Валя молчала, насупившись. Потом буркнула:
– Ксюша так радовалась, когда узнала, что в своей квартире будет жить… Прям от радости плакала! Ангел она…
– Ага, отняла у меня квартиру, потом крокодиловы слезы лила!
– Так радовалась… – тоскливо повторила Валя. – Под сердцем тогда Светозара носила. На съемной квартире она жила тогда… А напротив – магазин антикварный. На витрине – канделябры, краси-ивые… Сказала мне, давно еще: «Куплю, когда своя квартира будет». А как узнала, что жилье ей свое обломилось, позвала меня, и мы с ней сразу – в этот антикварный. А там объявление – праздник. Это Восьмое марта было. Потом она на следующий день туда побежала, девятого. Все боялась, что красоту эту купят… Потом переехала, канделябры в прихожей повесила. Потом Светозарчик родился… Ксюша с Олегом так ему радовались, так радовались…
– А то, что они меня на помойку выкинули, не вспоминали? – мрачно произнесла Марта.
– Ладно, пойду я. Бог вам судья… с богом и разбирайтесь. – Валя тяжело поднялась со стула.
– Я вас провожу.
– Да ладно, что я, дороги, что ли, обратно не найду…
Валя открыла дверь и натолкнулась в коридоре на Стасю.
– Женщина! Женщина, а до Останкинской телебашни далеко? – радостно завопила Стася.
– Это кто? – мрачно оглянулась Валя.
– Это Стася, моя соседка.
– Я инвалид, – с гордостью сообщила Стася. – Мне гулять много надо. Воздухом дышать! Поедемте на телебашню, а, женщина?
– Ой, блин… Психическая! – с ужасом прошептала Валя и ломанулась на улицу.
Марта вернулась в свою комнату – заливался сотовый.
– Алло! Марта? Марта, это Диана Генриховна. Я вас жду. Кажется, есть шанс разрешить ваше дело уже на этой неделе… Приезжайте, надо еще кое-какие бумаги оформить.
– На этой неделе? – Марта так обрадовалась, что у нее все вылетело из головы, все, о чем она думала недавно. – Ура!
* * *
Все судебное заседание, на котором рассматривалось ее дело, Марта провела словно в чаду. На счастье, явились все – и участники процесса, и свидетели, поэтому само заседание откладывать не пришлось.
Сначала долго решали формальные вопросы – кто пришел, зачем да понимает ли, что делает…
Рассматривали доказательства, спорили, нужны ли какие дополнительные экспертизы. Нет, не нужны.
Явились свидетели, в том числе и Римма… Олег не пытался ничего оспорить – сидел потерянный, несчастный. Встречного иска он так и не подал (а мог бы заняться крючкотворством). Ничего не отрицал, хотя его адвокат вел себя достаточно активно. Ксюша рыдала. На задних рядах сидела Валя со Светозаром. Вообще, зрителей было много – процесс-то открытый!
Больше всего Марту удивила Римма – она, отвечая на вопросы судьи, не пыталась выгородить бывшего мужа:
– Уважаемый суд! Олег – хороший, но зря он так с Мартой… Надо было по-человечески все решить! Я же не знала… Чего теперь плакать! – она обратилась к Ксюше. – Не плачьте, милая! У меня можете пожить первое время…
– Свидетель, не отвлекайтесь!
– Жалко же… Но, с другой стороны, Марту тоже жалко…
– Свидетель, пожалуйста, по существу… Значит, вы утверждаете, что гражданин Арефьев на разводе с вами не настаивал?
– Нет… Мы по-хорошему с ним расстались. Он ушел, и все… С новым паспортом, чистым. Ну, я ж говорила…
– Но почему вы не настояли на официальном разводе? – спросил судья. – У вас-то штамп в паспорте остался! А если бы вы решили еще раз выйти замуж?
– Да за кого? Кто бы меня взял? – удивилась Римма. – Я и не собиралась еще раз замуж, если честно…
– Гражданин Арефьев, а почему вы не стали официально разводиться?
– Уважаемый суд…
– Встаньте, пожалуйста.
– Уважаемый суд! Я… я тогда… как-то не подумал… – Олег вскочил. Он теребил в руках кепку. – Хлопотно все это… А так… Не подумал я.
Адвокат ему что-то сердито зашептал.
– Не подумал… Господи, да за что мне все это! – застонала Ксюша. Она периодически принималась скулить – без слов, просто как побитая собака.
– Гражданка Арефьева, соблюдайте тишину, иначе я попрошу вас покинуть зал! – поморщился судья.
Зрители в зале на задних рядах тихо перешептывались – до Марты порой долетали их реплики. Все жалели бедняжку Ксюшу, Марту считали злодейкой. По мнению публики, Марта должна была молчать в тряпочку и не рушить чужое счастье. Не в штампе же дело!..
Вызвали для дачи показаний родственников Олега. Потом судья беседовал с Мартой. Потом речь произнесла Диана Генриховна…
Время тянулось бесконечно долго.
Марта и не заметила, как судья после небольшого перерыва начал произносить свой вердикт:
– …согласно пункту второму, третьему статьи двести сорок пятой и двести пятьдесят второй Семейного кодекса Российской Федерации… согласно статье четырнадцатой Семейного кодекса Российской Федерации… – Словно шум прибоя, Марта зачарованно слушала речь судьи и ничего не понимала. И только когда услышала: —…признать брак Волковой Марты Витальевны и Арефьева Олега Григорьевича недействительным с момента его заключения… – то ахнула. – …Считать, что между ними не существует никаких личных и имущественных отношений… На квартиру Волковой Марты Витальевны режим общей собственности не распространяется, собственницей квартиры является исключительно Волкова Марта Витальевна, все прочие лица, проживающие там, должны покинуть квартиру в оговоренный законом срок… Прошу считать заседание закрытым.
Удар молотка.
Тишина.
– Что это значит? – шепотом, задыхаясь, спросила Марта у Дианы Генриховны.
– Поздравляю, – энергично сказала та. – Вы победили.
– Да?..
– Марта Витальевна, да придите вы в себя! Все хорошо. Квартира снова ваша. Точка.
В зале зашумели, задвигали креслами.
Ксюша беспомощно хватала ртом воздух.
– Лю…люди добрые! – звенящим, тоненьким голосом вдруг вскрикнула она. – Что же это творится-то? На улицу нас выгоняют… Ребенка – на улицу выгоняют!!!
– Звери! – негодование среди публики.
– Ребенка… маленького… прямо на мороз!
– Граждане, прошу покинуть зал, заседание закончилось!
Публика потянулась к выходу. К Марте подошла Римма – в брюках «правильной формы», белом нарядном свитере, с чистой головой:
– Марта, не переживайте. Все справедливо.
– Да?..
– Марта, я же не знала, что Олег с вами так поступил! Вы бы мне сразу все тогда сказали… Бедная вы. Тоже, поди, натерпелись?..
Они вышли из зала вместе.
– Марта… Я вам спасибо хочу сказать.
– Мне?
– Вы меня… ну я не знаю… – Римма покраснела, точно девочка. Она вообще выглядела помолодевшей, даже хорошенькой. – Вот вам, короче. – Она сунула Марте в руки какой-то сверток.
