Её тон заставил меня остановиться. Повернувшись к своей грустной лучшей подруге, я поставила свой кофе и уделила ей все свое внимание.
— Ты жалеешь, что ушла?
Она глубоко вздохнула и уставилась на пальцы ног.
— Я жалею о том, кем являлись мои дяди. Жалею, что моя мать умерла. Жалею, что моему отцу пришлось умереть из-за неё. Я жалею, что мне приходится жить в страхе, и что у меня никогда не будет нормальной жизни, и что я никогда не смогу просто… освободиться от этого мира. Но о том, что я уехала оттуда я не жалею. Это означало умыть руки от кровопролития, торговли людьми и наркотиками. Я просто не могла… Я не хотела быть частью всего этого.
— Если бы мы остались… как думаешь, мы могли бы все изменить?
Она рассмеялась, но смех был мрачным и слегка истеричным.
— Изменить что? Превратили бы братву в благотворительную организацию? Нет, Каро. Мои двоюродные братья никогда бы этого не допустили. Если бы мы остались, я бы отдала бы им свою душу, а ты бы до сих пор расплачивалась с долгами своего отца. И только представь… — она склонила голову набок, указывая на Джульетту. — Представь, какой была бы её жизнь. Представь, сколько бы они от неё требовали. Мы поступили правильно. Быть порядочным человеком — нормально. Бороться за то, чтобы быть порядочным человеком — нормально. Не позволяй Сойеру заставлять тебя чувствовать себя плохо из-за того, что ты ушла. Ты сделала то, что было лучше для твоей семьи.
Я схватила её за руку и сжала.
— И ты сделала тоже самое, — она подняла глаза, в которых светилась благодарность. — Мы есть друг у друга. Это единственное, что нам нужно.
Она кивнула, но больше ничего не добавила. И я поняла её молчание. Я уловила её настроение. Было трудно жить с воспоминаниями обо всём, что мы оставили позади.
Не всё было плохо. У нас была жизнь в Вашингтоне. У нас была семья. И защита, и опасность, и волнение. Нас уважали. О нас заботились.
Синдикат защищал нас от худшего. Мы воровали. Мы были аферистками. Но нам не приходилось иметь дело с тяжёлыми наркотиками, торговлей женщинами и молодыми девушками или убийствами. Когда вспыхивали конфликты с другими семьями или с бандами, нас укрывали. Когда в новостях сообщали о передозировках, несовершеннолетних девушках в стрип-клубах и убийствах, мы притворялись, что к нам это не имеет никакого отношения.
Мы брали деньги и подарки, которые давала нам семья, и жили ради каждого нового приключения. Было безумием думать о том, где бы мы сейчас были, если бы я не забеременела. Джульетта была тем тревожным звоночком, который был нам так необходим, чтобы выбраться оттуда.
Мы долго отсутствовали… и никогда не собирались возвращаться назад.
Я оставила Фрэнки, чтобы отвезти Джульетту в подготовительную школу. Это было всего в семи минутах езды, не далеко от Главной улицы. Мы держались за руки, когда входили внутрь, и говорили о червях, жуках и всех тех мелочах на тротуаре, которые обожали четырёхлетки. Я отдала её замечательным учителям, мисс Бет и мисс Хармони, и отправилась на работу.
Раньше я обожала эту дорогу. Мне нравилось покидать город и подниматься в горы, петляя по извилистым улицам. Но теперь это было похоже на марш на мои похороны. Кто-то посигналил позади меня, и я поняла, что еду мучительно медленно, даже для горных дорог.
К тому времени, как я добралась до работы, я уже была клубком нервов и трепета. Что теперь собирался делать Сойер? Расскажет ли он Мэгги все мои секреты? Или ещё хуже? Неужели Роман, Александр и Димитрус будут меня ждать?
Я должна была это выяснить. Мне пришлось разработать чертов план игры.
Когда я пришла, Мэгги была на своем обычном месте в офисе и листала книгу. Она даже не подняла глаза, когда я вошла. Видеть её склонившейся над стойкой, с очками на носу было так привычно, что у меня защемило сердце. Эта женщина каким-то образом стала очень важной частью моей жизни, хотя я приложила все усилия, чтобы не впутывать её в это.
