Андрей нравится мне как человек, как друг. После моих слов о том, что мы не сможем быть вместе, я точно потеряю его. От этого становилось паршиво. Я привыкла к нему, но понимала, что даже дружбы между нами не получится. Если его слова про чувства — правда, то для него это будет пыткой. А я не хочу причинять ему боль.
Мы отстояли очередь за коньками, прошли в раздевалку, где Андрей помог мне зашнуровать коньки. Он шутил, что-то рассказывал, а я улыбалась, тщательно и отчаянно пытаясь делать вид, что все нормально. Что это не я скоро разрушу то, что между нами зарождалось.
Мне жаль. Мне очень жаль, что все так вышло. И эта жалость — самое ужасное чувство на свете. Именно из -за неё люди делают ошибки. Любят из жалости, боясь отказать. Врут из жалости. А иногда жалеют тех, кто этого не заслуживает, снова и снова раня себя.
Я должна сказать ему. Сегодня. Но только после катка. Так будет лучше для нас обоих. Андрей не из тех, кто любит, чтобы жалели. Он заслуживает правду.
Пока мы были на катке, я немного отвлеклась от грустных мыслей, изо всех сил пытаясь не грохнуться на льду. По началу я чувствовала себя не комфортно, но потом уже более уверенно рассекала на коньках. Правда, была ещё одна сложность. Андрей несколько раз пытался взять меня за руку, а я, ругая себя последними словами, делала вид, что не замечаю этого. Следующее время мне оставалось лишь ждать, когда это свидание закончится. Я устала притворяться. Андрей видел, что что -то не так. Я замечала его взгляд: помрачневший и задумчивый.
Наконец, когда мы, уставшие, вышли на парковку, я набрала в лёгкие как можно больше воздуха, пытаясь себя успокоить. Сердце, как назло, стучало где -то в ушах, и нужные слова никак не шли на ум. Сглотнув образовавшийся в горле ком, я все -таки решилась:
— Андрей, — остановившись возле машины, каким -то чужим голосом позвала его я.
Молодой человек обернулся, вопросительно посмотрел на меня. Кажется, он догадывался в чем дело. И настроение у него было на нуле.
— Я хотела...
В эту же минуту мой телефон зазвонил. Я раздражённо вздохнула и принялась расстегивать сумку, чтобы найти его. Звонил Рома. Удивившись, я провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху.
— Здорова, Черешня, — раздался взволнованный, но одновременно весёлый голос друга.
— Ты где?
А что?
— Тут такое дело, — замялся он.
— Что случилось? — недоумевала я, кинув быстрый взгляд на Андрея. Он доставал из кармана пачку сигарет.
— Тут Максон немного напился, — невинно и уже не так громко проговорил Рома. — И это самое. Дебоширит.
Я совсем ничего не понимала. Опустив взгляд вниз, на розовую плитку в форме ромба, я переваривала сказанное. А потом задала вполне резонный вопрос:
— А мне ты зачем звонишь?
— Мы с пацанами пытаемся его домой отвести, а он ни в какую. Говорит, пока ты не придёшь, он с места не сдвинется. — Сообщил Рома. А потом, помолчав, добавил: — А ещё он залез на крышу и обещал спрыгнуть, если ты не придёшь.
— Что?! На какую крышу? — Даже не заметив, как голос сорвался на крик, спросила я, мысленно вспоминая, где поблизости есть высокие дома. Ну точно! Скорее всего в заброшенном детском саду, где когда -то пряталась Марьяна! Больше пойти ему было некуда. — Он что больной?
— Короче, Черешня, давай приезжай к своему дому. Я тебя встречу.
Я снова посмотрела на Андрея, который оставался вполне спокойным. Выдыхая дым изо рта, он все это время следил за мной с ленивым любопытством.
— Хорошо, через пятнадцать минут буду, — пообещала я и отключилась.
Сердце, казалось, теперь стучало в каждой точке тела. Напряжение нарастало, у меня начиналась паника. Максим на крыше? Господи, он что, собирается.? Нет! Даже думать об этом не хочу!
— Андрей! Отвези меня, пожалуйста, домой! — Потребовала я. — Мне срочно надо домой!
— Садись, — выкинув сигарету, велел он. — Что на этот раз?
— Потом объясню, — открывая дверь машины, пробормотала я. — Поехали быстрее!
