Вишня прикрыла за ними дверь, чтобы их бормотание не отвлекало. Она и так нервничала. Облокотившись на прохладную поверхность, Багрова в томительном ожидании мяла пальцы за спиной. Первой начинать разговор у неё не хватало смелости. Слава богу, Марку её хватало на двоих.
Глава 17. Сольник
― Прости.
Как уж сдержать насмешку.
― Прости работало, когда ты опаздывал на свидания. Сейчас им одним не отделаться.
И то верно. Что толку от слов? Марк в пару шагов преодолел расстояние, стиснув Вишню в сильных руках. Пальцы Исаева сжали хрупкие женские плечи, а губы накрыли её. В тот же момент в черепной коробке прогремел большой бабах. Словно в пепси бросили ментос. Она чувствовала, как предательски начали подкашиваться ноги. Внутри что-то затрепыхалось. Наверное, запертая птичка. Птичка любви. Хах, отличное название для новой песни. Хорошо, что не глисты.
Любимый цветочный запах кондиционера для белья (как она уже давно выяснила) дурманил, от чего кружилась голова. Тело непроизвольно подалось вперед, желая утонуть в этом аромате, но здравый смысл всё же заставил отстраниться. Спина потеряла опору. Ватные ноги запнулись друг об дружку. Вишня непременно упала, если бы Марк не удержал её. Заминка заставила их прерваться. Чему не обрадовались оба.
― Поцелуй ничего не меняет, ― прошептала она с закрытыми глазами, сдерживаясь, чтобы не прикусить губу, которая ещё хранила вкус поцелуя.
Марк невесело склонил голову так, что они теперь соприкасались лбами.
― Знаю. Просто хотел это сделать, ― отозвался он. ― Я скучал.
― Поэтому отшил меня?
― Я последняя сволочь, знаю.
Вишня, улыбнувшись, открыла глаза.
― Вот прям последняя? ― заинтересовалась она. ― А почему не предпоследняя? Или, допустим, не пятая в очереди?
Исаев тоже не сдержал улыбки.
― Смеёшься?
― Это смех сквозь слёзы. Ничего другого я всё равно не могу тебе ответить.
― Хочешь сказать, нет шансов?
― Не в нашем случае, ― очень не хотелось, но Вишня высвободилась из его объятий. ― Знаешь, тут до меня недавно дошло: когда ты был действительно нужен, тебя ни разу не было рядом. Все были, кроме тебя. Это говорит о многом. Хотя оно и неудивительно. Какое начало отношений, такой и конец.
― Конец?
― Я не вижу другого варианта. В январе мы летим с Кириллом в Италию на съёмки. И да, он ко мне клеится. И да, я искренне надеюсь, что он не последний парень, обращающий на меня внимание. Девушкам важно знать, что ими интересуются. Но это не значит, что имеет место быть какая-то взаимная симпатия. Мне кажется, я не давала повода не доверять мне, но если так, то другого выхода у нас просто нет…
Марк покачал головой.
― Дело не в доверии. Я всего лишь не хочу тебя ни с кем делить. Мне неприятно видеть других рядом с тобой. Так будет всегда. Но это лишь потому что я люблю тебя, ― он ласково погладил её по щеке, касаясь большим пальцем пульсирующих женских губ.
Лёгкое домашнее платье в цветочек на тонких бретельках ― Вишня стояла такая нежная и женственная. Хотелось схватить её охапку и пойти всем рассказать, что она его. Только его. Чтобы больше не видеть в статьях и в заголовках рядом с именами Кирилла и Вишни такие слова, как "отношения", "пара" и "вместе". Марк и сам раньше понятия не имел, что он такой собственник. Видимо, до этого момента просто не встретил нужного человека.
Вишня не пыталась скрыть, как приятны его касания. Наоборот, извернулась так, чтобы чувствовать кожей всю его ладонь. Так глупо и нелепо. Оба не могут оторваться друг от друга, но должны расстаться. Должны. Хотя бы на время. Она решила это в Москве.
Им нужно понять, в каком направлении двигаться дальше. Смогут ли они быть порознь. Захотят ли попробовать начать всё заново. Сейчас для Мистерии начнётся дикий график и постоянные разъезды. Как долго Марк сможет терпеть её тусовки? Да, он тоже найдёт чем себя занять и скучать не будет, но тут ведь речь шла о другом…
― Я оценил, ― вдруг сказал Исаев.
