— Вам бы только новая дырка для члена, больше ничего не нужно! — вздрагиваю от её слов, приходя в себя. — Просто потрахаться! Удовлетворить свои хотелки. И ты такой же! Что я тебе должна за спасение? Что?! Себя? Всю? На сколько месяцев? Пока не надоем или не помиришься с женой? Затем найдёшь себе новую девочку для развлечений? Я не могу сидеть взаперти. Я схожу с ума, понимаешь ты это или нет? Ты мне ничего не рассказываешь. Не смей меня шантажировать Тимкой! — лупит в грудь, словно грушу.
Меня одолевает внезапный порыв. Хватаю девчонку за плечи и дёргаю на себя, прижимая к сердцу. Пальцы сами тянутся к её затылку, зарываясь в волосах. Внутри поднимается мощный ураган. В последний раз такое испытывал на старте первой гонки. Думал, сердце разорвётся на куски. Нужно было совершить полный круг, чтобы начало отпускать…
— С чего ты взяла? — шепчу, прижимаясь ртом к её виску. Пульс в венке стучит так сильно, что чувствую его губами. — Что за чушь ты несёшь? Я не хочу тебя потерять, понимаешь? — сгребаю в пригоршню мягкие волосы, оттягивая голову Яны назад.
Встречаемся взглядами. В какой-то момент притяжение становится таким сильным, что дух захватывает.
— Я только-только тебя встретил. Такую маленькую, практически невинную, судя по твоему опыту… О такой женщине я мечтал много лет. Тебе не понять. И не нужно понимать. Просто чувствуй меня, малыш. Я сам себя не понимаю. Перевернула ты во мне вселенную. Покой отняла. В душу забралась слишком глубоко. Осталось только сердце украсть. Чувствую, что и это тебе под силу. Я тупо боюсь за тебя. Никакая ты не «дырка», глупенькая. Откуда такие мысли? Кто тебя обидел, Ян?
— Мне страшно, Жень. Сон дурной приснился. Я поэтому искала тебя ночью. Хотела убедиться, что с тобой всё в порядке… Я видела кровь, как наяву. Когда всё это кончится? Я хочу вернуться к работе. Мне нужно заняться усыновлением Тима. Я не могу сидеть сложа руки. Я только поэтому сюда приехала, чтобы забрать носители информации и заняться фотографиями для предстоящей выставки. Дело не в тряпках. Мне бы хватило и тех, что есть…
Она замолкает, непрерывно глядя в мои глаза. Нежным взглядом разносит меня в пух и прах.
Я делаю медленный, глубокий вдох и наклоняюсь к её губам. Мне нужна эта доза, иначе начнётся ломка. Такая сильная, что я за себя не ручаюсь. Всех раздавлю, кто попадёт под горячую руку.
— Нужно убираться отсюда, малыш… — шепчу в приоткрытый рот, обжигаясь горячим дыханием.
Секунда. Вторая. Третья…
Не успеваю опомниться, ныряя в омут с головой. Выпивая до дна её протяжный и приглушённый стон. Отрываюсь от сладких губ, когда воздуха катастрофически начинает не хватать. Члену слишком тесно в брюках. Желание спустить пар настолько мощно пульсирует в голове, что затмевает разум.
— Верни мне свободу, Ян, — издалека слышу свой охрипший голос. — Отключи притяжение, иначе меня разорвёт на части, пока мы доедем домой.
— Жень? Покажи мне шрам от пули, — проводит пальцами по моему торсу, расстёгивая первые две пуговицы на рубашке.
— Сейчас? — удивлённо приподнимаю бровь. — Господи, Ян. Ты слишком впечатлительна. Забудь о снах, — перехватываю её пальчики и целую небольшие ладошки. Пошли. Нам пора. Здесь небезопасно находиться. Все свои тайные желания откроешь мне дома…
Глава 32
Я с тобой
Евгений
Не плачь, я боли не боюсь, её там нет.
Я больше может не вернусь, а может… я с тобой останусь…
Город 312, Останусь.
— Ждите здесь, — Терентьев отдаёт нам с Яной приказ, преграждая путь рукой. — Стас, чемоданы пакуй в багажник и проверь мужика с коляской ещё раз. Не нравится он мне. Мамочка где?
— Ушла минут пять назад, — рапортует охранник, который ждал нас внизу рядом с машиной. — Я подходил к ним, Герман Петрович, ребёнок плакал у них. Не стал семью беспокоить.
— Жень, — Яна устремляет на моё лицо обеспокоенный взгляд. — Всё будет в порядке? Да?
