я и чуть ли ручки на коленках не сложила, но, дождавшись насмешливого взгляда от Никуси и удивлённого от Макса, уточнила, – поэтому можно мне коньяк?
– Ну вот, весь образ разрушила, – фыркнул Макс, как и Вероника, не сводивший с Беляева внимательного взгляда, – А ведь на вид такая девочка-ромашка, правда, Дмитрий Васильевич?
– Ну да, ромашка. – Вероника хмыкнула, – росянка, если точнее.
– Какие глубокие познания в биологии, – мурлыкнула я, с каждой минутой чувствуя себя всё некомфортнее рядом с большим, мрачным, и, главное, сурово молчащим Беляевым, – Никуся, ты меня удивляешь, я бы даже сказала, восхищаешь…
– Никуся?! – изумление в голосе Дмитрия Васильевича было столь сильным, что Макс счёл нужным прокомментировать:
– Не вникайте, у них тут свои…загадочные отношения. Я тоже удивился, когда услышал. Но потом привык, мне даже понравилось. Можно я тоже буду так тебя называть? – поинтересовался он, обращаясь к недовольной Веронике, получил в ответ многообещающий взгляд и заткнулся.
Толик посмотрел на нас тоскливым взором, в котором очевидно читалось одно-единственное желание: либо выгнать нас, либо свалить самому, взял телефон и через пару секунд сказал:
– Роман, распорядись там на кухне, чтобы нам принесли водки три по сто и одну пятьдесят, – посмотрел на выгнувшую бровь Веронику и быстро исправился, – четыре по сто. И коньяк…пятьдесят.
– Чего это? – возмутилась я, но мужики в лице Беляева и Макса одновременно грозно рявкнули «пятьдесят!», и я съёжилась в своём диванном углу. Ну их, проще согласиться. Как говорила одна моя знакомая: проще отдаться, чем отвязаться. Вот тут именно такой случай.
– Ну и закусить, само собой. Пусть в кабинет принесут. А ещё лучше – сам принеси, а то у нас тут гости…неоднозначные такие, чем меньше посторонних глаз – тем лучше. И так шуму устроили…
Пока Толик распоряжался, Беляев, словно вспомнив что-то, встал, вышел из дома и через минуту вернулся, держа в руках тонкую папку, которую затем положил на край стола.
– Это то, о чём мы договаривались, точнее, то, что ты таким нетривиальным способом решил от меня получить, – сказал он негромко, обращаясь к Толику и снова устраиваясь на моём диване, только уже гораздо ближе ко мне. Жулик… – Но мне хотелось бы всё же понять, кто, почему и зачем. У меня есть определённые сведения, но я хочу услышать твою версию.
В этот момент в дверь вежливо постучали, и в кабинет просочились сначала Роман, несущий на подносе несколько стопок и бокал, а за ним – Гена, нагруженный тарелками со всякими закусками к водке и блюдечком с лимоном для меня.
– Спасибо, – кивнул им Толик и, дождавшись, пока парни уйдут, тяжело вздохнул. – Знаете, Дмитрий Васильевич, я ведь не хотел, правда.
Беляев насмешливо хмыкнул, но промолчал, всем видом демонстрируя готовность выслушать толикову версию событий.
– Так вот, – продолжал мой незадачливый похититель, – мне эта ваша франшиза, как вы понимаете, никаким местом не упёрлась, это вообще не сфера моих интересов. Но у меня не было выхода…
– Выход есть всегда, – нравоучительно, но уже как-то достаточно добродушно возразил ему Беляев, – и, как правило, он там же, где вход… Но продолжай, мне действительно интересно.
– Меня шантажировали, – мрачно произнёс Толик, глядя куда угодно, но не на Дмитрия Васильевича. А вот мы с Никусей, которая, как и я, смотрела не на Толика (чего мы там не видели, особенно она!), а на Беляева, не заметили особенного удивления. Это как? Он что – знал?!
Тем временем Толик продолжал каяться:
– У…человека, который меня шантажировал, была запись одной…вечеринки. Где я вёл себя не лучшим образом…совсем не лучшим. А вы же знаете, отец – он такой…если бы он увидел…
– Ох, молодёжь… – Беляев даже не старался скрыть издевательскую ухмылку, – знаешь, что сказал бы твой отец, увидев такую запись?
– Что? – по лицу Толика было видно, что он готов к любому ответу. Мы с Никусей затаили дыхание, а Макс тихонько улыбался, внимательнейшим образом изучая рисунок на ковре. Мне всё меньше нравилось его поведение. Но об этом я подумаю попозже.
– Он возмутился бы, что его не взяли с собой, – абсолютно серьёзно сообщил потрясённому Толику Беляев, – твой папенька, Фёдор Ильич, зажигал в своё время так, что вам, молодым, ни в одном эротическом сне не приснится.
– Это совершенно невозможно! – воскликнул Толик, ошарашенно глядя на Беляева, а в глазах Вероники мелькнул живейший интерес,– он же всегда строго-настрого запрещал мне даже близко…иначе грозился всеми мыслимыми и немыслимыми карами…
– Конечно, – согласно кивнул довольный произведённым эффектом Беляев. – ты же наследник, ты должен быть лучше, круче, с незапятнанной репутацией. Станешь таким, как он – сможешь себе позволить.
– То есть я зря поддался на шантаж? – на осознавшего