Всю дорогу до дома я места себе не находила, даже не замечая, как мои пальцы без устали барабанят по сумке, лежащей у меня на коленях. Андрей больше вопросов не задавал, лишь молча смотрел на дорогу, нахмурив брови. Я чувствовала напряжение между нами, но сейчас в голове тревожно бились лишь мысли о Максиме. Ему нельзя пить! Точно нельзя пить! Я даже представить себе не могла, что он способен на такое! Лишь бы не сделал ничего ужасного!
Как только машина плавно притормозила возле моего забора, я пулей вылетела на улицу, извинившись перед Андреем. Мне было ужасно неловко перед ним.
— Снова он? — Лишь спросил темноволосый, высунувшись из окна.
— Да, — призналась я. На душе стало ещё паршивее. — Я должна помочь. Извини, ладно?
— До встречи, — бросил он, закрыл окно и, выехав на дорогу, скрылся в облаке пыли.
Я проводила его машину обречённым взглядом и тяжёло вздохнула, пообещав себе, что в следующий раз точно никто не помешает мне сказать правду, а потом с нетераением посмотрела по сторонам. Ромы пока что не было. Я уже успела достать телефон из сумки, чтобы позвонить ему, но в последний момент услышала шаги.
— Черешня! — На ходу крикнул мне Рома, весело и широко улыбаясь. Глаза его задорно блестели. — А ты быстрая, как военком после отчисления!
Я впилась в друга пристальным взглядом, тут же направившись ему навстречу.
— Где Максим?
— Так все там же, на крыше, — вполне спокойно ответил мне Рома. — Пошли! Его надо ещё как-то снять.
— Да, идём, — судорожно кивнула я.
Рома повёл меня почему-то не в сторону заброшенного здания, которое находилось не очень далеко от частного сектора, а в сторону леса. Но рядом с лесом нет высоких домов. Пыльная дорога с кучей ям, кое-где засыпанных щебнем, вела нас прямо к детской площадке. Я не сразу заметила это из -за своих тревожных мыслей и взволнованного состояния.
— Ром, ты куда меня ведёшь? — Спросила я у друга.
— Как куда? — искренне удивился тот. — К Максу!
— Но мы идём в сторону детской площадки, — недоуменно продолжила я.
— Ага, — кивнул друг.
— Ты хочешь сказать, Максим там?
— Ну да, — пожал плечами Рома. — Где ему ещё быть? Всегда там бухали.
— Ты сказал, что он на крыше! — Возмутилась я, сдвинув брови на переносице. — Что собирается прыгать!
— Ну да! — Повторил друг, также как и я вложив в голос эмоции. — Пошли!
Он взял меня за запястье и потащил вперёд. До площадки оставалось пара шагов, но её не было видно из-за деревьев. Я вообще ничего не понимала, и помимо того, что волновалась, начинала ещё и злиться, подозревая, что меня, как идиотку, прямо сейчас пытаются развести. До нас доносилась музыка и весёлые голоса. Похоже, гулянка шла полным ходом.
Когда мы подошли к площадке, я сразу же все поняла. Волнение тут же испарилось, зато злость нарастала с каждой секундой. Максим, живой и невредимый, сидел на крыше беседки — его излюбленном месте ещё с детства. Одетый в толстовку цвета графита и спортивные штаны, он держал в одной руке бутылку с пивом и размахивал ей, даже не замечая, как содержимое выплескивается короткими струями на траву.
— В старой папиной машине с тобою хоть куда -а-а, — болтая ногами, во весь голос подпевал он песне, грохочущей из колонки, — запоминай момент скорее, есть всего минута -а-а! *
Я, скрестив руки на груди, остановилась, устремив сердитый взгляд наверх. Субботин заметил меня почти сразу и радостно улыбнулся, помахав мне.
— Ребята, смотрите, любовь моя пришла! — Заорал он, перекрикивая музыку. — Лиз-а-а! А ты ещё красивее, когда я пьяный!
По площадке разнесся смех парней, которые, сидя на лавке, с интересом наблюдали за своим товарищем. Рома тоже заржал. И я тут же возмущённо на него посмотрела.
— Ты сказал мне, что он на крыше и собирается прыгать!
— Ну так он на крыше, — махнул рукой в сторону беседки, на которой сидел Макс, как ни в чем не бывало ответил Шелуха. — Он реально хотел спрыгнуть.