― Ты о чём?
― Скейтеров в твоём клипе.
Вишня не сдержала очередной улыбки. Ну да. Она заставила вписать их в сценарий. Когда типа «незнакомая всем звезда» гуляла по городу. Что-то вроде отсылки к той спокойной жизни, что у неё была.
― Я знала, что тебе понравится.
― Это дурость, не находишь? ― Марк обнял её голову, снова столкнув их лбы. ― Ты ведь любишь меня.
― Люблю.
― А я тебя. Но всё равно хочешь расстаться.
― Так нужно. Надеюсь, я не пожалею, ― понимая, что иначе они это никогда не закончат, Вишня отстранилась. С открытой дверцы шкафа была стянута мужская толстовка и протянута Исаеву. После вечеринки у костра она так и осталась у неё. ― Возвращаю. Тебе пора, ― вслепую была нащупана прохладная ручка. Дверь распахнулась, застав с поличным любопытные моськи. Бабочка, взявшийся не пойми откуда Костя, Полина, которая, видимо, пыталась подсматривать через матовые стеклянные вставки, и…
― А я это… ― глава семейства сконфужено выпрямился, теребя телефон в руках. ― Я в туалет шёл. А тут эти стоят. Чё стоят, дай, думаю, проверю… Ну я пошёл… ― смущённый отец поспешил к лестнице.
― И мы пойдём, ― Абрамова тоже заторопилась, подтягивая за собой Костю. Одна Бабочка стояла неприкаянной душой, застигнутой врасплох и смущённо хлопающей невинными глазками, пока Полина силком не утащила её за собой.
― Тебе тоже пора, ― устало подпирая дверь, жестом поторопила Вишня Марка. Слишком боялась, что не выдержит и пошлёт всё к черту. Уверенности и так не было.
― Это не конец.
― Посмотрим, ― едва за ним мягко закрылась дверь, Багрова с тяжелым сердцем вжалась в поверхность, чувствуя, как намок подбородок. Опять потоп? Сколько можно?
Марк не уходил. Она слышала шорох по ту сторону и видела тень. Кажется, он тоже прижался к двери.
― Я всё исправлю, ― донеслось до неё приглушено.
― Не надо было портить.
На это ей уже ничего не ответили. Да и нечего было. Тень исчезла.
― Чё, облажался, прекрасный принц? ― у подножия лестницы встретило Исаева ехидное хмыканье Абрамовой. Далеко она не ушла. Не смогла обуздать любопытство.
― Лучше не спрашивай.
― Сам виноват.
― Я и не спорю.
― Прости за… ― из-за угла показался жующий Костя, уже успевший урвать что-то съедобное. То ещё жвачное животное. Братец пальцем покрутил у своего рта, очерчивая ореол. Тонкий намёк на разбитую губу Марка. ― Ты понял.
― Нормально. Заслужил.
Полина принюхалась.
― Чем это воняет? ― поморщилась она.
― Печёнкой, ― отозвался Костя. ― Мама оладьи жарила.
― Фу, гадость какая. Терпеть не могу печёнку.
― Не боись. Она тебя-то тоже не особо любит.
― А-а-а!!! ― в запертой ванной что-то громыхнуло. ― В рот мне ноги! ― заорали оттуда. ― Кто не переключил душ???
― Ой… ― Абрамова, скорчив ангельское личико (да-да, оказывается она умела так делать), уставилась на своего парня. На всякий случай даже голос понизила до полушёпота. ― Ты вроде говорил, что меня любишь?
― Что опять не так? ― вздохнул тот, уже догадываясь, что за этим последует. За неделю успел привыкнуть.
― Я там, кажется, смеситель сломала. Нечаянно.
Ясно.
― Па-а-ап, ― громко крикнул Костя. Такой вопль сложно было не услышать. ― Я там смеситель чуток кокнул.
― Да твою ж кривось накось! Чтоб его… ― на пороге уборной появился хмурый мужчина, сжимающий хромированную ручку от холодной воды. Мокрый с головы до пояса. ― Да что ты говоришь!
Марк беззвучно засмеялся. Очень осторожно, чтобы никто не увидел. Теперь ясно от кого Вишня понахваталась своих забористых словечек. Словечки, улыбка, очаровательная неуклюжесть… Думая об этом, захотелось помчаться обратно наверх, выломать дверь и целовать её. Целовать, целовать, целовать.
