Ей пришлось стать грошовой уличной проституткой. Лишь таким образом она смогла выжить и прокормить дочку, когда Эджертон перестал присылать ей деньги.
Шэрон еще раз пробежала взглядом страницы, сияя от удовольствия. Здорово сработано! Только этим бездельникам из редакции она ничего такого не скажет. Наверняка они сейчас по пабам разбрелись и пьют на радостях. Она встала и пошла за мобильным телефоном, который оставила в сумочке. Сейчас она снова загонит этих лоботрясов на работу – пусть подбросят несколько горяченьких фраз, чтобы наподдать святоше Эджертону по первое число.
– Какого хрена! – громко воскликнула Шэрон, с озадаченным видом заглядывая в боковой кармашек дорогущей кожаной сумочки. Обычно мобильник был там, но сейчас исчез. Она запустила пятерню в сумочку и принялась рыться там – бесполезно.
Шэрон еще раз ругнулась, а потом вспомнила, что оставила мобильник на своем столе в редакции. Продолжая громко браниться, она направилась в гостиную, где стоял телефон, и увидела, что автоответчик просто переполнен записанными сообщениями.
К тому времени как Шэрон начала читать предварительный выпуск газеты с разоблачениями министра иностранных дел, Майкл уже позвонил в отдел новостей «Дейли трибюн». Капкан захлопнулся, и, согласно разработанному совместно с Джорджиной плану, Майклу предстояло предупредить противника до того, как «Дейли» успеет отпечатать весь тираж.
Но прежде всего он позвонил Джорджине.
– Джорджи, дело сделано, – сказал он. – В предварительном выпуске «Дейли трибюн» поместила на первых пяти полосах зловещую историю о чудовищных похождениях двуличного министра иностранных дел.
– Отличная работа, Майкл, – похвалила она. – Но нужно еще кое-что сделать. Ты знаешь, где найти Алленби?
– В одном из трех пабов, где они сейчас отмечают свой триумф. Я его в два счета разыщу.
На редактора отдела новостей «Дейли трибюн» Майкл наткнулся во втором по счету пабе.
– Алленби, дубина ты этакая! – заорал он. – Мы ведь получили опровержение насчет Эджертона! Наш человек связался с МИДом, и там подтвердили, что дочку Лин родила от приятеля Джека, с которым тот учился в Кембридже. Они познакомились, когда Джек и его приятель путешествовали по Таиланду, но сам Эджертон никакого отношения к этому ребенку не имеет.
– Если ты думаешь, что я поверю этой белиберде, – проорал в ответ Алленби, пытаясь перекрыть адский шум в пабе, – то ты еще глупее, чем я думал! Уж я-то прекрасно понимаю: вы на все пойдете, чтобы угробить наш успех.
– Послушай меня, – настаивал Майкл. – Я уже позвонил Дугласу Холлоуэю и секретарю «Трибюн». Эджертон наверняка подаст на вас в суд. Лин Синваени категорически отрицает, что он отец ее ребенка. Ее «интервью» состряпала совсем другая проститутка, рассчитывавшая нагреть руки на этой истории.
– А как же фотографии, банковские чеки? – растерялся Алленби.
– Они подлинные, – заверил Гордон. – После смерти друга Эджертон стал добровольно посылать ей деньги. Отец девочки не он. У нас есть официальное заявление МИДа на сей счет. Щедрость Эджертона объясняется исключительно его добротой и незаурядными человеческими качествами. Вы должны немедленно остановить печатные станки и уничтожить тираж. В противном случае вам несдобровать.
Алленби прекрасно понимал, что ему в любом случае несдобровать. Он ни на мгновение не сомневался, что Шэрон превратит в козла отпущения именно его.
Он попытался связаться с ней, позвонив по мобильнику, но она не ответила. Тогда он набрал ее домашний номер – безрезультатно. В конце концов он наговорил сообщение на автоответчик Шэрон и стал ждать, пока она перезвонит.
Впрочем, особого значения ее звонок не имел, поскольку Дуглас Холлоуэй уже распорядился немедленно остановить станки. Несколько тысяч экземпляров, однако, успели поступить на лондонские улицы, и теперь все курьеры «Трибюн» отчаянно пытались вернуть их. Увы, задача эта была невыполнимой. Даже один-единственный проданный экземпляр мог повлечь за собой судебный иск на баснословную сумму.
Попытка оклеветать примерного семьянина, облеченного к тому же рангом министра иностранных дел, обойдется «Трибюн» не в один миллион фунтов, а уж уволенных и пострадавших в результате этой чудовищной ошибки будет не счесть.
Ранние выпуски всех самых влиятельных и популярных газет сразу поступают на Кингз-Кросс,[13] в типографии, а также еще ночью доставляются в отделы новостей всех национальных газет. Соперничающие издания проверяют, кто кого обскакал, а также пытаются воспользоваться чужими сенсационными материалами для включения в собственные более поздние выпуски.
В течение нескольких минут после поступления «Дейли трибюн» телефоны пресс-секретарей министра иностранных дел буквально раскалились от звонков. Пресс-секретари чиновников подобного ранга должны быть доступны для репортеров в любое время суток.
Опровержения напечатанной информации посыпались словно из рога изобилия одновременно с угрозами судебного преследования «Дейли трибюн».
Дуглас, прекрасно понимая, чем это грозит, мгновенно распорядился, чтобы во всем тираже «Дейли трибюн» на третьей странице напечатали опровержение и принесли официальное извинение Джеку Эджертону. За всю историю существования Флит-стрит не было скандала подобного масштаба.
«Трибюн» в мгновение ока сделалась всеобщим посмешищем, а Дуглас не выносил, когда его делали дураком.
На следующее утро он вызвал Шэрон уже в восемь часов.
Одетая в мрачный черный костюм, что было нехарактерно для нее, Шэрон стояла (приглашения присесть, разумеется, не последовало) и, опустив голову, в течение получаса выслушивала Дугласа, который бичевал ее самыми хлесткими словами, не стесняясь в выражениях.
– Большего позора история журналистики не знала! – вновь и вновь кричал он. – Ты опозорила «Трибюн» и обесчестила нашу профессию. Не говоря уж о том, что нам придется выплачивать рекордную сумму в качестве покрытия морального ущерба.
Наконец Шэрон осмелилась приподнять голову и тихо сказала:
– Дуглас, я согласна с каждым вашим словом. И мне остается принять единственное решение, каким бы болезненным оно для меня ни было. Я вынуждена уволить человека, который виноват во всей этой ужасной истории.
– Какого еще «человека»? – завопил Дуглас. – Виновата ты, кто же еще? Ты главный редактор, и вся ответственность лежит на тебе.
– Конечно, в целом за газету отвечаю я, – поспешно согласилась Шэрон. – Но я всегда полагалась на свое руководящее звено. Этот материал раздобыл Алленби, и именно он своей подписью подтвердил подлинность всех изложенных в статье фактов. Он должен уйти.
