– Читал ты сегодняшнюю газету? – по-украински спросил он у своего напарника, ожесточенно теревшего тряпкой их и без того чистый мотоцикл.
– Эге ж...
– А какой там фельетон! Очень смешной.
– До фельетона я не дочитал.
– Его написал знаменитый юморист Ковинька! – с энтузиазмом продолжал страж порядка. Услышав популярную фамилию, напарник оживился.
– Ах, этот!.. Да, должно быть смешно. Жалко, что я не взял газету с собой на пост. О чем там, расскажи?
– Ну, например, как один алкоголик закричал: «Классики, вы были правы, черти есть! Вот они, прыгают по моему галстуку!»
– Ха-ха-ха!.. О, черт! Накаркал со своим Ковинькой!
«Жигули» стального цвета, резво катившиеся по шоссе, внезапно вильнули и понеслись через дорогу. Неспешно ехавший по обочине на велосипеде сельчанин еле успел вывернуться из-под колес. Совершив несколько немыслимых пируэтов, машина застыла; подоспевшие милиционеры услышали доносившийся из машины испуганный детский плач.
– Номера питерские, – заметил любитель фельетонов.
– Отдыхающие, чтоб им! Нажрутся и лезут за руль!
Ничто не предвещало беды, но Наташа подсознательно была готова к тому, что произошло. Только что весело напевавший Сергей вдруг скривился, и Наташа увидела в зеркало заднего вида, как побледнел муж. В следующую секунду Сергей безвольно повалился на руль. Машину понесло в никуда.
Словно пантера, перемахнув на переднее сиденье, Наташа вцепилась в руль и успела вывернуть его за секунду до того, как машина врезалась в росший на обочине дороги столетний дуб. Краем сознания она улавливала крики перепуганных детей, но не позволяла себе отвлекаться: нащупав педаль тормоза, она изо всех сил вдавила ее в пол. Визг рвущейся об асфальт резины показался Наташе райской музыкой.
Как только непосредственная опасность миновала, Наташа, бормоча детям: «Все в порядке, сейчас я к вам подойду. Не бойтесь, храбрые мои мышки»... – приподняла мужа и принялась вытаскивать его из машины. В ту же минуту к «Жигулям» подбежали блюстители порядка.
– Эге, нарушаемо! – с сильным акцентом начал один из них. – Надо же до того напытыся!
– Напиться, – старательно поправил его коллега; по опыту он знал, что приезжие редко понимают украинский язык, хоть он и родствен русскому.
– Моему мужу плохо! – крикнула Наташа. – У вас есть аптечка? И... надо вызвать «скорую»!
– Аптечка у вас должна быть, – заметил знаток русского языка. – Предъявите ее!
Но все вещи в машине свалились со своих мест, и отыскать аптечку можно было, только наведя порядок.
Несколько мгновений Наташа с отчаянием смотрела на невозмутимых милиционеров, а затем, вспомнив, вытащила из бардачка мобильник и принялась судорожно набирать номер.
– Раз на такую дорогую цацку грошики есть, найдутся и на штраф! – подмигнул ей автоинспектор.
– Вы что, не видите, человеку плохо! – яростно крикнула Наташа, не прекращая своих попыток привести Сергея в чувство.
– Эге ж, если пить по такой жаре...
– Мой муж – ликвидатор чернобыльской аварии, он болен! – Наташа ощутила душную волну злости. – Он едет к родителям... может быть, в последний раз! А вы...
Насмешливое выражение с лиц милиционеров будто стерли тряпкой.
– То правда? – требовательно спросил знающий русский язык. – Такими вещами шутить нельзя!
– А что, это похоже на шутку?!
– Прощения просимо... Но разве ж мы знали... Я вызову доктора, не тратьте гроши со счета!
Другой сбегал к посту – ярко раскрашенной будке – и принес бутылку с водой. Наташа смочила Сергею виски, обтерла лицо. Он глухо застонал, не приходя в сознание. Вскоре подъехала «скорая помощь».
– Не можно ехать в таком состоянии... Мы отвезем его в госпиталь... – предложила молоденькая врач.
– Нет... нет... – застонал Сергей. Затем он перешел на свой родной язык. Наташа не могла еще понимать, когда по-украински говорили так бегло, и улавливала лишь отдельные слова: «обязан», «документы», «долг»...
Слушая его, врач откровенно плакала.
– Я могу помочь вам отогнать машину до Вишневого Гая, – предложил автоинспектор.
– Спасибо, я умею водить.
Милиционеры помогли Наташе уложить слабого после приступа, еле двигавшегося Сергея на заднее сиденье. Притихших детей пересадили вперед.
– Мы передадим по рации, чтобы вас не останавливали по дороге, – пообещали они Наташе на своем смешанном наречии.
Да, Наташа и Сергей мечтали въехать в Вишневый Гай с триумфом: приехал к тетушке Галине и дядюшке Николе из большого города сын, привез подарки... Завидуйте, люди! А въехали на запыленной, исцарапанной машине, в салоне которой царил кавардак. За рулем сидела бледная от усталости и переживаний Наташа с плотно стиснутыми губами, рядом прикорнули наплакавшиеся дети, а позади виднелась растрепанная голова лежавшего Сергея...
Выбежавшая к старинным, с резной дубовой перекладиной воротам Галина Трофимовна с первого взгляда поняла, что случилось непоправимое. Николай Степанович гостил в соседнем селе у двоюродной сестры. Галина Трофимовна вдвоем с Наташей перетащили Сергея в дом и уложили на широкой тахте.
– Я утром буду в норме, – пообещал он им.
– Конечно! Ты, да не в норме, – полушутливо, полусердито отозвалась мать.
Она заботливо накрыла сына, погасила верхний свет и вывела сноху на просторный чистый двор, в сиреневые сумерки начинающегося вечера. Только там она позволила себе зарыдать на плече у Наташи.
Но даже такую слабость она не могла позволить себе надолго: требовалось позаботиться о детях. Анечка до того разоспалась в машине, что еле двигала ножками, даже не удивляясь необычной обстановке, а Колю и будить не стали.
Галина Трофимовна и Наташа сели в кухне, и свекровь принялась жадно выпытывать у молодой женщины все подробности происшедшего за последний год – в письмах Сергей не писал ей всю правду.
– Ой, горе, горе... – стонала несчастная мать. – Пришла Сереженькина пора, пришла...
– Не говорите так! – попробовала ободрить ее Наташа, но Галина Трофимовна была безутешна.
– Ой, доня, нет... С зимнего Николы сердце болело. Ведало беду... Ну, не буду плакать больше. Не любит Сереженька слез. Ой, сыночка, вот так свиделись!
Прибежала Олеся – сестра Сергея, жившая со своим мужем на соседней улице.
– Ой, мама, что это Сонька Яблонская брешет такое? Будто Сереженьку нашего чуть живого привезли!
Тут Олеся заметила Наташу, смутилась и, запинаясь, пробормотала:
– Здрасте вам...
– Беда с Сережей, верно, – неожиданно спокойно подтвердила Галина Трофимовна. – Но он жив пока, слышишь, жив! И я никому не позволю плакать над ним, как над мертвым! А ну, возьми себя в руки!
