— Светлана Михайловна, обратите особое внимание на это дело. Результат требуется немедленно!
Но бывший криминальный авторитет, нынешний губернатор области, Вадим Северов, дверь прокуратуры открыл ногой и рявкнул с порога:
— Я не понял, что вы столько времени кота за яйца тянете?! Органы, блядь! Прокуратура херова! Падлу мне найти и завалить!
— Вадим Андреевич, – обратилась к нему Света, пряча ухмылку. – Вы хотели сказать «посадить»?!
— Из-под земли мне эту мразь поганую выкопать! – орал злой как черт губернатор. – И яйца ему отрезать! В моей области педофилы шастать не будут! Совсем озверели, падлы! – Северов вынес свой личный приговор маньяку и удалился.
— Света, ты поняла? – спросил ее ошарашенный Кузьмич. – Даже если мы виновного поймаем, он до суда не доживет.
— Наше дело найти, предъявить обвинение и доказать вину.
Отдел, в котором служила Михеева, был создан год назад. Хотя Света по своей сути являлась превосходнейшим обвинителем, со своей новой ролью она справилась отлично. Она уже раскрыла несколько жестоких дел и засадила за решетку парочку серийных маньяков. Ее теперешняя работа Михеевой очень нравилась. Она занимала свое законное, правильное место. Свете даже погоны вернули, и теперь она гордо носила звание подполковника. А главное, ее новая должность НИКАК не пересекалась и не мешала деятельности ее любимого мужа.
К себе в только сформировавшийся отдел она взяла перспективного и шустрого опера Антона Рябинова, а также Кузьмича, бывшего сослуживца отца, мужчину хоть и в возрасте, но достаточно бойкого, сообразительного и цепкого умом. Вот они втроем и взялись за громкое дело, ужасающее своей жестокостью. Обидно, что оно к ним только недавно попало. Они упорно искали зацепки, свидетелей, хоть что-нибудь, но пока никаких следов убийцы не было. Света землю носом рыла, чтобы выкопать хоть какие-то улики. Но бессонные ночи сказывались на производительности. Поэтому Михеева решила дать мужикам время отдохнуть.
— Светлана Михайловна можно хотя бы сутки отоспаться? – взмолился Рябинов, который уже практически засыпал стоя. – Сил больше нет. Башка не соображает. Так мы нелюдя точно не поймаем.
— Прости, Тоха, до утра. В девять на работу. Мы должны его найти и посадить прежде, чем он успеет убить еще одного ребенка, – заключила Света и поднялась с места.
— А куда ж мы денемся-то?! – прохрипел Кузьмич, часто моргая, чтобы не заснуть прямо за рабочим столом. – Или мы его, или вон, губернатор нас закопает. Заживо.
— По одной? – предложил Тоха, когда вышли на крыльцо прокуратуры. Они, с Кузьмичом закурили, и Михеева, злясь на себя, что до сих пор не могла найти маньяка, попросила сигарету. Не успела она прикурить, как ко входу прокуратуры подъехал черный джип. Из него, широко улыбаясь, вышел Витька Глухой. Кузьмич и Тоха мгновенно ощетинились, а другие сотрудники, стоящие поблизости, положили руки на кобуры своих табельных пистолетов.
— Здрасьте, Светлана Михайловна! А я к вам! С подарками! – радостно заорал Витька. Заметив реакцию на свое появление, добродушно заверил: – Спокойно, товарищи менты! Мы к вам с миром, дружбой и жвачкой! Мамой клянусь!
Работники органов немного расслабились, но руки с кобуры не сняли. Витька Глухой подошел к багажнику, и вытащил оттуда избитого и связанного мужчину с кляпом во рту. Схватив за шкирку, он потащил его к ошарашенным сотрудникам прокуратуры.
— Витя, ты охренел?! – воскликнула Света. – Ты че творишь?!
— Как чего, Светлана Михайловна! Мразь вам конченную на блюдечке несу. Ту, что мальцов обижает! Вот, как говорится, принимайте, даже расписываться не придется, – Витька глупо заржал и толкнул мужчину ближе. Тот, почти свалился на крыльцо прокуратуры, видимо от нанесенных ему ран. – Вы не переживайте, Светлана Михайловна. Чистосердечное вам напишет, как говорится, от всей души и со всей любовью! Потому как, если сука не напишет, мы его… – Витя со всей силы пнул ногой мужчину, который и так был еле в сознании.
— Прекрати! – рявкнула Света. – Витя, так нельзя! Откуда вы знаете, что он и есть маньяк? А если и он, ну разве так можно?!
