— Не надо. Ты не виноват, — чуть слышно произнесла я. Не знаю, что хуже: вызывать у Паши ложное чувство вины или обманывать его. Наверное, оба варианта ужасны. И ни один из них этот парень не заслуживает.
«А ты не заслуживаешь его», — эта мысль, будто яд, парализовала сознание. Я в панике посмотрела на музыканта, словно он мог в любой момент исчезнуть. Мог оставить меня одну. А я не хотела больше оставаться одна. Паша всегда был для меня лучшим другом. Тем, на кого можно положиться. Но теперь он стал для меня чем-то большим. Он стал моей отдушиной. С ним удивительно легко отсекалось всё плохое, что было в моей теперешней жизни. С ним, я могла позволить себе побыть прежней: беззаботной девчонкой, для которой танцы существуют ради развлечения, улыбки предназначены только родным людям, а поцелуи — одному-единственному человеку. Любимому.
— Тогда приступаем к плану «Б», — парень взял в руки мобильник, приложив тот к уху, и заговорщицки подмигнул мне.
Я заставила себя улыбнуться в ответ. Но спустя минуту уже искреннее смеялась. Вот еще одна причина, почему Паша так нужен мне.
Он заставлял меня смеяться.
«Я расскажу ему», — твердо решила для себя, но взглянув на Пашкину ухмылку, уже не так твердо добавила: «Завтра».
— Привет, Димыч! Ты еще не передумал сделать своей девушке сюрприз? А как насчет двойного сюрприза? Ну, зачем вот так сразу посылать своего любимого брата? А если я спою Happy Birthday to you? Что? Ты вообще видел почем у нас корпоративы?
***
— Поверить не могу, что она заставила меня снять очки, — недоверчиво протянул избалованный музыкант, пока я сыпала беззвучными проклятиями и пыталась разобраться с нашим доисторическим замком, который по закону подлости, конечно же, заклинило. — Слушай, а мне потом точно вернут права?
— Да что с ними сделается-то?! — я из всех сил потянула дверь на себя и провернула ключ до упора. — Извини, но вряд ли наша вахтерша относится к числу твоих преданных фанатов. Да она даже тебя не узнала!
— Смейся-смейся. Однажды уборщик, который зачищал после нас гримерки, толкнул на виртуальном аукционе мою куртку.
— Ты думаешь, Анна Витальевна знает, как пользоваться eBay? — наконец, раздался характерный щелчок и створка распахнулась. — Готово! — чуть нервно провозгласила я. — Разувайся и проходи.
— Никогда не недооценивай людей, Китти-Кэт, — музыкант щелкнул меня по носу и, сбросив обувь, зашел внутрь моего когда-то временного пристанища, что в итоге стало мне единственным домом.
Паша у меня в гостях — как я не старалась, эта обыденная мысль никак не укладывалась в сознании. И если на чистоту, мне не хотелось, чтобы он видел, как я теперь живу. Но повернуть время вспять и разрешить Краснову купить мне гору новых вещей для нашего двухдневного мини-отдыха я уже не могла. Как и запретить ему заходить вместе со мной в общагу.
Тяжело вздохнув, я поставила Пашкины белоснежные кроссовки на полочку, пристроив рядом свои потертые балетки, и шагнула в неизвестность.
Пока Паша молчаливо разглядывал наш скромный кухонный уголок, я напряженно следила за ним. Интересно, как сильно отличается то, что сейчас видит он, от того, что видится мне? Он популярный певец, к услугам которого все шикарные отели и гостиницы этого мира, и я — студентка, почти безвылазно проживающая в общежитии, что уже лет десять не знало ремонта. Как много еще таких вещей, на которые мы с ним смотрим иначе? Настолько огромна та пропасть, что ширилась между нами все эти три года?
- Хм…здесь мило, — повернувшись ко мне, спустя время отозвался музыкант.
— Можешь не притворяться, — усмехнулась я в ответ, наполняя водой электрочайник. — Будешь чай или кофе? Но предупреждаю, он у нас растворимый…
— Нет, спасибо. Я пока осмотрюсь, не отвлекайся на меня, — отмахнулся парень, уставившись на наш древний холодильник, дверца которого пестрела разнообразными магнитиками.
