Сейчас он скажет мне проваливать. Посмеется над наивной Варварой, скажет, что жизнь ничему не учит глупышку и отправит далеко и надолго.
Зажмурилась и поникла, а виновник торжества молчал да только улыбался.
— С Днем Рождения, — рискнула все же подать голос, протягивая торт.
Он принял его бережно, словно самый драгоценность.
— Самый лучший подарок, — притянув к себе, прошептал на ухо, словно говорил нечто интимное. Призначное только для нас.
— Спасибо.
— Не за что, — на выдохе выдавила.
В разы полегчало, а душа ликовала.
— Илюх, а когда тортик-то хавать будем? — сказал незнакомец, а сам смотрел отнюдь не на тортик. Он прожигал дыру во мне. От таких взглядов впору идти отмываться.
— Харитонов, исчезни, — гаркнул, а свою руку положил мне на поясницу, в защитном жесте.
Парень усмехнулся и, подмигнув мне, удалился, а Илья между тем потащил меня к столу с закусками.
— Пиво, вино или что-нибудь покрепче?
— Нет-нет, — отрицательно покачала головой.
— За здоровье? — поднял заманчиво бутылку вина вверх, — или ты не хочешь, чтобы я был здоров?
Он чертов манипулятор. Мне ничего не оставалось сделать, как сдать свои позиции.
Всего один, пообещала я себе, когда взяла бокал.
— Итак, малая, — протянул, отпивая виски, — что ты ответила Кузнецову?
Вопрос был прямо в лоб. Без всяких ужимок. Такой вопрос предполагал такой же прямой ответ. Леха, к слову, еще пару дней за мной таскался, нылся, а когда понял что проку с этого не будет, забил на меня болт.
— А тебе есть до этого дело? — решила подразнить Морозова.
Насколько мне не изменяла память, он нисколько не ревновал, а еще посоветовал ничего не накручивать.
— Варя, — угрожающе рыкнул, будто у него и было на это право, — мне есть дело до тебя.
— Моя личная жиз…
— Твоя личная жизнь, — выделил он слово «личная», — меня касается, хотя бы потому что я обещал твоей маме тебя беречь.
Отвернула голову в сторону, нахмурившись. С каких пор этот сказочник сдерживал свои обещания? Наверняка, это его очередная игра. К тому же, выпивший он. Очи его не были ясными, впрочем, как и разум, судя по таким смелым заявлениям.
— Варя, — сделал шаг ко мне. — Цветочек, — взял за руки, заглядывая в лицо. От прозвища сердечко екнуло, но виду не подала.
— Илюха! Илюха! Греби сюда! — как кто-то завопил, аки свинья резаная. Будто без Морозова весь дом рухнет, в самом деле!
— Я сейчас, — бросил, выглядывая крикуна. — Жди здесь.
И я принялась ждать. Полчаса ждала, не меньше. Мне уготована участь жены декабриста, ей богу! Вечное ожидание… Стояла в одиночестве, баклушничала и смотрела на веселье, не разделяя со всеми восторга праздника.
Морозов отчалил в другую комнату, и я осталась совсем одна-одинешенька. Из знакомых никого не было. Ребята может и были из моей богадельни знаний, но с другого факультета, а я не Фролова, которая каждую собаку в округе знала.
— Какая прелесть, — подойдя к закускам, произнес незнакомый парень.
Не обратила внимание, продолжая безразлично глазеть на толпу. Ежели хоть сама не танцую, то хоть посмотрю.
— Прелесть не разговаривает? — промолвил, налив себе добавки горючей жидкости, а после облокотился на стол, поглядывая на меня.
— Ч-что? — нахмурила брови, повернув к нему голову.
— Я Виктор, — протянул руку.
Несмело протянула ладонь в ответ.
— Варя.
Виктор, не стал пожимать мою ручку, вместо этого он оставил на ней поцелуй, отчего мне стало неловко.
— Варвара, а не желаете потанцевать?
— Я бы с радостью, но я жду…
Меня прервал шум. Громкие крики поздравления, овации, свисты… А в самой толпе Морозов смеялся. Что послужило причиной его веселья, я ни сном ни духом, но он-то, в отличие от меня, не помирал со скуки. Две девицы потянули его в круг и вертели своими задницами вокруг него, а эта кобелина едва ли язык не высунула.
— А вообще, пошли, — хмыкнув, перешла я на «ты» и, решительно схватив паренька за руку, потащила в самую гущу. Поближе к Морозову.
Девки разве что в трусы ему не залезли, настолько неприличными их были танцы, а он только и всего хохотал, закинув голову вверх.
Мы с Виктором остановились в паре метров от этого весельчака. Музыка играла заводная и я сразу принялась плавно двигать бедрами. Руки подняла вверх и призывно посмотрела на своего спутника, тот, сориентировавшись, схватил меня и принял кружить.
Смех вырвался из глубин моего рта. Мы начали выплясывать, как в последний раз. Наши танцы далеки были от сексуальных или вульгарных, мы просто два малознакомых человека, которые разделили веселье.
— Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде, я ведь взрослая уже, — пела я, пританцовывая.
Виктор, который после наших танцев, был, не иначе как, Витькой, застыл, глядя за мою спину, а затем я почувствовала тяжесть на своем плече.
— Пошли, — шепнул мне на ухо хриплый знакомый голос.
Повернув голову, лицезрела эту волчарскую рожу. Фыркнув, отвернулась и отступила на шаг. Рука Ильи соскользнула с моего плеча.
— Никуда я тобой не пойду! — горделиво выпалила и покружилась под песню.
— Малая, давай, по-хорошему, — потянул меня за руку, которую я незамедлительно вырвала.
Он там с бабами обнимался, понимаешь ли, а тут ко мне приперся! В койке у Маруськи, думаю о Люське, вот как это называлось! Потаскун!
— Витенька, передай этому молодому человеку, что его поезд ушел сорок минут тому назад.
— Ну, Илюха, влип ты по уши! Некрасиво друга обманывать. Зря ты Варвару оставил, такой цветочек могут и украсть, — озорно пошутил парень.
Друг! Значит и этот такой же был. Одного дуба желуди.
— В очередь, Витек, — бросил Морозов, а после рыкнул и сделал резкое движение ко мне. Присел, за коленки схватил, на плечо закинул и потащил, варвар!
— Ты что делаешь? — заверещала. — А ну пусти! — брыкнулась.
— Забираю тебя поскорей, чтоб целовать тебя везде, — в ответ едко заявил.
Это шо за мансы?! Просто возмутительно! Невзирая на мои протесты, вопли, угрозы этот паршивец тащил меня в неизвестном направлении. Открыв дверь, Морозов зашел и тут же ее закрыл. В разы стало тише.
— Приехали, малая, — не церемонясь, сбросил меня на кровать со своего плеча.
— Ты куда меня притащил? — тотчас же с нее слетела, руки в боки грозно выставила и мысленно швыряла молнии в Морозова.
Илья вальяжно на дверь облокотился, тем самым блокируя выход, голову набок склонил и выжидающе вытаращился. Когда и я осталась нема, как рыба, то сдался.
— Это моя комната, — невозмутимо соизволил ответить.
— И
