И, глядя на нее, на ее веселые сияющие глаза, на ее улыбку, Такер понял, что она права. Он безнадежен – он безнадежно в нее влюбился. Может, любовь была безответная, но он не думал об этом.
Сейчас время было на его стороне – он точно знал, что Джоселин Уэйкфилд не уедет в Айову.
На парковке Джоселин с умилением наблюдала за Такером, который снова проделал свой нелепый ритуал в поисках ключей по карманам. И с удивлением обнаружила, что ей хорошо в его компании!
Разум подсказывал Джоселин, что ей ни за что нельзя ехать с ним. Но после того как она убежала из его квартиры, жизнь показалась ей пустой и кучной.
И хуже всего то, что она была уверена, это было как раз то, чего она хотела, – просто гулять по городу, сама по себе. Целый час она пыталась убедить себя, что наслаждается каждой минутой тогда, как это было далеко от правды.
Наконец, ключи были обнаружены.
– Нашел. – Такер потряс связкой.
– Хорошо. Следующий вопрос – где ваша машина?
На парковке не было свободных мест, и несколько машин кружили вокруг, пытаясь припарковаться.
– О, это легко, – ответил Такер и указал рукой. – Вон та машина с енотовым хвостиком на антенне.
Хвостик возвышался над крышами машин, и Джоселин сразу же его заметила.
– Надеюсь, он искусственный?
– Конечно. – Такер искоса на нее посмотрел. – Вы же не думаете, что я хочу обрушить на себя гнев борцов за права животных?
– Не хотела бы так думать, – улыбнулась Джоселин. – Вы случайно не фанат Дэвида Крокета?
– Я – нет. Моя мама – да, – улыбнулся он. – Этот хвостик от ее старой енотовой шапки. Она отдала мне его, когда я начал учиться в колледже.
Джоселин не знала, верить ему или нет.
– Странный подарок сыну. Он, наверно, должен приносить удачу или что-то в этом роде?
– «Что-то в этом роде», – подтвердил Такер, смеясь. – Мама волновалась, что я забуду, где припарковал машину, и не смогу ее найти. Должен заметить, этот енотовый хвостик не раз спасал мои туфли от износа. И все еще спасает.
– Не могу поверить. – Джоселин остановилась с открытым ртом. Ее изумлению не было предела, когда она увидела этот насекомоподобный автомобиль с болтающимся на антенне отростком. Затем она перевела удивленный взгляд на высокого долговязого мужчину. – Но это же смешно! Вы ездите на «Фольксвагене»?
– Ага. – Он нагнулся, чтобы открыть для нее дверцу.
– Как же вы в него вмещаетесь? – Она уставилась на ковшеобразные сиденья и тесный интерьер.
– Это все дело практики.
Джоселин медленно подошла к ярко-красной машине:
– Неужели такие игрушки снова выпускают?..
– Уже нет, это вовсе не новая продвинутая модель.
Джоселин остановилась, держась рукой за крышу и поставив одну ногу в салон.
– Вы хотите сказать… что… – Она старалась подобрать слово.
Такер ей подсказал:
– Да, это одна из эксклюзивных моделей. Осторожнее, не ударьтесь головой о крышу.
Джоселин воспользовалась его мудрым советом и осторожно залезла внутрь. Это оказалось не так сложно, как она думала. Такер дождался, пока она окажется внутри, захлопнул дверцу и направился к водительскому месту.
– Какого года эта машина? – спросила Джоселин, когда он уселся.
– Шестьдесят третьего. – Такер похлопал панель, потом что-то пробурчал себе под нос и выжал сцепление.
– Удивительно, что она все еще ездит, – восхитилась Джоселин, когда после первого поворота ключа мотор загудел и закашлял.
– Я вам больше скажу – Бетси не только выглядит как модель, но еще и первоклассно ездит!
– Бетси?
– Да, я ее так называю.
– Бетси. Это из песни «Небеса для Бетси»? – предположила Джоселин.
– Вы угадали. – И Такер от души засмеялся таким заразительным смехом, что Джоселин не могла не засмеяться с ним вместе. Ей было до странности приятно оттого, что она так точно угадала.
– И как долго у вас Бетси? – спросила она, когда он стал выезжать с парковки задним ходом.
– С седьмого класса. Я купил ее у старика, который жил недалеко от нас. Она уже тогда была не новой.
– Я так понимаю, Бетси ваша первая машина?
Такер утвердительно кивнул головой:
– Я – верный.
– Или же очень экономный, – подшутила Джоселин.
– А я и не отрицаю, что Бетси очень экономичная в содержании машина. И очень юркая, как насекомое! – Он улыбнулся, когда Джоселин рассмеялась над этим сравнением. – Кроме того, ей не требуется капитального ремонта. Что очень хорошо для машины, которая уже почти стала классикой. Но это вовсе не означает, что у Бетси нет недостатков.
– Например?
– Во-первых, в ней очень сложно заниматься любовью с девушкой на заднем сиденье. Особенно для меня. Однажды я туда сел – и для девушки совсем не осталось места. – Он пропустил несколько машин и вырулил на трассу.
Джоселин захохотала:
– Это разговор о стеснениях в вашей социальной жизни.
Нахмурившись, Такер слегка ее упрекнул:
– Ну, и кто из нас теперь отпускает злые шутки?
– Как говорится, с кем поведешься… – заключила Джоселин, удивившись легкости их общения. Но внезапно помрачнела: – Подождите. Не хотите ли вы сказать, что вы приехали на ней из Канзаса?
– У меня не было другого выхода, – ответил он. – За мной же не могли выслать самолет с местом для нее. А везти Бетси в грузовой машине слишком дорого.
– Потрясающе!
– На самом деле дорога заняла у меня не так много времени, как вы можете подумать. – Он искоса взглянул на Джоселин. – С попутным ветром Бетси может ехать очень быстро. – И как будто в доказательство маленькая машина молнией промчалась по улице. – Но в Вашингтоне скорость не так важна, как надежность, – добавил Такер.
– И Бетси, без сомнений, отвечает всем требованиям надежности? – заметила с иронией Джоселин.
– Нельзя сказать, что у нее нет плохих сторон, – проговорил Такер с подчеркнутой медлительностью. – На морозе ее очень сложно завести. Но, я ее в этом не обвиняю. Когда холодно, я и сам с трудом завожусь.
– Как и все мы. – Джоселин откинулась назад и попыталась расслабиться и наслаждаться жизнью. Но это оказалось сложно сделать, поскольку она не могла не смотреть на Такера. Ее словно притягивали к себе четкие, угловатые линии его профиля. Ей нравились его грубые мужские черты, такие естественные, открытые, сильные.
– Нам с Бетси нравятся объездные дороги, – объяснил Такер. – Мы не любим автострады и скоростные трассы.
Джоселин могла бы с ним согласиться, но это снова привело бы их к разговору о женитьбе – разговору, который ей был неприятен. Может быть, потому, что ей совсем не хотелось думать о завтрашнем дне. Ей хотелось наслаждаться этим днем, этим моментом.