— Как знаешь, — я подхватила рюкзак и подошла к письменному столу, принявшись освобождать его от тетрадей с конспектами и методичек. Мне не хотелось тащить с собой громоздкую сумку, как и кипу вещей. Поэтому я надеялась ограничиться рюкзаком и положенным минимумом. В любом случае всегда можно одолжить что-нибудь у Краснова. Ему, кстати, даже собираться не пришлось: неразобранный чемодан так и лежал в багажнике его машины.
— Пожалуйста, скажи, что это она, — неожиданно раздалось за моей спиной, заставив резко обернуться.
— Это она, — осторожно подтвердила я, вновь чувствуя себя худшей девушкой в мире.
— Пожалуйста, скажи, что это она, — неожиданно раздалось за моей спиной, заставив резко обернуться.
— Это она, — осторожно подтвердила я, вновь чувствуя себя худшей девушкой в мире.
— Ну, привет, подруга, — Паша, сияя улыбкой, аккуратно снял со стены гитару и сел на краешек моей кровати.
По комнате тут же прокатился гулкий аккорд, а улыбка музыканта сделалась еще шире. Он прикрыл глаза и принялся поочередно перебирать струны, ловко регулируя колки и настраивая инструмент на слух. Когда ноты зазвучали выше, Паша удовлетворенно кивнул сам себе и заиграл.
Вовину мелодию.
Музыку, которую сочинил его погибший брат.
По телу побежали мурашки, а перед глазами вместо красивого молодого мужчины, появился нескладный, худощавый паренек.
Сколько всего было в этой песне? Именно её Паша впервые сыграл для меня. И её же наигрывал из года в год, сидя вот так на моей кровати. В моем настоящем доме. Где пахло мамиными духами и папиным кремом после бритья. Бабушкиными булочками с корицей и моим любимым рябиновым чаем. Где я могла валяться прямо на полу со своим лучшим другом и жаловаться ему на любую ерунду, которая тогда мне казалась катастрофой всемирного масштаба.
Теперь всё было иначе. И мелодия звучала совсем не так, как прежде. Она стала лучше, чувственнее. Она и сама, будто стала чувством, которое музыкант виртуозно выплетал своими пальцами, делая его осязаемым для остального мира. И для меня.
— Красиво. Думаю, ему бы понравилось, Паш, — призналась с улыбкой, когда музыка стихла.
— Или он бы сказал, что я налажал с барре, — усмехнувшись, ответил музыкант и бережно провел ладонью по обечайке. — Я рад, что ты оставила её себе.
— О! — к щекам прилил жар стыда, позволяя в полной мере ощутить себя пойманной на месте преступления воровкой. — Конечно же, ты должен её забрать. Прости, что не рассказала тебе о ней раньше, просто… — у меня не осталось ничего, что напоминало бы о доме, кроме этой дурацкой гитары, — …как-то забывала постоянно.
— Сколько лет прошло, Китти-Кэт, а ты так и не поняла, — парень покачал головой и смерил меня озорным взглядом. — Гитара — это только повод.
— Повод? — растерянно переспросила я, опять мысленно возвращаясь в тот день, когда Краснов притащил ко мне инструмент.
— И как я раньше не догадался, что ты не понимаешь намеков? Честное слово, Кэти, это еще хуже, чем та история с моими бесстыжими глазами, — Паша подошел ко мне вплотную и приобнял за талию, окружая своим теплом и ароматом. Я опустила ладони ему на грудь и заглянула в лицо:
— Но ты говорил, что твой отец хотел её выбросить …
— А, это? — поморщился парень. — Он собирался сделать это каждую чертову пятницу, но водка всегда сдерживала его высокие порывы, — на миг в его глазах блеснула сталь вперемешку с болью.
— Мне жаль. — Сколько я помню, Паша редко когда ладил с отцом. Их отношения напоминали вечное противостояние, где один все время давил и требовал, а второй — сопротивлялся и бунтовал.
— Но я не об этом, — отмахнулся Паша и нежно чмокнул меня в кончик носа. — Гитара, была лишь предлогом, чтобы я мог почаще зависать у тебя. Чтобы быть с тобой.
— Чтобы быть со мной? — оторопело переспросила я.
«Он что, уже тогда…»
