Не стала говорить об этом Ирке. Я сама не понимала всего, пока торчала в Москве. А вот приехала домой, и будто с глаз пелена спала. И Петя тут ни при чем. Петя был мне теперь до лампочки.
Дети, видать, позвонили ему, потому что, когда он появился часов в восемь, знал уже, что я вернулась. Вошел, снял куртку и ботинки, прошел через гостиную, где я смотрела телевизор, буркнув: «Привет», и скрылся в спальне. Я, конечно, вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки. И продолжала спокойно сидеть в кресле, только взяла в руки журнал, как бы желая отгородиться от мужа.
Он не сказал ни слова. Ни слова. Вел себя, будто я и не уезжала. Как будто не он орал в трубку, что я дура и что плевать он хотел на мои желания. Сказать честно, удивил меня своим поведением. Я готовилась к другому. Не знала, что скажу в ответ на упреки, которых ждала от него, но в том, что упреков не избежать, не сомневалась.
А оно вон как обернулось. Петя молчал. Ужинал, читал газеты. В одиннадцать пошел спать. Ну и ладно.
Я постелила себе в гостевой комнате.
Утром он сам застелил постель, чего раньше никогда не делал, и ушел на работу, никак не прокомментировав то, что я спала отдельно.
Потом убежали в школу ребятишки. Я помыла посуду и решила сходить в РЭУ. Неудобно получилось с ними. Только-только начала работать и – на тебе. Позвонила тогда, сослалась на непредвиденные семейные обстоятельства. Начальник спросил, когда выйду, я ответила, что не знаю, может, совсем не скоро. Он сказал, хорошо, что мы тебя еще не оформили, значит, пока и не будем оформлять. Но не обессудь, добавил, если в твое отсутствие кого-нибудь другого примем на это место. Конечно, конечно, ответила я, делайте, как вам надо, и извините, пожалуйста. Хорошо, равнодушно сказал начальник и повесил трубку.
Этим тоже все равно. В последнее время мне стало казаться, что всем все равно. Есть ты, нет тебя, что думаешь, что переживаешь. По-моему, раньше так не. было. Или я просто не обращала внимания? Человек так одинок в этом мире, вдруг подумалось мне. Окружен людьми, но, по сути своей, ужасно одинок. И еще умудряется иногда быть довольным этой жизнью. Просто поразительно! Когда я выходила замуж, думала, хорошо, что так все сложилось, не придется идти по жизни одной. А что вышло? Иду одна. Не хочется признаваться, но это так. И значит, совсем не лучше я живу, чем Ирка? А ведь я всегда думала, что лучше, потому что у меня есть семья.
Нет, нужно переключиться на что-то, иначе мысли гложут меня. Хотела идти в РЭУ, значит, надо идти в РЭУ. Я быстренько оделась, немного подкрасилась и побежала на свое первое, второе и пока единственное в жизни место работы. Купила по дороге торт. Вошла бочком, потупив глаза, выставляя этот торт перед собой. Тетки окружили меня, расспрашивая, все ли уже нормально. Пришлось врать что-то о болезни сестры (пусть она меня простит!), потом выслушивать длиннющие рассказы о чужих недугах. В бухгалтерии и техотделе все, по-моему, страшно обрадовались возможности оторваться от работы. Накрыли стол для чая и полтора часа просидели, болтая.
Я смотрела на них и думала, что Ирка была сто раз права, сказав про мое решение «делать карьеру в РЭУ» резко и категорично: «Бред сивой кобылы! Истерика чистой воды». Болото, почище моей семьи. Но что я могла придумать, когда мне даже не с чем сравнивать?
– Когда выйдешь? – спросила меня главбух, когда мы мыли чашки в туалете.
– Э-э… – Я не знала, что и сказать.
– Передумала, – кивнула она.
– Да как-то… все так сложилось… – замялась я.
– Бывает, – спокойно сказала главбух. – Если надумаешь, приходи. У нас всегда какая-нибудь вакансия не заполнена.
– Спасибо.
А ведь мне придется на что-то решаться, думала я, возвращаясь домой. Но теперь я была намерена не торопиться.
Один день сменял другой. Мой побег в Москву остался в прошлом. Я вставала утром, провожала Петю и детей, готовила обеды и ужины, убирала, стирала, гладила, ходила за покупками. Казалось, жизнь вернулась в свое русло. Но это была лишь видимость. Я делала все как и прежде, но без всякого интереса. Знала теперь, что никому нет до меня дела и что мои подвиги на ниве домашнего хозяйства никому, кроме меня, не нужны. Поэтому больше я их и не совершала. Делала все тщательно, аккуратно, но равнодушно, автоматически.
И продолжала стелить себе в гостевой комнате. Никого это, похоже, не удивляло. Петя молчал. Дети, возможно, и не замечали.
А там, в гостевой, когда я оставалась одна, в тишине, я стала думать. Не о том, какой суп сварить назавтра или в какую химчистку лучше отдать ковер, а о том, зачем вообще нам все то, чем мы себя окружаем. Представляете? И именно это отличало мою новую жизнь от старой. Выглядели они одинаково, это так, но по сути своей отличались так же сильно, как пряное, острое блюдо отличается от диетических котлеток.
С непривычки думать было трудно. Мысли нахлынули в таком количестве, что не могла с ними справиться. Как будто попала в речной водоворот. Но время шло, и что-то в этих мыслях стало выкристаллизовываться. Я совсем по-другому стала смотреть на людей, окружавших меня. Замечать за ними такие мелочи, на которые раньше просто не обратила бы внимания. И первым, на кого я взглянула новыми глазами, был конечно же Петя. А кто ж еще? Как ни крути, у меня ближе человека все равно не было.
Петя здорово постарел за последнее время. Появились брыли, лицо избороздили красные прожилки, фигура стала рыхлой… Или он давно уже был таким, да только я не замечала? Честно сказать, я никогда не приглядывалась к мужу особо. Когда у тебя постоянно на глазах один и тот же человек, ты не видишь в нем перемен. Но вот я вернулась из Москвы, и Петя как будто заново появился в моей жизни. Он был теперь очень неприятен мне внешне. Я никогда не теряла головы из-за красавцев. Красавец – это всегда опасно. Выйдешь замуж за красавца, покоя знать не будешь. Все мои парни были серединка на половинку. Но сегодняшний Петя даже на это не тянул.
За что могла полюбить его такая эффектная девушка, как моя соседка по самолету? Каждый день задавалась этим вопросом. Ладно бы мой муж был говорун и интеллектуал – таким и красивой внешности не надо, они способны обаять женщину одними своими талантами. Но я знала, что талантов у Пети никаких. Кроме разве умения зарабатывать деньги. Неужели можно влюбить в себя женщину только этим? Воистину пути Господни неисповедимы.
Смешно, но теперь я думала о Пете и его подруге совершенно спокойно, как будто он был посторонний человек, а не мой муж и отец моих детей. И иногда что-то сродни сочувствию к Пете шевелилось в моей душе. Похоже, что-то у него не клеилось. Я имею в виду, на любовном фронте.
Он приходил вечером домой чернее тучи.
