Он никак не понимал, почему она смущается. Опытные женщины любят как раз побольше… Ну разве только если… Нет. Сэм повел плечами, отгоняя мысль, возникшую в голове, и почувствовал себя неловко. Он торопливо опустился на колени между ее ногами. Все, хватит. Никаких мыслей. Он взял презерватив и стал его натягивать.
* * *
Кэтрин не знала, слишком ли велико у Сэма его достоинство и не повредит ли оно ей что-то внутри, а может, просто она остыла.
Потом Кэтрин чуть не расхохоталась. Как будто ей было с чем сравнивать! Да разве она видела это дело так близко?
Ее нервы были на пределе, а сама она на грани того, чтобы остановить Сэма. Но тут он повалился на нее, упершись руками в постель. Кэтрин поймала себя на том, что смотрит в золотисто-карие глаза, загипнотизированная напряженным огнем, пылающим в их глубине.
– Мы, похоже, упустили момент, – хрипло пробормотал Сэм и, опустившись ниже, стал тереться о ее грудь. Черные волосы касались ее подбородка, когда он припал к ее шее и поцеловал взасос.
Соски Кэтрин, снова поднялись и затвердели. Она выгнула спину, прижавшись к его груди.
Сэм поднял голову, и Кэтрин увидела плотно сжатые губы. Он начал двигаться, его руки сгибались и разгибались. Сэм резко дернулся, сквозь зубы втянул воздух, глаза его превратились в щелки, он прижался к Кэтрин бедрами и потребовал:
– Пусти меня.
Она не смогла бы сопротивляться, если бы даже захотела. Кэтрин открылась ему навстречу. И стала уязвимой, как может быть уязвима только женщина. Он вошел в нее медленно и осторожно. Наполненные кровью ткани, очень чувствительные, сами раздвинулись, чтобы впустить его, потом тут же сжались, крепко обхватив то, что в них вторглось. Сэм слегка потянулся обратно, стараясь освободиться от стиснувших его ножен, а потом двинулся глубже. Стон разрывал Кэтрин горло, она обхватила его бедра ногами, вцепилась в ягодицы Сэма и стала робко, но настойчиво притягивать его к себе.
– О да…
Сэм отстранился, потом вернулся и полностью загнал себя в нее. Он затих, пытаясь отдышаться. Глядя в лицо Рыжей, он увидел прядку ярких волос, упавшую на глаз, и сдул ее.
– Боже, ты такая крепкая. – Ему казалось, он протиснулся в горячую влажную бархатную перчатку, которая была на размер меньше, чем надо. И теперь, крутя бедрами, Сэм наблюдал за игрой чувств, отражавшихся на лице Кэтрин, – желания, беспомощного удивления.
Она облизала губы, прижимаясь к нему, смотрела на него затуманенным взором, а он погружался все глубже. Прерывисто дыша, Сэм обхватил ее руками, и они вместе перевернулись.
Она разлеглась у него на груди, и его рот скривился в усмешке, когда он увидел ее вытаращенные испуганные глаза.
– Если и создана какая-то женщина, достойная быть наверху, так это ты.
Сэм оценил гладкость кожи на фоне своих грубых рук, потом, схватив Кэтрин за упругие ягодицы, разместился там, где надо.
– Покатайся на мне.
Он увидел, как жар прилил к ее щекам, но она поерзала, потом, пробуя, приподняла бедра и осторожно скользнула вниз. Повторила. Удивление и удовольствие отразились в зеленых глазах. Поднимаясь и опускаясь на твердом жезле, она томно подняла руки над головой, потом закинула их за голову, приподняла локти и щекой прислонилась к плечу. Глаза ее были полузакрыты. Рыжая улыбнулась и облизала губы.
Сэм дернулся внутри нее.
– О Боже! – Он потянулся к ее грудям. Приподняв бедра, она подалась ему навстречу, не сбиваясь с ритма. Он коснулся ее соска и стиснул зубы, почувствовав, что ему пора кончать. – Тебе на самом деле нравится быть наверху, а?
– Сэм? – Голова ее откинулась назад, и она приподнялась на всю высоту его плоти немного быстрее и сразу опустилась. Потом откинулась назад и уперлась руками ему в ноги. – О Боже, Сэм… Я сейчас… О Боже, я хочу…
– Давай, кончай! – прорычал он и надавил большим пальцем на влажный треугольник кудряшек.
Нащупав волшебный бугорок, он нажал как следует, и чувственная улыбка расплылась на его лице, когда он услышал ее вопль.
– Вот так, дорогая. Кричи. Мне нравится тебя слушать. Я хочу видеть, как ты кончаешь благодаря мне.
Сэм смотрел на ее лицо не отрываясь. Конвульсивная волна сменяла другую, в экстазе Рыжая откинула голову и громко стонала.
Слушая ее голос, чувствуя, как ее плоть сжимается вокруг его плоти, Сэм потерял разум. Он хотел убрать большой палец, но Кэтрин вцепилась в его руку и удержала.
Он почти не дышал.
– Ax! – И, схватив ее за ягодицы, оторвал свои бедра от матраса и пронзил раз, другой, третий, потом на последнем ударе насадил ее на себя и смотрел на раскрасневшиеся щеки, зеленые глаза, на растрепанные рыжие волосы, словно в забытьи. Оргазм потряс его, удовлетворение пронизало до костей. Не открывая рта, сквозь стиснутые зубы, Сэм прорычал:
– Кэтрин!
Он рухнул на матрас, обнял девушку и крепко прижал к себе, а она, обмякнув, повалилась на него. Он терся подбородком о ее волосы и смотрел в потолок.
Смущение боролось с ощущением счастья, но все же, смущение победило. Как он ни старался уверить себя в обратном, сейчас Сэм точно знал, кто в его объятиях. И больше не сомневался.
Девушка из бара с татуировкой на заду могла задурить ему голову, но все рассыпалось в прах после того, что произошло. Как она краснела, какое у нее свежее, непотасканное тело, какая искренность и удивление на лице! Да, это Кэтрин Макферсон – уважаемая учительница глухих детей. Не важно, почему у нее такая же татуировка на попке, как и у сестры-близняшки. Но Сэм Мак-Кэйд уверен – это Кэтрин. А когда он брал это сладкое тело, то не думал, что имеет дело с ней.
Он взял не ту, черт побери, сестру.
Полулежа на постели, Бобби наблюдал, как Кейли расхаживает по комнате. Когда молчание стало невыносимым, он жалобно спросил:
– Ты никогда больше не будешь со мной разговаривать?
Кейли бросила на него язвительный взгляд, а он в шестой или седьмой раз повторил:
– Бэби, мне очень жаль, что я тогда тебя не узнал, но это ведь продолжалось недолго. Ты все быстро расставила по местам. Я же не думал, что потеряю память и мне разобьют башку.
Она по-прежнему не обращала на него внимания, расхаживая по комнате и останавливаясь лишь ради того, чтобы побарабанить пальцами по подоконнику, посмотреть, надув пухлые губки, на утренний дождь, пройти в угол к креслу, потом к ванной и обратно. Бобби наблюдал за ней, чувствуя, как его напряжение растет. Он чувствовал себя слабым, что смущало его, но все же хотел ее. Хуже того, он жаждал ее одобрения, а это раздражало Бобби больше всего. Да к черту все желания! Он слишком хорошо понимал: ничего он не получит от нее, стоит лишь поглядеть на рыжие волосы, вставшие дыбом от злости.