Я должна была быть жёстче. И более чёрствой. И полностью готовой пожертвовать всеми удобствами, чтобы уберечь Джульетту. И я это сделала… вроде как. Но мысль о том, чтобы бросить Мэгги или позволить ей узнать мои грязные секреты, убивала меня. По отношению к Джесси я чувствовала то же самое.
Да, у меня были более серьезные причины для беспокойства, чем их хорошее мнение, но мысль о том, что они плохо думают обо мне, всё ещё была неприятной.
Для них я не была преступницей. Они не использовали меня из-за моих навыков, или моих связей, или того, что я могла им предложить. Я нравилась им просто так.
Я не хотела этого терять.
Как и их самих.
— Должно быть, хороший роман, — сказала я Мэгги, когда она так и не взглянула на меня. — Дай угадаю: герцогиня обеднела, поэтому она соглашается выйти замуж за богатого герцога, который не хочет остепеняться, но нуждается в жене, чтобы обзавестись законным наследником?
Она всё ещё не поднимала глаз.
— Это было на прошлой неделе. Этот герцог влюблен в идиотку. Он по уши в неё влюблен, а она и понятия не имеет.
— Ну, тогда он не очень хорошо показывает свою привязанность.
— Всё из-за гордости, — пробормотала Мэгги. — Он высокомерный засранец.
Я рассмеялась
— Разве не все они такие?
Она тоскливо вздохнула. Романы Мэгги были единственным, что могло отвлечь её от работы. Она была эксплуатирующим трудоголиком, пока не начала читать роман в стиле регентства. После чего она закрылась в своем кабинете на несколько дней, пока я занималась её делами.
Я не возражала. Ей нужно было чаще отдыхать. Если бы она время от времени не погружалась в свои романы, у нее было бы больше власти.
— Мне нужно сбегать в город, — сказала она мне. — Мне нужно зайти в банк и в хозяйственный магазин, а ещё встретиться с моим бухгалтером.
— И, вероятно, задержаться на обеде чтобы закончить эту книгу.
Она постучала книгой по прилавку.
— Разве это не было бы здорово?
— Дерзай, — подбодрила я. — У меня здесь есть кое-какие дела. Просто возвращайся к половине четвёртого, чтобы я успела забрать Джулс.
— Уверена? Одиннадцатый домик заходил с утра, чтобы пожаловаться на звонок-будильник. Он сказал, что так и не получил его.
Я занялась упаковкой исходящей почты.
— Странно, когда я звонила сегодня утром, никто не ответил. Он, должно быть, проспал.
— Ты не подключила его к автоматической системе?
— Я сделаю это сегодня. Он хочет, чтобы ему звонили лично каждое утро, но это выходит за рамки служебного долга.
Она схватила свою куртку из шкафа и остановилась у стойки, чтобы снова взять книгу.
— Дорогая, между вами всё нормально?
Холодный всплеск паники пробежал по мне, но мне удалось сохранить любопытное выражение лица, когда спросила:
— Что ты имеешь в виду?
Она подняла брови.
— Я имею в виду, что между вами чертовски много чего происходит, и я не могу решить, нравится ли тебе это или ты ненавидишь это.
Неожиданно для себя я рассмеялась. Я даже себе казалась сумасшедшей. Я избегала его. Я бежала от него так быстро, как только могла. Но, отвечая Мэгги, я пожала плечами и сказала:
— Разве девушка не может делать и то и другое?
Её глаза сузились. Я идеально сыграла свою роль. В моем голосе не отразилась моя дрожь и постоянное озирание по сторонам. Я произнесла свою ложь со всей уверенностью, которая у меня была.
Но она мне так и не поверила.
— Ладно, дорогая, если ты так говоришь.
— Повеселись в городе, — поддразнила я её. — Наслаждайся своим герцогом.
Она остановилась на полпути. Подмигнув мне, чего я не ожидала, она сказала:
— Ты тоже.
Потом она ушла, а я осталась в замешательстве, в ярости и в попытках не отправлять ей сотни сообщений, указывающих на её ошибку.
К тому времени, как Гас въехал на стоянку перед офисом, я даже не была удивлена.
Вернее, я не была удивлена, что он объявился здесь. Но то, что он приехал на красном Subaru Forester, а не на черном Мерседесе вызвало у меня беспокойство.
