и рванул к лагерю только после тихого окрика Корнилова.
— Какого черта, Александр? Вы внезапно забыли все инструкции?
Виноват. Забыл на мгновенье. Честно. Просто приложило по башне пониманием, что к моей женщине движется угроза, и все — мозги вон. Позорище, ох, п*здец какое!
— Прощу прощения. Неосознанная реакция.
— Недопустимо. Хоть и могу понять вас, но не оправдать срыв операции. Оцените, пожалуйста, прямо сейчас честно ваше эмоциональное состояние и ответьте мне, готовы ли вы продолжить участвовать?
Мой мотор хреначил как бешеный, и адекватно мыслящим себя бы ни за что не назвал, зная, что предстоит, но и дать себя исключить из происходящего, потому что вдруг стал дерганной истеричкой, не мог ни за что.
— Готов.
Корнилов кивнул, не начав допытываться и сверлить мне мозг наводящими вопросами, за что ему мой огромный респект.
— Внимание всем! — провещал он в рацию. — Замечено движение на подъезде с севера. Возможное число нападающих до десяти человек. Расчетное время появление в окрестностях лагеря — минут через сорок, то есть — в двадцать три сорок. Группа оперативной регистрации и Колесов, подтягивайтесь к лагерю с востока и занимайте позицию для фиксирования всех действий. Остальные пока остаются на прежних местах и начинают действовать только после того, как возможные нападающие минуют ваши посты, и будет зафиксирован факт агрессивных намерений.
— Понял…
— Вас понял…
— Принято… — затрещало на разные слегка искаженные голоса из рации, а я отстучал смс «Пошла вода» Лехе.
В ответ от костра трижды моргнул фонарик. Через пятнадцать минут Корнилову отчитались, что восемь объектов миновали пост наблюдения на просеке. Еще через двадцать они достигли линии скрытого оцепления на подходах к лагерю, и я написал брату «Плыви».
Теплые объекты неторопливо стали отдаляться от яркого пятна костра и потихоньку двинулись в сторону палатки Лены и Оксаны, которую Леха как бы невзначай установил немного на отшибе, подальше от палаток с детьми. Их сейчас тихо и совершенно незаметно для невооруженного глаза отсекали от основного места действа оперативники из «Ориона» совместно с ОМОНовцами.
Само собой, мы с Лехой с превеликим удовольствием потеряли бы бывшего нашей девочки в лесу без следа, шума, пыли и таких массовок. Но Корнилов сразу ткнул нас в недостатки подобного плана. Швец травмирован, а значит, если решит действовать, используя возможность, то не своими руками — раз.
Угроза не только для Оксаны, но и для группы несовершеннолетних как дохренищи отягощающий преступное деяние фактор, который мы при нынешнем плане должны зафиксировать для доказательной базы, но не допустить в реале — два.
Общеизвестная информация, что единственный «враг» у мудачины — наша женщина, то бишь, ее в первую очередь, а вслед за тем и нас это определяет в число первых подозреваемых — три.
Даже если все умудримся сделать чисто-чисто, то разве нам и бедолаге Оксане в первую очередь нужны эти бесконечные таскания по допросам и экспертизам. Мало она от этого скота натерпелась? И при удаче этого нашего плана такого совсем не избежать, но одно дело фигурировать в деле в качестве несостоявшейся жертвы, а совсем другое — быть подозреваемой. Особенно, учитывая связи и хватку мамаши Швеца и предысторию их отношений. Всю душу ведь вытрясут.
Короче, действовали наверняка.
На поляне проявляются сразу восемь новых объектов. Сдавленный испуганный крик Оксаны. Прости, малыш, но надо это перетерпеть.
Мы с Корниловым и остальные ребята подтягиваемся ближе.
Звуки глухих ударов по телу и рваные выдохи принимающего их Лехи. И ты, братан, прости, я бы вместо тебя лучше сто раз их словил, чем слышать это и продолжать стоять на месте.
Торжествующий, но негромкий голос ублюдка Швеца, тихие мольбы Оксаны, матерные, но тоже негромкие глумливые комментарии его наемников. По лексикончику, походу, урки какие-то или до хрена возомнившие о себе гопники. *баный псевдоаристократишка обзавелся на зоне новыми знакомыми определенного пошиба? Никто шуметь не хочет. Устраивать массовую панику им не на руку.
Еще один женский голос, тихий, но звенящий от страха. Елена, и Корнилов весь подбирается рядом, а я знаю, что сейчас лупит набатом в его голове. «Скорее-скорее-скорее-когда?!!»
— Валите его! — командует Швец.
— Нет! — вскрикивает Оксана. — Нет, пожалуйста!
— Слышь, мы на мокруху не подписывались, — возражают уроду.
— Дай я сам! — рычит он в бешенстве и выхватывает оружие из рук подельника и направляет на стоящего на коленях с заломленными руками Леху. — Ну что, нравилось в нее х*й свой совать, а? В мое, бл*дь! Сдохнешь за это!
— Нет, умоляю! — раненной птицей бросается к брату Оксана, чудом вырвавшись из чужих лап, силясь закрыть собой. — Умоляю, Матвей, не надо! Я вернусь, я с тобой пойду добровольно, клянусь-клянусь!
— Шлюха конченная! Куда ты и так денешься! — Швец замахивается на нее, и я больше не могу стоять на месте.
Делаю не шаг — прыжок вперед, и вокруг все приходит в движение. Откуда-то раздается вопль «Не смейте ее трогать!», и очень похоже, что орет какой-то пацан.
Леха, что секунду назад стоял на коленях, покорно свесив якобы начисто отбитую башку, вскидывается. Рывок вперед, увлекает за собой обоих удерживающих и сбивает с ног ударом головы в живот Швеца.
Практически одновременно звучит команда на задержание, и мы с Корниловым достигаем места действия. Меньше минуты — и вокруг куча народа с оружием, все бандюки разложены по земле, кто в отключке, кто в сознании, но подвывающий от боли.
Пацан все продолжает разоряться и рваться из захвата омоновца, матерясь и требуя не сметь и пальцем трогать Оксану. Она сама рыдает и шарит вокруг совершенно потерянным от страха взглядом. Елена пытается обнять ее, но Оксана кидается к Лехе. Он ловит ее на подлете, обнимает, бормочет что-то успокоительное. Она трогает дрожащими пальцами его разбитое лицо и снова плачет, но вот натыкается взглядом на меня, подошедшего со спины, и тянет дрожащую руку и ко мне. Цепляется, вынуждая прижаться к ним, обнимает и меня, и плачет-плачет, упрекает, целует поочередно, жалуется, говорит, что чуть не умерла от страха, что сердцу больно, что любит. У меня плывет в черепушке от облегчения и внезапного счастья и совершенно плевать на все недоуменные и чересчур любопытные взгляды вокруг.
Оксана
Возвращение в пространство моего жуткого прошлого едва не заставило меня рехнуться. Плевать, что длился по факту ужас всего каких-то минут пять. Но все равно кошмар повторялся, только на этот раз еще и в сто крат усугубленный. Избиваемый и в крови, да еще и с направленным в лицо оружием стоял на коленях