Между моих лопаток ни с того ни с сего невесомо пробегает липкий холодок, вынуждая прижать Янку к себе ещё крепче.
— Не волнуйся, малыш. Мы едем домой. Я с тобой до конца. Даже не думай, что когда-нибудь сможешь избавиться от меня.
— В машину! — раздаётся команда старшего из охраны.
Обнимаю Яну за плечи и веду к выходу.
Настороженная консьержка, забившись в угол, молча наблюдает во все глаза. Хорошо, хоть не достаёт назойливой болтовнёй.
Двор встречает нас порывом свежего ветра и моросящим дождём.
— Назад!!! — рёв начальника охраны врезается в уши вместе с хлопком закрывшейся позади нас стальной двери.
Отступать некуда. На инстинктах разворачиваю девушку обратно к подъезду и, прикрывая своим телом, впечатываю грудью в ледяное полотно из стали.
Плечо обжигает огнём.
— У него ребёнок в руках орёт! — раздаётся за спиной рычание Германа. Чувствую на себе тяжесть его тела и ни хрена не вижу. Не могу повернуть голову. — Не стрелять!
— Это диктофон! Там кукла! Петрович, уйдёт же! Сука!
— Давай за ним! Живо! Пали по ногам!
Пара оглушительных выстрелов разрезают вечернюю тишину.
— Яна, ты в порядке?! Ты слышишь меня?! — ору и следом прижимаюсь губами к её горячей макушке.
Тело девочки подо мной бьёт ознобом. Пальцами нащупываю влагу под глазом. Успел подставить ладонь под щёку, чтобы не ударилась лицом о дверь.
Вроде дышит, но рвано. Начинает вздрагивать и тихо скулить.
— Тише. Тише. Всё хорошо, — рычу сквозь зубы, испытывая жжение и подступающую боль в левом плече.
Лицо холодеет от гнева. Даже не знаю, кого винить. Этого не должно было случиться. Не должно, мать вашу! Не должно!
— В машину! Быстро! — командует безопасник. Отступая на шаг, позволяет мне оторвать Яну от двери и поднять на руки.
Напуганная до смерти малышка вцепляется мёртвой хваткой за мою шею и шепчет, словно в бреду:
— Не отпускай… Женя… Не отпускай меня… Женечка… не отпускай…
* * *
— Держу, Яна. Держу! — вторю ей, отсчитывая ногами ступени. Сердце бешено лупит о рёбра, норовит лопнуть на куски. Руки покрываются мурашками. Я сдавливаю ими хрупкое тело, сильнее прижимая к себе.
Какой-то беспощадный рок. Неизбежный. Выжигающий душу. Только очнулся от кошмара, и все по новой. Острота происходящего живьём выдёргивает из тела нерв за нервом, бьёт по вискам пульсирующим ужасом.
— Уйдёт, тварь! — рёв Германа заглушает ускользающие крики охранников. — В машину с ней, быстро! — командует, открывая заднюю дверь.
— Стас, он пушку сбросил! — доносится ветром. — Уедет! Перекрой выезд! По колёсам пали!
Наскоро впихиваю в салон Яну, забираюсь сам, улавливая боковым зрением сорвавшийся с места автомобиль.
— Брать живым! — звучит очередной приказ Терентьева.
Как только в машине захлопывается дверь, двор накрывает оглушительной волной взрыва. Телом прижимаю Яну к сиденьям, практически вдавливаю в них напуганную девочку. Обхватываю ладонями её макушку и, сцепляя зубы от боли, прислоняюсь щекой к её скуле, пока она громко и надрывно кричит, впиваясь пальцами в рану.
— Плечооо… — шиплю над её ухом, чувствуя, как перед глазами темнеет. Проваливаюсь в бездну, но в следующее мгновение цепляюсь за её тонкий аромат и снова возвращаюсь в реальность. Нельзя отключаться. Хочу чувствовать руками напряжённое тело Яны и знать, что она рядом, дышит подо мной — тёплая, живая и невредимая.
— Разожми пальцы, малышшшш… — мой ропот меняется на стон. — Всё будет хорошо. Отпусти плечо… Ааааррр… мать вашшшу… — не сдерживаю приглушённого рычания, приподнимаюсь, чтобы лучше рассмотреть бледное, перекошенное паникой лицо Яны.
— Жень..? — произносит сиплым и дрожащим голосом. Разжимает ладонь и подносит окровавленную руку ближе к прищуренным глазам, чтобы рассмотреть её.
— Жень, это..? Кровь? О, Господи… — лепечет, испытывая очередной ужас. Порывается привстать, но я не позволяю, придавливаю собой обратно к сиденьям.