— Ой, Светлана Михайловна, я вам гарантирую, что это он! Мы его со всей братвой искали. Извините, что так долго. Сволота хитрый попался, никак не поддавался! Поэтому задержались. Гарантирую, это точно он! Потому как, если это не он, мне ж батя сердце голыми руками вырвет и схавать заставит! – Витя суеверно сплюнул три раза через левое плечо и постучал три раза по своей лысой башке. – Так что не переживайте, Светлана Михайловна, сработали чисто, без никаких! – он потоптался немного на месте, злобно оглядывая сотрудников органов, тяжело вздохнул и добавил. – Ну, это, я пошел, от греха подальше! Но если падла молчать будет, вы свистите. Я приеду, и гнида чистосердечное напишет так, что Достоевский плакать будет! – Витя откланялся, а обомлевшая Света стояла с открытым ртом. Она шокировано переводила взгляд то на связанного мужчину, то на удаляющийся черный джип.
— Извините, ребята, я поговорю с моим… с ним. Этого больше не повторится! – ее щеки запылали от смущения и Света нервно прокашлялась. Рябинов докурил сигарету, со злобным прищуром поглядывая на приведенного мужика, резко выкинул бычок, схватил его под плечи и поднял на ноги.
— А ну давай, голубчик, пошли-ка со мной! – Рябинов стал толкать мужчину ко входу в прокуратуру.
— Тоха, ты что делаешь? – удивленно спросила Света. – Его в больницу надо! И пусть напишет заявление о побоях и…
— Светлана Михайловна, вы чего?! – засмеялся Рябинов. – Какое заявление?! Шел, шел, упал, споткнулся – гипс, так, голубчик?! – зашипел на задержанного опер. Тот, согласно замотал головой, и испуганно замычал. – Вот, видите?
— Тоха, так нельзя! А если не он маньяк?
— Светлана Михайловна, я этих законченных бандюганов ненавижу всей душой. Но если они утверждают, что маньяк эта сволочь, значит, именно ЭТА сволочь и есть наш маньяк, – отрезал Рябинов и грубо толкнул мужчину. – Сейчас ты мне, голубчик, сначала напишешь признание по всем эпизодам. И если мне понравится то, что ты настрочишь, так уж и быть, вызову тебе доктора. Все понял, ублюдок?!
— Тоха, ты куда?!
— Как куда, Светлана Михайловна? Оформлять голубчика по всей строгости закона, – ответил Рябинов. – А вы домой езжайте. Сына три дня не видели. Отдыхайте, – сказал опер и скрылся вместе с задержанным за дверью.
— Кузьмич! – Света сначала взвизгнула от негодования, а затем как-то неуверенно добавила. – Так же нельзя! Мы не можем ведь?
— Где написано, что не можем?! – хмыкнул Кузьмич. – Свет, знаешь, что я сделаю, когда помогу Тохе оформить ирода и домой вернусь? – спросил он. – Первым делом я жену обниму, и скажу, что она может спать спокойно, так как я закрыл нелюдя. А то она бедная переживает и спать плохо стала из-за новостей по телевизору. А потом я к внуку в комнату войду. И поцелую на ночь. Ему недавно пять лет исполнилось! Он как раз подходит под типаж этого живодера. И тебе советую то же самое с сыном сделать.
— А если они ошиблись и это не он?!
— Свет, здесь я с Тохой согласен, – тяжело вздохнул Кузьмич. – Бандюги-то они бандюги, но… в этом случае я им верю. И приму чистосердечное от этой мрази, нравится тебе или нет. Поэтому, спасибо своему передай, хоть я его и недолюбливаю. А то я не могу больше видеть трупы детей. Хватит! Все, Света, езжай домой. Без тебя управимся, – Кузьмич потушил сигарету и направился обратно на рабочее место.
Обескураженная Света еще долго стояла на свежем воздухе и не знала, как поступить. Потом подошла к своему автомобилю, села в салон и позвонила человеку, который всегда являлся для нее беспрекословным ориентиром в сложном вопросе, что есть хорошо, а что плохо. Михеева набрала отца и рассказала ему о случившемся. Действующий генерал полиции молчал долго, а потом выдал:
— Ну хоть какая-то польза от твоего уголовника!
— Папа!
— Что «папа»?! Уголовник, навсегда останется уголовникам. Но… закрывай дело, готовь его для суда и хватит сопли распускать! – отрезал генерал. В трубке неожиданно раздался детский голос, и Света догадалась, что отец сейчас не один.
