её слову. Она непременно продолжит выяснять подробности трагедии, повлёкшей за собой смерть Алины, но страшит меня другое. Никаких сомнений: в ту ночь Алю кто-то провожал до машины. Мужчина, который, заметив меня, быстро ретировался с места «преступления». У неё роман на стороне? Интрижка? Или просто ни к чему не обязывающий секс?
Бесы, режущие мои мысли подобно шредеру, уничтожающему бумагу, я не могу заниматься с ней сексом, да что там, даже прикасаться к ней не могу, подозревая, что она мне изменяет. Трясёт от одной мысли, что Аля может принадлежать кому-то, помимо меня. Я умудряюсь одновременно любить её и ненавидеть за всё хорошее, что она делает для меня, за всю боль, которую причиняет.
Застукать её не удалось ни разу. А мне не хватает самой малости – её признания или хотя бы одного, крошечного доказательства, чтобы оставить её. Но отсутствие уверенности в Алиной неверности не позволяет расстаться с ней. Я чувствую себя выпрыгнувшим из самолёта горе-экстремалом, хватающимся за предложенный судьбой парашют. А шансы, что он раскроется, – один к ста. И стоило бы уже давно бросить ненужный балласт и готовиться к столкновению с землёй, со смертью, так нет же, я изо всех сил, руками, ногами и зубами хватаюсь за надежду, что Аля действительно принадлежит только мне. Больно отпускать её каждый день на работу, что стало равным объятиям другого мужчины, но я терплю, продлевая агонию, греясь в её тепле, хотя считаю его фальшивым.
Мы как две ищейки. Она роет под меня, докапываясь до информации о прошлом, я слежу за ней, одновременно ожидая и больше всего на свете боясь увидеть её с другим. А бесы шепчут, что дурак, что олень и неудачник. Перекрикивают громкую музыку, которую я начал часто слушать, затмевают вой пилы или рёв перфоратора, когда я приделываю плинтуса или вешаю гардины в нашей новой квартире на окраине.
* * *
Аренда приносит неплохие доходы. Опасения, что мы глупо выкинули деньги на ремонт, который никогда не окупится, не оправдались. Кроме того, подобный труд не требует ответственности и нервов. Снимающие жильё люди не подозревают, что я шизик. Кажется, я нашёл своё призвание. Кто бы мог подумать, что оно окажется именно таким. Но любой бизнес намного лучше, чем оригами, по крайней мере, теперь я могу купить в дом продукты, не прося денег у Али, что однозначно придаёт уверенности в себе, которую я совсем растерял в ходе последних событий.
Сдав в очередной раз квартиру в аренду и получив кое-какие деньги, я направляюсь к Flower, в окрестностях которого отныне обитаю ежедневно. Сижу либо в кафе, либо на лавочке, контролирую Алины передвижения. О нет, в большинстве случаев своё местонахождение я не скрываю. Частенько Аля берёт меня с собой, практически каждый день мы вместе обедаем, она позволяет мне оплачивать счёт, якобы из моих денег, а вечером едем домой. Но иногда я преследую её тайно. Осознаю, что перекрыл Але кислород, контролирую каждый её шаг, сопровождаю на встречи, ожидаю в машине у ресторанов, где они вместе с Сергеем или Дмитрием налаживают новые деловые связи. Иногда я заглядываю в окна или сажусь за соседний столик, ну так, чтобы меня никто не заметил. Мне жизненно необходимо выяснить, спит она с кем-то на стороне или нет. Выяснить, чтобы с чистой совестью оставить её и в одиночку, не торопясь, сойти с ума. Бесы хихикают при этой мысли. Выжидают.
– Олег, что ты там делаешь? – Аля ложится мне на спину и забирает книгу.
– Эй, отдай, там момент интересный, – пытаюсь выхватить из её ловких рук шедевр мировой классики.
Я переворачиваюсь, и Аля оказывается у меня на груди, быстро садится верхом и поднимает руки, не давая мне дотянуться до книги. Смеётся. Её халатик распахивается, демонстрируя белый лифчик, украшающий грудь. Он новый, однозначно, я такой ещё не видел. Узор очень мелкий, а если приглядеться, можно рассмотреть крошечные цветочки и… Воспользовавшись моей заминкой, Аля кидает книгу на стул, находящийся в другом конце комнаты, да простит её бессмертный автор сего творения. Кокетливо дёргает плечиками, полностью скидывая халат и открывая вид на её грудь, едва спрятанную под кружевом белья, и мизерные трусики. Против воли моя улыбка расширяется, а член твердеет. И конечно же, она это чувствует, ёрзает на нем, что совершенно не помогает моему самоконтролю.
– Я соскучилась, – шепчет. – Хочу, чтобы ты любил меня.
Приподнимаю её, позволяя себе сесть, чтобы потом встать и уйти, но понимаю, что не способен оторвать руки от её бёдер, а пальцы уже лезут под трусики, проверяя, так ли нежна её кожа, как обычно.
Аля осторожно гладит меня по плечам, словно опасаясь спугнуть, призывая к более решительным действиям. Её прикосновения оставляют на коже разводы тепла и ласки, разжигая во мне страсть, затыкают моих демонов.
– Аля, я сейчас не в лучшей форме, давай позже.
Но мои руки уже прячут под собой её груди, массируют, заставляя её трепетать. А мысль «застёжка находится спереди» выталкивает из головы все прочие.
– Аля, я не хочу, – говорю ей, а она лишь стонет в ответ, упиваясь скудными ласками, которые я так редко теперь дарю ей. А мне так больно, нестерпимо тоскливо от понимания того, что она больше не принадлежит мне, что у меня остались лишь воспоминания. Для кого она купила это бельё?
– Олег, о Боже, пожалуйста, продолжай, – выдыхает мне в ухо и освобождает свою грудь, отправляя мои пальцы ниже, туда, где должны быть трусики, которые я уже, оказывается, успел с неё стянуть, и они болтаются на её левой лодыжке. Минимальные, крохотные, созданные, чтобы в порыве страсти не составило проблемы их порвать, открывая доступ к… Мне хочется их пожевать, и в следующую секунду я зажимаю тонкую ткань между зубами, а она смеётся, стягивая с меня штаны. Её вкус, запах дурманят мой истерзанный подмешиваемыми в еду лекарствами мозг. Понимаю, что не любил её уже более двух месяцев, изводя подозрениями, слежкой.
– Алечка.
Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша, а перед глазами искрящиеся огоньки, превращающие серую реальность в сказку, в которой действительно хочется жить. Я вижу её блестящие от удовольствия глаза, приоткрытые в стоне губы. Возбуждённая, желающая меня Аля – вот что является вратами в мою личную сказку, где нет места желанию спрыгнуть с крыши.
Я не успеваю понять, как оказываюсь внутри неё, но выйти нет никакой возможности – её мягкость и жар лишают права выбора. Мы разве предохраняемся?
– Просто проконтролируй, хорошо? – подмигивает она мне и начинает
