Прижимая к груди сумку, Фоби неверной походкой вошла в квартиру, поцеловала дверь и закатила глаза, обнаружив забытые ключи на столике из тика. Комната нисколько не изменилась с тех пор, как Фоби видела ее в последний раз.
Она тихо прошла на кухню и в гостиную, но не обнаружила ни малейшего признака чьего-то присутствия.
Фоби взяла кроссовку «Найк» десятого размера, принадлежащую Айену, занесла ее над головой и ворвалась в свою комнату.
На кровати лежал Дэн. Его пальцы сплелись на затылке, локти торчали в стороны острыми углами. Он вытянулся во всю длину, и его ноги в красных носках не помещались на кровати. Она видела загорелую волосатую лодыжку, оцарапанную котом. Он весело улыбался, словно пушистый игрушечный медвежонок с четвертого этажа универмага «Харродз».
— Как ты вошел? — спросила она, опуская кроссовку Айена, распространявшую вокруг отвратительный запах.
— Я взял ключи у тебя в сумке. — Дэн улыбнулся еще шире. — На кредитной карте, которая, кстати, уже просрочена, был твой адрес. Я очень боялся, что твоя подруга примет меня за взломщика.
— Она не придет, — сказала Фоби, как будто Дэн сам об этом не догадался.
— Ты носишь носки, которые я тебе подарила! — задохнулась она от восторга.
— Я пытаюсь завоевать тебя с помощью своих сногсшибательных носков, — нервно пошутил Дэн, снова опускаясь на подушки. — Иди сюда.
Фоби помедлила несколько секунд, размышляя над тем, как незаметно убрать с кровати ее старый лифчик, на тот случай, если Дэн его вдруг не заметил. Но ее внезапно захватило такое сильное сексуальное возбуждение, сдерживаемое на протяжении всего вечера, что ее мысли ненадолго задержались на этом предмете. Абсурдность пребывания Дэна в ее пыльной комнате послужила дополнительным стимулятором. Мужчина, который устраивал и ломал судьбы людей, которого знали и боялись во всей Европе и который мог разрушить удачно складывающуюся карьеру одним телефонным звонком, распростерся на ее старом покрывале. Его глаза сверкали в предвкушении удовольствия, а тело казалось таким же теплым и манящим, как только что наполненная большая ванна.
Улыбнувшись в ответ, она неторопливо сняла маленькие жемчужные сережки и потерла мочки ушей, упиваясь опьяняющим жгучим желанием, которое прогоняло ее усталость, словно массаж с ароматическими маслами, пощипывающими тело.
— Кстати, это правда, — тихо сказал Дэн, не сводя с нее глаз.
— Что? — Фоби положила серьги на пыльный столик и приблизилась к нему.
Закусив губу белыми зубами, он поймал краешек ее шелковой накидки.
— Что я тебя люблю, — прошептал он.
Фоби никогда раньше не видела, чтобы он чувствовал такую неловкость и беспокойство. Наморщив лоб, она с трудом скрывала свое ликование. За все время, которое они провели вместе до ее отъезда в Новую Зеландию, Дэн ни разу не признался ей в любви. Она слышала самые разнообразные варианты. Его любимыми фразами являлись: «Я тебя обожаю», «Я без ума от тебя», а также выражение: «Не знаю, что бы я без тебя делал». Но сказать «люблю» для Дэна было невозможно.
— Фоби!
— Да?
— Ты еще чувствуешь что-нибудь ко мне? Я знаю, в твоей жизни появился этот парень, но я подумал…
— Дэн, — прервала его Фоби, — к какой вере принадлежит Папа Римский?
Он взглянул на нее и вновь широко улыбнулся.
— Иди ко мне.
Вне себя от счастья, Фоби прыгнула на кровать и приземлилась прямо на свой серый бюстгальтер тридцать четвертого размера.
Это вряд ли являлось поступком опытной соблазнительницы, но Дэн казался восхищенным. Он притянул ее к себе и жадно поцеловал так долго и страстно, что Фоби почти понадобился второй поцелуй, чтобы прийти в сознание.
— Боже, как от тебя чудесно пахнет… — Он уткнулся носом ей в шею, словно голодный кот. Он раздевал ее со своим обычным неуважением к пуговицам, молниям и застежкам и отбрасывал предметы одежды в сторону.
Вдруг ее сердце упало, словно выпрыгнувший из самолета парашютист, когда она вспомнила, что уже давно не принимает противозачаточные средства и что у презервативов, которые лежали где-то в шкафчике ванной комнаты, давно истек срок годности.
Запечатлев долгий поцелуй на руке Дэна, Фоби отодвинулась от него.
— Я… э-э-э… не думаю, что у меня есть… Ах да, только что вспомнила! Подожди минутку.
Она выбралась из кровати и заковыляла в ванную комнату в туфлях Флисс, чтобы совершить набег на ее шкафчик. Ее практичная подруга обладала запасом всевозможных противозачаточных средств, предоставляя такой же широкий выбор, как специализированный магазин. Выбрав обычный презерватив — она сомневалась, что Дэна обрадует вид семидюймовой, желтой резинки со вкусом банана, натянутой на его мужское достоинство, — Фоби попыталась перед зеркалом привести в порядок оставшуюся на ней одежду, чтобы чуть меньше походить на огородное пугало. Затем она вернулась в свою спальню, где Дэн старательно скрывал легкое раздражение вопросительной улыбкой и изогнутыми бровями.
Покашливая от смущения и зная, что в качестве опытной соблазнительницы она должна предложить ему надеть презерватив своими губами, Фоби протянула ему свой маленький дар, словно викарий святую воду.
— Боже, я не пользовался этим несколько лет. — Дэн приподнялся на локтях и осмотрел прозрачную упаковку.
— Ты мне однажды сказал, что ты с удовольствием облачился бы в резину. — Фоби неуклюже присела рядом с ним, одетая лишь в ажурную блузку, трусики и туфли Флисс.
— Это не совсем то, что я имел в виду. — Дэн взглянул на нее с улыбкой и медленно осмотрел ее тело с головы до ног, обутых в туфельки на тоненьких ремешках, которые она начала развязывать.
Он посмотрел на них оценивающим взглядом, и его глаза сощурились.
— Оставь их, — пробормотал он, проводя рукой по ее длинной ноге. — Они великолепны.
При мысли о том, что ее ступням предстоит провести в мучительном заключении столько времени, сколько займет, несомненно, долгое путешествие к нирване, ноги у Фоби свело судорогой. Но она оказалась не в состоянии отказать Дэну, когда его пальцы проскользнули к ней под трусики, и задержались в мягких волосах, прежде чем опуститься еще ниже, совершая медленные круговые движения.
Закусив нижнюю губу, Фоби закрыла глаза, прерывисто вздохнула и засмеялась от счастья, накрывая его своим телом.
— Я так по тебе скучала… — выдохнула она, покрывая его шею короткими жадными поцелуями. Она с ловкостью расстегнула пуговицы его рубашки, проявляя бесконечно больше уважения к его одежде от модных дизайнеров, чем он к платью от Готье. Но когда пальцы Дэна пробрались глубже, она откусила пуговицу, извиваясь от удовольствия.
