ласками мужчины мое натянутое словно струна тело наконец-то расслабляется, желание берет свое, дурманя разум. Я закрываю глаза и поддаюсь нашему безумию на двоих, разрешая Тимуру вести в этой игре.
Все мои мысли вылетают из головы. Есть только я и он. И все в точности так, как я хотела когда-то давно.
Я не замечаю, как мы остаёмся без одежды, не замечаю, как царапаю спину мужчины, слышу его сдавленный стон и забываю обо всем. Его пальцы ласкают меня так откровенно; его губы не пропускают ни одного миллиметра моего тела. Так хорошо мне не было ни с кем.
Не помню, как мы оказались в спальне на кровати. Простыни смяты, контроль давно потерян. Тимур похож на оголодавшего зверя, а мне остается лишь наслаждаться этим всем и не думать, что будет дальше.
Он сам задаёт ритм и очень быстро доводит нас до желаемого освобождения.
Я так кричу, что срываю голос. Тимур тяжело дышит прямо мне в шею. Я обнимаю его, прижимаю ближе к себе.
Он зарывается носом в мои волосы и молчит. А я хочу услышать от него хоть что-то, потому что временное безумие проходит, возвращая меня на землю. В реальность. Которая мне не нравится.
Меня трясёт от того, что произошло. Я изменила Герману. Теперь точно. Я отдалась Огневу, которого обещала себе ненавидеть и больше не подпускать так близко.
Наши дыхания выровнялись, туман в голове развеялся. Тимур лежит рядом на спине, я же натянула простыню почти до подбородка. Запоздало вспоминаю, что мы, вообще-то, не предохранялись. Если забеременею от Огнева во второй раз, это уже будет сродни насмешке судьбы.
От такой перспективы начинает мутить. С Германом никогда не позволяла себе забыться, а вот с Тимуром… словно в первый раз.
– Чтобы я Германа этого рядом с тобой больше не видел, – тоном, не терпящим возражения, произносит Тимур, поворачивая ко мне голову.
Его слова вызывают внутри меня бурю протеста.
– А с чего это ты решил, что имеешь право указывать мне, что делать? Смею напомнить, я взрослая самостоятельная женщина, – ощетинилась я. Потому что злят слова Тимура. И это все, что он может сказать после случившегося?
Он нависает надо мной, смотрит прямо в глаза, а ощущение – словно душу изнутри выворачивает.
– Соня, – выдыхает прямо в лицо, взгляд его теплеет, голос становится спокойней и мягче, – в этот раз я не отпущу тебя. Да ты и сама понимаешь, что к Герману уже не вернешься. Если бы любила его, залепила бы мне звонкую пощечину и выперла за порог. Не сопротивляйся.
Он смотрит на меня выжидающе, ждет ответа. Я чувствую себя некомфортно под таким пристальным вниманием, а еще понимаю, что он прав. Я даже посмотреть в глаза Герману не смогу. Это предательство чистой воды. Если бы он со мной так поступил, я разорвала бы с ним все связи в то же мгновенье.
Я тяжело вздыхаю, пытаюсь освободиться из железных тисков Тимура. Его слова остаются без ответа.
– Ты всегда сможешь уйти от меня, в любую минуту высказать недовольство. Можешь даже капризничать, я с радостью буду потакать всем твоим капризам. Ты не можешь отрицать, что между нами что-то есть, – делает последнюю попытку Тимур.
Сразу видно, что в таких делах он далеко не профессионал. Женщины ведь сами ему на шею вешались, стараться не нужно было. А со мной не прокатило. По крайней мере, во второй раз. Потому что когда-то я была одной из тех дурочек, что пускали слюни и влажные мечты по этому красавцу и готовы были сделать все что угодно, лишь бы он обратил на них свое внимание.
– Это сложно, Тимур. В основном потому, что я тебе не доверяю. Где гарантии, что завтра в твоей постели не окажется какая-то Лена, Наташа или та же Настя? Я не понимаю твоих мотивов. Я все четыре с половиной года оставалась твоей женой, но ты не проявлял ко мне интереса, что же изменилось сейчас?
Тимур тяжело вздыхает.
– Откуда я знаю? – зло бурчит он, скатываясь с меня и прикрывая глаза. – Может, до меня наконец-то дошло, каким был я дураком? Такой ответ сойдет?
– Неубедительно. – Я, придерживая простыню на груди, сажусь в постели. Нужно одеться, скоро мои вернутся. Не хочу, чтобы застали меня в таком виде.
– Слушай, Сонь, ну поставь себя на мое место. У моего лучшего друга есть дочь. Он постоянно показывает мне ее фотографии, рассказывает, какая она у него умница-отличница, вспоминает случаи из ее детства, восхищается. Всерьез оценивает потенциальных женихов. Перед смертью просит меня приглядеть за ней. А я вместо этого беру то, что не было предназначено мне. Если бы твой отец был жив, посадил бы меня где-нибудь за городом на кол. Мне тогда очень совестно перед Иваном было, словно память его опорочил. Лучшим выходом для меня было держаться на расстоянии от тебя.
– И ты отлично с этим справился. Так хорошо, что даже о дочери своей не смог узнать, несмотря на то, что я даже не пряталась, – перебиваю его.
В какой-то мере я понимаю, о чем он говорит. Он не оправдал ожиданий отца. Я, к слову, тоже.
– Но вряд ли отец убил бы тебя, узнай о нашей связи. Побурчал бы немного и смирился. А потом радовался бы внучке.
– Это ты не знаешь его с той стороны, с которой знаю я, – грустно усмехается Тимур. – Он тебя замуж собрался за Святковского выдать. Чтобы провести слияние двух империй.
– Ты врешь. – Поворачиваюсь к нему и смотрю с удивлением. – Отец никогда бы так не поступил: не выдал бы меня замуж без моего согласия.
– Он считал, что тебе понравится тот парень. Собирался на ежегодном Рождественском благотворительном балу познакомить вас. Так что, несмотря на нашу с ним дружбу, он смотрел бы на меня с упреком и ненавистью после того, что я сделал.
Я подавляю удивление. Неужели у папы и в самом деле были такие планы на мой счет? Приглашение на бал я получила еще в сентябре. Значит…
– В любом случае отца нет, а ты и я – есть. И ничего не мешало тебе после той ночи сделать что-то по-другому, – с горечью в голосе произношу я. Вспоминать неприятно то время.
– Знаю, – соглашается со мной Тимур. – Но будущее
