больше денег, хотя я не хочу слишком сильно менять нашу жизнь. Я много думал о насилии в моей жизни, о том, как уменьшить его масштабы, чтобы защитить тебя и нашу семью, потому что я хочу эту семью сейчас, Изабелла, и я хочу быть рядом с тобой и нашими детьми. Да, я хочу еще детей и долгой жизни.
Она улыбается, сжимая мою руку.
— Я тоже этого хочу. Хотя, может быть, мы подождем немного до второго ребенка. Я уже боюсь одного.
— Ты будешь хорошей матерью, — успокаиваю я ее. — И у тебя есть поддержка, даже если ты не всегда этого хочешь. Ана будет рядом с тобой, и Катерина, София и Саша тоже иногда бывают в Бостоне. Ты не будешь одна. Я хочу, чтобы у тебя были друзья, своя жизнь, чтобы ты жила без страха. Я не хочу жить жизнью, в которой ты будешь бояться за себя или наших детей из-за того, что я натворил. Я всю свою жизнь был жестоким человеком, Изабелла, но ради тебя я готов быть более мягким.
При этих словах она прикусывает нижнюю губу, ее глаза немного затуманиваются.
— Мне так жаль, Найл, за то, как все началось. Я все время думаю о новых способах извинения, о том, что я могла бы сказать, чтобы сделать это лучше, и мне кажется, что этого недостаточно. Даже сейчас…
— Это в прошлом, — твердо говорю я ей. — Мы начинаем все сначала, вместе. Хотя… — Я смотрю на нее с проблеском озорства в глазах. — В любое время, когда тебе захочется встать на колени, девочка, я не думаю, что буду жаловаться.
Едва мы возвращаемся в наш гостиничный номер, как она делает именно это, с тем же озорством на лице, когда закрывает за нами дверь, поворачивается ко мне, опускаясь на колени, и ее руки тянутся к моему поясу.
— Я действительно сказала, что хочу извиниться, — бормочет она, и улыбка дразнит уголки ее губ. — И мне нравится становиться перед тобой на колени.
— Блядь… — Я шиплю это слово, когда Изабелла быстро расстегивает мой ремень и молнию, мой член уже тверд от одного вида того, как она опускается на колени. — Я не знаю, смогу ли я быть нежным, девочка, видя тебя такой…
— Тогда не стоит. — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, ее рука обхватывает мой член. — Возьми мой рот, как хочешь, Найл. — Ее голос похож на мурлыканье, мое имя звучит с богатым акцентом, который я люблю так же сильно, как она любит мой. — Я помню… похлопать тебя по ноге, если это слишком сильно.
— Хорошая девочка. — Я запускаю руку в ее волосы, мое сердце бешено колотится в груди, когда я вижу ее губы рядом с моим пульсирующим членом. Я вижу, как ее бедра сжимаются вместе, ее небольшие движения, которые дают мне понять, что это заводит ее так же сильно, как и меня. — Тогда открой для меня этот сладкий ротик, моя прелестная жена. Возьми мой член.
Изабелла стонет, открывая рот для меня, когда я направляю свой член внутрь. Ее язычок жадно кружит вокруг кончика, потираясь о мягкую плоть под ним, заставляя меня откинуть голову назад и застонать от удовольствия, когда я толкаю свой член еще глубже в ее рот. Я менее осторожен с ней, и теперь я знаю, что ей это нравится, что ощущение, как я просовываю свой толстый член между ее губ, заводит ее.
Я отпускаю его основание, моя рука сжимается в ее волосах, когда я толкаюсь еще глубже, чувствуя, как она стонет вокруг моего члена, когда берет больше.
— Вот так, — стону я, стискивая зубы от удовольствия. — Возьми мой член, девочка…
Еще дюйм, и большая часть его оказывается у нее между губ, ее рот растягивается вокруг него, чтобы приспособиться, и она стонет, когда я толкаюсь в ее горло, мои бедра дергаются, когда я увеличиваю темп. Я горю желанием посмотреть, как она заглатывает мой член, но я знаю, сколько она может выдержать, прежде чем мне нужно будет отстраниться. Ее руки сжимают мои бедра, глаза широко раскрыты, но она не касается моей ноги. Она прижимается ко мне, постанывая, когда я толкаюсь, неописуемое удовольствие захлестывает меня, когда я трахаю ротик своей жены, и она наслаждается каждой секундой этого. Я никогда не был особенно грубым мужчиной в постели, не склонным к некоторым более творческим садистским удовольствиям, но это всегда было моей особенностью, и Изабелла принимает это так чертовски хорошо.
Я жду, пока она беспомощно застонет, мой член пульсирует от осознания того, насколько она уже влажная, ее дыхание прерывается из-за толстого ствола, вторгающегося в ее горло, и я двигаюсь еще глубже, пока ее нос не упирается в мой живот, ее горло содрогается в конвульсиях, когда она задыхается вокруг моего члена, и тогда я рывком высвобождаюсь, поглаживая его сильно и быстро.
— Ты будешь носить мою сперму, пока я буду вылизывать твою киску и трахать твою задницу, — рычу я. — Так что снимай топ, жена, и позволь мне кончить на тебя.
— Черт возьми, — выдыхает Изабелла, слова звучат как стон удовольствия, и я чувствую, как все мое тело напрягается, когда она снимает верх шелкового платья с запахом, которое на ней надето. Ее груди идеальны, полные, с твердыми темными сосками на кончиках, и я стону от желания, когда поглаживаю себя сильнее.
— О боже, девочка, я собираюсь кончить. — Я тяжело дышу, мое удовольствие нарастает сильно и быстро, и я чувствую, как набухает головка моего члена. — Открой свой рот, чтобы я мог кончить в него, чтобы я мог кончить на эти идеальные сиськи…
Рука Изабеллы находится в ее трусиках, быстро двигаясь между ее бедер, когда она открывает рот, высовывая язык для меня, когда я чувствую, как мои яйца напрягаются, а оргазм стремительно нарастает.
— Язык… блять…
Первая струйка попадает ей на язык, капает на подбородок. Следующая порция брызгает на ее грудь, покрывая ее лицо и грудь струей за струей моей горячей спермы, пока я стону, поглаживая себя так сильно, что у меня болит рука. Это так чертовски приятно, и я громко стону, насаживая головку члена на ее язык и проникая в ее рот короткими толчками, позволяя последним каплям пролиться ей в рот, пока она высасывает меня досуха.
— Черт возьми, девочка, — выдыхаю я, продолжая поглаживать, пока она сосет у меня. — Боже, ты выглядишь такой чертовски красивой, когда моя сперма на тебе…
Ее язык продолжает работать, прищелкивая, и мне приходится высвободиться. Это слишком, и я наклоняюсь, поднимаю ее на ноги и сажаю на антикварный стул рядом с комодом. Не говоря ни слова, я задираю
