Глава двадцатая
Сноб, совершенно взбесившийся оттого, что его так надолго оставили без внимания, вел себя ужасно: когда они с Таш подъехали к судейской трибуне за своим призом, он укусил почтенного пэра, который раздавал награды, и отказался покидать манеж, пока общепризнанный победитель Брайан Седжвик не забрал свой приз. Когда наконец Таш удалось увести коня, он чуть не раздавил по дороге собаку одной зрительницы.
– Вы – безжалостные убийцы животных, – крикнула ей вслед рассерженная женщина.
Таш вела Сноба в почти опустевшую конюшню. Многие участники, поняв, что остались без призового места, уехали давным-давно.
Тед поджидал ее с виноватым видом.
– Прости, что пропал, – извинился он. – Я просил Изабеллу Пайк забросить Фрэнни к нам на ферму, она отказывается возвращаться в Маккоумб с Хьюго.
– Почему она не поехала со Стэнтонами? – устало спросила Таш. – Они все равно должны были отвезти домой Кристи.
– Они уже уехали.
– Кристи знает о несчастном случае? – Таш сняла со Сноба седло.
– Знает, – пробормотал сквозь зубы Тед. – Наверное, поэтому и поспешила уехать. Она даже не передала Хьюго соболезнования.
– Черт!
– Бодибилдер и Счастливый Понедельник уже в вагончике, так что теперь осталось загрузить только этого приятеля. – Тед кивнул на Сноба.
Таш покидала состязание в числе последних. Было странно видеть, каким пустынным стало это место после отъезда лошадей и жокеев.
Прихватив куртку Стефана, она двинулась к вагончику для лошадей, одиноко стоявшему на парковке. Навстречу ей, сузив голубые глаза, вышел рассерженный Хьюго.
– Где тебя черти носят? – Он развернулся к вагончику. – Я уже думал, придется оставить тебя здесь. Поторапливайся, мы и так задержались!
– Кто сядет за руль? – спросила Таш, плетясь следом. Обычно в роли водителя выступала Фрэнни, но она уехала.
– Я, – буркнул Хьюго.
Всю дорогу они не разговаривали.
– Поторопись, я хочу поскорее вернуться домой, – процедил Хьюго, остановившись у ворот фермы. Он даже не соизволил въехать во двор.
Заперев Сноба в стойле, Таш доверила Теду покормить его, а сама отправилась на кухню в поисках тепла и участия. Индия сидела за столом и делала домашнее задание.
– Пенни и Гаса нет дома. – Индия поставила на плиту чайник. – Мама и Найл в гостиной. Что ты будешь – чай или кофе?
Ничего не ответив, Таш прошла в гостиную.
Найл и Зои сидели на диване, положив ноги на пуфик, и, потягивая чай, смотрели кино. Они были похожи на супругов со стажем. И хотя сидели они на почтительном расстоянии друг от друга, между ними чувствовалось такое единение, что Таш застыла в нерешительности.
Они не замечали ее до тех пор, пока Свекла не бросилась к хозяйке с радостным лаем.
– Таш, а мы и не слышали, как вы приехали. – Зои поставила на стол кружку и с улыбкой усадила Таш на диван. – Выиграла что-нибудь?
– Хьюго подкинул нас по дороге. – Таш отметила, что они смотрят черно-белую сентиментальную мелодраму из тех, что так ненавидит Найл. На мерцающем экране героиня утирала накрахмаленным платочком прозрачную слезинку, ее губы и затянутая в перчатку ручка дрожали…
– Что с тобой, Таш? – Зои заволновалась.
– Серфера усыпили. – Таш, под стать героине фильма, не прекращая дрожать, зажгла сигарету. – Конь упал. Не знаю точно, как это случилось, но… он сломал позвоночник.
– Боже! – Найл прижал ладонь к губам. – Таш, солнышко, мне так жаль! Это твой любимый жеребец? А ты сама не ушиблась?
Она покачала головой:
– Серфер – это конь Хьюго, Найл.
– Вот как. – Найл воспрял духом, как будто это меняло дело. – Бедный Хьюго!
– Но ты в порядке? – спросила Зои, щелкнув пультом и выключив звук. Безмолвная героиня теперь открывала и закрывала рот, обращаясь к зрителям. Ее губы все еще дрожали.
Внезапно Таш почувствовала, что не сможет рассказать о произошедшей беде ни одному из них. Оба были готовы сострадать и поддерживать, но не понимали, что все это значит для нее. Найл и Зои любили животных, но лошади не были частью их жизни, как у Таш, Хьюго или Стефана. И еще ей было неприятно, что эти двое смотрят на нее, как участливые родители на дочку-подростка, неудачницу, брошенную мальчиком. Таш вздохнула:
– Ладно, не берите в голову! Пожалуй, я пойду в ванную. – Она встала.
– В шкафу много чистых полотенец! – крикнула ей вслед Зои. Но, захлопнув за собой дверь, Таш решила вернуться домой.
Следующим утром Найл уехал в Йоркшир на съемки «Незнакомки из Уайлдфелл-холла».
Стараясь не унывать, Таш с головой ушла в работу.
Она постепенно приучала Горбунка к новым нагрузкам, по достоинству оценивая его послушание, совершенно не свойственное Снобу. Ласковый и уступчивый, Горбунок смешил наездницу и радовал ее своими успехами.
С каждой неделей к нему возвращались прежние силы, а Сноб, напротив, становился все более своевольным и грубым. Пенни и Гас решили, что было бы здорово, если бы он вез свадебную коляску Таш. Они запрягли его, чтобы приучить к поклаже, но Сноб промчался галопом по манежу, перевернул тележку и чуть не выбросил из седла Теда. На следующий день он проделал то же самое во время прогулки с Фрэнни. Сноб вернулся на ферму один, а хромающую Фрэнни подобрал Стефан, который как раз направлялся к Монкрифам, чтобы ее проведать.
– Я больше никогда не сяду на эту лошадь, – ругалась Фрэнни.
Никто не спорил. С тех пор как Фрэнни ушла от Хьюго, она работала у Гаса и Пенни бесплатно, лишь за еду и ночлег. Громкоголосая и сексапильная новенькая пришлась по душе всем, кроме Кристи. Каждое утро начиналось с большого скандала: Фрэнни отчитывала любовницу Хьюго за неряшливую и небрежную работу.
– Я – жокей первого класса, – распалялась Кристи, – а не конюх! Я вообще могу не чистить стойла!
– Нет, ты должна работать как все, – шипела Фрэнни. Взяв за шиворот толстого Ричи, Кристи сбежала с ним на несколько дней к родителям в Шотландию.
– Ее австралийскому бифштексу застлал глаза наш туман, если он не видит, что у него за невеста! – не сдавалась Фрэнни. – Погодите, Ричи еще не успеет пройти таможенный досмотр, как Кристи уже примчится к Хьюго и будет ныть у него под дверью.
Мэтти был сыт по горло новой ситуацией, когда Салли проводила все время с Лисетт, предоставляя ему самостоятельно управляться с домашними хлопотами.
– Я не могу одновременно заниматься детьми и работать, – пожаловался он ей этим вечером.
– Ты же сам не хотел, чтобы за ними присматривала «чужая тетя», – напомнила Салли и полезла в холодильник в поисках упаковки полуфабрикатов.
