Пока не найду - Кристина Янг

Когда получилось стать единым целым, и Алиса начала получать удовольствие от моих плавных движений, я ускорил темп. Ловил на слух ее стоны, ощущал ее касания на своей талии, спине, ягодицах, которые требует все мое естество. Алиса окольцевала меня своими ногами, желая держаться ближе. Я нашел губами ее шею, осыпал ее одержимыми поцелуями, спускал их ниже, к небольшой груди, усиливая своими поцелуями наслаждение для Алисы до критической точки. Я смело менял угол проникновения, делал резкий толчок и находил точку, после попадания в которую Алиса вскрикивала и требовала еще. Она сжимала мои влажные волосы и оттягивала их, заставляя меня рычать.

Пока она стонала подо мной, пока я смотрел на ее лицо, отражающее все наше удовольствие, в моей голове зарождались темные мысли и представления того, что я еще могу сделать с этой девушкой во время секса. Мне еще так много с ней предстоит попробовать. Я в предвкушении…

Сегодня я понял, что близость с Алисой не сравнится ни с одним моим прошлым опытом. С ней секс — это не пустой звук, он обретает смысл и звучит не так грязно, как часто это бывает. Близость с Алисой словно искусство, которое невозможно передать словами и даже кистью на холсте.

— О Боже… — дрожащим голосом прошептала она сквозь стон.

— Ты же атеистка.

— Уже нет. Ты…ты стал моим Богом.

После этих провокационных слов, усиливающие мое звериное влечение к этой необыкновенной девушке, я сделал грубый толчок, буквально врезаясь и сотрясая покрытое потом тело Алисы, из-за которого она громко вскрикнула, а после кончила.

Я поспешно вышел из нее и кончил на простыни, помогая себе рукой. Из меня вышел хриплый стон полученного экстаза.

Лежать с девушкой после секса — такого опыта у меня не было. Сейчас, смотря на Алису, и проводя пальцами по ее оголенному, едва высохшему от пота телу, собирая многочисленные родинки, я получал совершенно иные и новые эмоции: мне спокойно, и я счастлив. Я заряжался высшей степенью удовольствия.

Когда Алиса пошевелилась, нахмурилась от дискомфорта.

— Больно? — спросил я, погладив низ ее живота.

— Немного. Я понимаю, что это нормально.

Я боялся, что вызову кровь, но к счастью, мне удалось избежать этого.

Я кивнул и продолжил свои действия, опираясь головой о свою руку. Меня зачаровывали ее родинки, которые я соединял невидимыми дорожками, хотя на моем теле их тоже полно. Они словно знак, что мы должны быть вместе. Одинаковая черта внешности.

— Они мне никогда не нравились.

— А зря. По ним можно рисовать созвездия.

Я пальцами соединил три близко лежащие друг другу родинки на ее животе и улыбнулся, глядя в ее глаза.

— Ты неисправимый романтик, — улыбнулась Алиса мне в ответ.

— Тебе не нравится, грязная девчонка? — грубым голосом заговорила я, шлепнув ее по бедру.

Алиса вскрикнула и рассмеялась, а я подхватил ее тонкий смех.

— Нет, лучше будь романтиком.

Ее улыбка спала, лицо приобрело серьезное выражение, когда Алиса смотрела на меня с неверием. Вздохнув, она коснулась ладонью моей щеки, провела большим пальцем по нижней губе, и сказала:

— Скажи мне, что это не сон.

Я наклонился и поцеловал ее в губы.

— Такой ответ тебя устроит? — прошептал я в них.

— Вполне. А можно его повторить, я не особо поняла.

Я хрипло посмеялся и снова с удовольствием прильнул к сладким губам, которые опухли и покраснели после моих жадных действий. Остановился на мгновение, чтобы прошептать:

— Ты наконец-то моя, — и снова накрыл ее губы своими, жадно овладевая ими.

Как же я сейчас жалею, что медлил и взвешивал нелепые решения за и против. Плевать. Уже плевать даже на будущее. Алиса есть сейчас, со мной, моя. Этого достаточно, чтобы жить одним днем и удерживать наше совместное счастье до последнего. До смерти. Потому что я этого дико хочу. А все, чего я смертельно желаю, всегда присваиваю себе на всю жизнь.

Мы провели вместе еще около двух часов. А когда я проводил ее до дома и настало время прощаться, не мог еще долго выпустить Алису из своих объятий. В голове постоянно сидела неподдающаяся исправлению мысль, что Алиса может исчезнуть в любой день, учитывая ее образ жизни. Главное, чтобы я мог знать, куда она отправляется. Это знание мне необходимо для того, чтобы найти ее, чтобы всегда держать в поле своего зрения. Потому что Алиса Коллинз — это не развлечение, и я не смогу легко вырвать ее из своего сердца. Алиса стала для меня смыслом жизни, — это когда я уже не смогу даже представить без нее своего существования. После встречи с ней моя жизнь резко поменяла направление и начала зависеть от соседской девчонки, которая не умеющая плавать полезла в воду, в глубокую точку. Я спас смысл своего существования, еще даже не зная об этом.

Я обещал ей, что мы скоро вновь увидимся и еще долго провожал взглядом, когда все-таки нашел силы отпустить ее. Только когда Алиса скрылась за дверью дома, я простоял еще несколько секунд на улице и вошел в свой дом.

Часы показывали почти три часа ночи. Я решил принять душ и немного поспать перед утренней пробежкой. Мысли об Алисе выбили меня из привычного образа жизни. Я практически забросил тренировки.

Мне хватило четырёхчасового сна. Сегодня я решил выделить пробежке всего двадцать минут, чтобы мой организм вновь привык к нагрузке. А еще у меня было в планах поймать Эмму, которая сегодня к восьми утра должна явиться в дом Коллинз. Она каждое утро проходит мимо нашего дома, а вечером иногда заглядывает к нам и болтает с мамой. Дождаться вечера у меня не было терпения. Во мне сидела неугомонная потребность как можно скорее поговорить с ней. Как раз утром мы будем наедине, поскольку мама собирается на работу в школу, чтобы утвердить новый учебный план.

Я сидел на крыльце и следил за пустым тротуаром, чтобы не упустить Эмму. Долго ее ждать не пришлось.

— Эмма! — окликнул я ее, и она вздрогнув, обернулась.

Увидев меня, Эмма лучезарно улыбнулась и приблизилась ко мне.

— Здравствуй, Уильям. Ты меня напугал.

— Прости. У тебя есть немного времени? Хочу с тобой поговорить.

Она посмотрела на свои наручные часы, немного помолчала, перебирая в голове часы своей работы, затем снова посмотрела на меня и одобрительно кивнула.

— Да, могу выделить тебе двадцать минут.

— Отлично, мне больше и не потребуется.