Они вышли на улицу.
— Дождь! — вскрикнула Амира.
Ну вот, теперь она промокнет… Только этого ей не хватало. Простуды и красного носа, воспаленных глаз и прочих гадостей… Как же тогда ее Незнакомка из «Метели»?
— Ничего себе, — пробормотала она, поднимая воротник. — «Мне захотелось в ночь, туда в метель»…
Он посмотрел вверх, снял куртку и накинул на Амирины плечи.
— «И вот графиня, отослав в постель докучную служанку, лоб горячий к прохладным орденам прижав в последний раз, — закончил он цитату, с некоторой грустью убирая руки от Амириных плеч. — В атласных туфельках, как тень, смеясь и плача…»
— «Князь, разрешите мне одну задачу — где и когда уже встречала вас?» — прошептала Амира, глядя в его потрясающие, странные, загадочные глаза.
Он ничего не ответил. Ей показалось, что он боится быть откровенным. Боится ее, Амиры… Или еще чего-то?
— Пойдемте, — сказал он. — А то вы окончательно промокнете, графиня…
Виктор проснулся.
На мгновение ему стало страшно. Рядом не было Риты. Он почему-то представил себе, что Риты вообще нет. Она ушла. Или улетела. Как в дурацкой песенке…
Странной птицей взмыла в вышину, оставив его одного, в безнадежности и пустоте одиночества.
Он вскочил, повинуясь безотчетному сильному порыву. Потом остановил себя — зачем?
Иногда ему казалось, что происходящее с ним — своеобразная расплата за то, что случилось тогда.
А иногда он ловил себя на том, что его любовь подходит близко-близко к опасной черте, за которой уже притаилась ненависть.
Он все-таки поднялся и вышел. В доме было тихо, темно — все спали.
Он знал, где она может быть.
Вышел на кухню.
На секунду сердце сжалось, повинуясь порыву жалости к этой съежившейся женской фигурке. И в самом деле, как птица замерзшая…
— Рита, — позвал он ее.
Она вздрогнула и сжалась еще больше. «Как от удара, — пришло ему в голову. — Один звук моего голоса действует на нее как удар…»
— Я… Никак не могла заснуть, — начала оправдываться она. — Дождь. Ты же знаешь, на меня всегда действует непогода…
— Я включу свет?
— Нет! Не надо…
— Тогда давай я поставлю чайник…
Его тон был просящим. Рите стало его жалко.
— Да, конечно, — согласилась она. — Но ведь тебе завтра на работу…
— Ну и что? Я не так часто позволяю себе ночные бдения, — улыбнулся он. — Знаешь, от них ведь пахнет юностью.
— А мне грустно вспоминать, — призналась Рита. — Вить, а тебе никогда не казалось… — С ее языка чуть не сорвались слова «тебе никогда не казалось, что мы поступили неправильно», но она вовремя прервала себя. — Никогда не казалось, что жизнь — это сон? — сказала она очевидную банальность.
— Нет, — усмехнулся он. — Скорее, вечная работа…
И тут же поймал на себе ее взгляд — ставший отчужденным и холодным. «Я и так знаю, что многим тебе обязана!» — говорили ее глаза.
«Господи, я же не хотел, — подумал он. — Я просто сказал то, что пришло мне в голову!»
— Рита… — начал он, но было уже поздно. Взаимопонимание было потеряно… Рита ушла в себя.
— Не надо, Витя, — попросила она, поднимаясь. — Я с удовольствием вышла бы на работу, если бы ты мне позволил… Прости, мне хочется спать.
Она ушла.
Он сжал кулаки.
«Если бы нашелся человек, который объяснил бы мне, что делать со всей этой ерундой», — подумал он и вылил чай в раковину.
Наблюдая, как коричневатые пятна бледнеют под действием воды, он подумал, что больше так не может.
Но теперь дело было даже не в Рите…
— Что ты будешь делать без Артемона и Ника? — сказал он тихо. — Ты же просто снова не будешь знать, во имя чего живешь. Ах, Рита, Рита… Если бы ты хотя бы нашла в себе мужество поговорить со мной откровенно. Может быть, выговорившись, выслушав меня, ты смогла бы меня понять?
Утром Рита проснулась от звонких голосов Темы и Ника.
— Витя, а…
— Тише, — проговорил Виктор шепотом. — Мама спит…
— Вить, — уже вполголоса спросил Ник, — а ты сегодня обещал нам, что мы пойдем на выставку рептилий… Помнишь?
— Обещал? — переспросил Виктор. — Что-то я не помню…
— Витя! — не сдержавшись, закричал Артем. — Это нечестно!
— Ага, — сказал Виктор. — Нечестно, да? А кто-то обещал мне, что исправит двойку по природоведению…
— Она меня не спрашивала!
Голос Артема звучал теперь очень жалобно и возмущенно. Со слезами. «Нельзя же с ним так, — подумала Рита. — Он же сирота…»
И тут же одернула себя. Все-таки именно Витька добился того, что Тема возвращался к жизни. Именно потому, что запретил себе и другим показывать жалость. Жалость расслабляет… Она вспомнила, как он долго запирался с Артемоном в комнате и они вели долгие мужские разговоры. Это он принес ему какую-то книжку про то, что погибшие от злых рук становятся святыми. Рита вспомнила все это — и испытала чувство вины. Зря она так его мучает. Он ведь на самом деле привязан, к мальчишкам… Иногда ей казалось, что Ник и Артемом для него дороже собственных дочерей.
— Ладно, — сказал он. — Я выполню обещание. Но — чур — потом никаких увиливаний от природоведения!
— Йес! — закричал Ник.
— Ник, я же тебя просил… Мама спит. Вы готовы?
— Витя, — послышался голос матери, — ты же не позавтракал!
— Не успеваю, — сказал он. — Мне надо забросить их в школу.
— Я бы отвела…
— Нет уж, — отрезал он. — У вас и так забот полон рот… Ничего, перехвачу что-нибудь в буфете.
Рита услышала, как хлопнула входная дверь. Звонкие мальчишеские голоса, смех, звук мотора…
Когда все стихло, она поймала себя на том, что ей не хочется вставать вообще. «Он отнял у меня все, — подумала она с несправедливой злостью. — Даже моих мальчишек… Даже мою мать!»
На глаза навернулись слезы.
— Или я просто стервенею от безделья, — прошептала она. — Надо сегодня выйти… Тем более…
Она вспомнила, что сегодня ровно полтора года, как не стало Машки. «Поэтому мне так плохо», — нашла она объяснение своему настроению.
Она встала и подошла к зеркалу.
«Зря я все-таки подстриглась», — подумала она.
Конечно, ей шла короткая стрижка, делая ее моложе… Но — как ей иногда хотелось, заглянув в зеркало, увидеть ту, прежнюю, Риту. С непокорной гривой каштановых кудрей. С упрямым подбородком… Со светом в глазах…
— Это невозможно, — вздохнула она. — Это просто нереально… Научись в конце концов воспринимать жизнь такой, какая уж она есть!
Она постаралась выйти на кухню с улыбкой. Домработница Лена уже вовсю трудилась над чистотой — хотя Рите все и так казалось чистым, но Виктор платил Лене такие сумасшедшие деньги, что та почитала своим долгом доводить все до медицинской стерильности.
