…Машина летит по берегу. Тень-Алексей пытается вырваться из нее, пытается проснуться или хотя бы закрыть глаза. Нет, призрачные веки прозрачны, а тот, другой Алексей, лишь прищуривается от яркого блеска воды. Выхода нет.
— Какая красота! — Маша почти шепчет.
Алексей снимает одну руку с руля, находит руку жены и крепко сжимает. Как хорошо!
Слева мелькает тень огромного грузовика, Алексей хватается за руль обеими руками, дергает к обочине. Бок фуры все приближается, огромные колеса чудовища задевают «ауди», он пытается удержать машину на дороге, но грузовик сталкивает их на боковую грунтовую дорожку, выводящую на укромный пятачок у основания плотины. Машина подпрыгивает на кочках. Визг тормозов — Алексей пытается остановиться, прежде чем «ауди» скатится в озеро: здесь крутой, забранный цементом берег.
Машина останавливается, Алексей смотрит на жену и видит только руки, судорожно сжатые, с побелевшими ногтями, руки, вцепившиеся в ремень безопасности.
«Господи, взгляни на нее, посмотри ей в лицо, пожалуйста, посмотри! Я ведь…» Он так больше никогда и не увидел жену…
Понедельник — день тяжелый. Алексей прочувствовал это, едва открыв глаза. Выспаться не удалось, как всегда после сна-воспоминания, он проснулся с тяжелой головой. Во всем теле ощущалась противная слабость, а боль была сильнее обычного. Встать удалось только с третьей попытки, умывание заняло больше двадцати минут. Алексей решил не бриться, трезво осознавая свои шансы: никто его сегодня из дому не выпустит. Что ж, визит в офис придется отложить до лучших времен. Если они когда-нибудь наступят, эти лучшие времена.
Из зеркала на него смотрел исхудавший человек с землистым цветом лица. Темные круги под глазами подбирались к стадии «Скажите, пожалуйста, а кто вам морду бил?». Алексей криво усмехнулся, показал язык отражению и отправился завтракать.
Глотая безвкусную кашу, он размышлял о собственном оптимизме. Или лучше назвать это пофигизмом?.. Нет, это все-таки врожденный оптимизм: Алексей знал, как мало у него шансов на благополучный исход дела, смирился с судьбой, но тем не менее в глубине души продолжал верить, что все кончится хорошо!
— Не получилось из меня хорошего циника, — сообщил Алексей матери, моющей посуду.
Мать издала вопросительное «хм», но дискуссию начинать не хотелось — Маргариту Викторовну разговор только расстроил бы.
Это в романах все заканчивается счастливо, всеобщим ликованием и свадьбой, а на самом деле… Свадьбой все уже один раз закончилось, а потом закончилось еще раз, другим, и скоро закончится вновь — только не шумным застольем и обручальными кольцами на бархатной подушечке. Подушка, может, и будет бархатная, но… Это уже не цинизм, это черный юмор. Применительно к себе, любимому. Докатился.
Расправившись с кашей, Алексей позвонил Вениамину, буркнувшему что-то вроде «я же говорил», включил музыку — «Призрака Оперы» — и отправился в Сеть. Туда можно было попасть, не выезжая из дома. В отличие от офиса. Еще одно полезное свойство виртуальной реальности.
Прежде всего он открыл сохраненную фотографию Насти, которую получил в субботу, и задумался, разглядывая ее. Эта элегантная, утонченная женщина была очаровательно естественна и нравилась ему все больше и больше. Алексея тянуло совершить какое-нибудь безумство: пригласить ее выпить кофе в реальном кафетерии, а не в мифической беседке на берегу озера или предложить верховую прогулку по заснеженным полям. Но он отчетливо осознавал, что этого делать не стоит и насколько не стоит этого делать. Венька прав: думать нужно не только о себе, но и об окружающих людях. Настя — это не строчки в чате, это та милая женщина, которая может быть и по-домашнему тихой, и ослепительной. У нее своя жизнь, и незачем ей переживать удар, который Алексей так легко может ей нанести. Мало того, он может повредить ее семейной жизни. Брак — это гораздо больше, чем просто клятва быть вместе, пока смерть не разлучит вас. Настя очень мало говорила о муже, но это не значит, что она его не любит.
Но Алексея к ней тянуло, просто напасть какая-то. Приворожила она его, что ли? Следует сделать над собой усилие, идти разбираться дальше с бухгалтерскими бумагами, а послеобеденное время посвятить Илье — Алексей уговаривал себя, а руки набирали адрес чата. Илья читает вместе с бабушкой, бумаги могут подождать, обед еще нескоро…
Анастасия была в Сети. Алексей чинно поздоровался с присутствующими и не утерпел — отослал Стасе приглашение зайти в личный кабинет. И снова не утерпел: начал не с банального «Привет!», а с:
— Как ты, Стасенька? Здравствуй!
— Ох, Тагир, — быстро побежали ее строчки, — как хорошо, что ты пришел! Где ты пропадал на выходных? Мне очень тебя не хватало.
— Все выходные я боролся с собой, — туманно пояснил Алексей. — Посвятил эти дни сыну. — И тут до него дошло. — Что-то случилось. Да?
— Да, случилось. — Анастасия не стала отрицать. — Я ушла от мужа.
Оп-па! Как гром среди ясного неба. Буквально несколько минут назад Алексей думал о ее браке — и на тебе. «Я ушла». Значит, он был прав в своих смутных оценках Настиного супруга.
Наверное, он слишком долго молчал — Стася спросила:
— Ты меня не одобряешь?
— Стасенька, во-первых, я думаю о том, каким шоком для тебя это стало, а во-вторых, ты знаешь, что делаешь. Если ты ушла от него, значит, были причины.
— И ты не спрашиваешь, к кому я ушла? — грустно усмехнулся смайлик.
— В смысле, у кого ты остановилась? Наверное, у родителей или у подруги.
— Нет. Господи. В смысле да, у подруги. Но я поражена: все спрашивали меня, к кому я ухожу от Вани. И только ты не спросил.
Алексей хмыкнул:
— Настя, я — не все.
Немного самолюбиво, но, черт побери, он может позволить себе быть самолюбивым, заносчивым, добрым ангелом и дьяволом с рогами полметра длиной — только вот до конца искренним быть не может, и именно этого хочется больше всего.
— Да, я знаю. Ты особенный. Ты даже не представляешь, насколько. Спасибо тебе!
— За что? Я ничего такого не сделал. — Краснеющий смайлик символизировал смущение от незаслуженной благодарности.
— Ты просто есть, этого достаточно.
— Ну и… как ты? — осторожно поинтересовался он. Настя, видимо, задумалась.
— Ну… Я теперь почти свободная женщина. Надо собраться с силами и заняться разводом, но не сегодня утром. Мне надо придумать, где жить. Наверное, сниму квартиру, нельзя вечно отягощать Анечку своим присутствием. И надо немного прийти в себя.
— И как тебе сейчас?
— Немного пусто. Немного больно. Очень и очень странно. Я ни минуты не жалею о том, что я это сделала, но… — И неожиданно призналась: — Знаешь, он ударил меня несколько раз. Я не думала, что он на такое способен.
