«Боль полезна!»
Напечатав эту фразу, Чарли удовлетворенно кивнул и продолжил:
«Кто не страдал – не знал любви…»
В этом месте он задумался, охваченный предчувствием бесплодности своих литературных потуг на тему «Разбитые сердца». Вот уже почти три часа он пребывал в творческих муках, пытаясь исповедаться перед читательницами в своем неудачном романе с Мэгги, завуалировав свои откровения банальными философскими рассуждениями холостяка-неудачника. Но что-то не заладилось у него с самого начала.
Очевидно, причина его неудачи коренилась в их с Мэгги реальных противоречиях. Она собиралась в скором времени выйти замуж за добропорядочного детского врача и не рассматривала их кратковременную интрижку как серьезный роман. Он же и не задавался целью покорить ее сердце, а всего лишь хотел ее развлечь и поднять ей настроение. Жениться на ней он, разумеется, не собирался, поэтому формально его сердце нельзя было назвать разбитым. Однако, к его удивлению, теперь оно ныло и болело.
Чарли чувствовал себя даже хуже, чем после разрыва с коварной Лаурой. И это его чрезвычайно смущало и озадачивало. Возможно, в тот раз ему просто было не до анализа своих ощущений, так как требовалось срочно аннулировать все договоренности и планы на свадьбу и медовый месяц, что было весьма хлопотным делом.
Однако более вероятным было то, что он вовсе не был безумно влюблен в Лауру. А коли так, то из этого следовал логический вывод, что он по уши влюблен в Мэгги.
Нет, подумал Чарли, влюбиться в женщину за одну ночь нельзя.
Или можно?
Неужели он влюблен? Если так, тогда понятно, почему он страдает – как физически, из-за похмелья, так и духовно, от противоречивых мыслей и чувств. И все из-за Мэгги! Во всем виновата только она! И даже в том, что он вдрызг напился. Взгляд Чарли упал на экран монитора компьютера, где значилось: «Боль полезна!»
Ерунда! Никакой пользы от боли нет. Она разрушает организм и вызывает страдания.
Чарли тряхнул своей раскалывающейся от тупой боли головой, стер все написанное и побрел, пошатываясь, к кровати, чтобы забыться сном.
Наступила новая рабочая неделя, на этот раз, слава Богу, не предвещая никаких эксцессов. В понедельник Мэгги не позволила себе никаких поблажек, отказалась от крепкого кофе со взбитыми сливками и приступила к работе в половине восьмого утра, отложив знакомство со свежим номером «Медиа-уик» до вечера.
Просунув незадолго до полудня голову в дверь ее офиса, Доминик спросил:
– Мэгги, ты сейчас очень занята?
– Я всегда занята! А в чем дело?
– Вот взгляни-ка на это сама! – Он положил перед ней на стол плотную карточку бежевого цвета, на которой было напечатано несколько строк. – Это доставил мне курьер минуту назад. Прочти!
– От кого это?
– Прочти и узнаешь!
Мэгги пробежала глазами первую строку и все поняла.
Однажды леди Джулия Пурелло
На ужин пригласила кавалера.
Галантен и учтив он поначалу был,
Но лишь соте отведал – и след его простыл.
Когда бы гость строптивый гнев свой укротил,
Он, славно отобедав, десерта бы вкусил.
Под стишками был указан номер телефона Джулии.
– Забавные строки, – улыбнувшись, заметила Мэгги.
– Как ты думаешь, она сама их сочинила?
– Да уж, конечно, не позаимствовала у Шекспира!
– Так что же мне делать? Позвонить ей?
– Это зависит от того, как ты относишься к ней и к ее десерту. – Мэгги лукаво прищурилась.
– Мое отношение ко всему сладкому тебе известно. Десерт я просто обожаю. Пусть это будет даже обыкновенный порошковый мусс. Если его смешать со взбитыми сливками, получится райское кушанье. Многое, однако, зависит от настроения… – Доминик вздохнул.
– Мне все ясно! Ты предпочитаешь торт с шоколадной пропиткой или с крем-брюле. И даже нечто еще более греховное…
– Да! – признался Доминик, мечтательно закатив глаза.
Мэгги сочувственно кивнула, понимая, что речь идет не только о кондитерских изделиях.
– Похоже, Джулия желает продемонстрировать, что знает толк в крем-брюле… – многозначительно промолвила она.
– Конечно… – Доминик томно вздохнул.
– Так ты предоставишь ей возможность доказать тебе свое мастерство? – спросила Мэгги.
– Понимаешь, я готов ей позвонить, она была мила со мной, когда забирала у меня блузку и ковер. Но следует ли мне делать первый шаг? А вдруг я разобью ей сердце?
Мэгги положила руку ему на плечо и сказала:
– Тебе представился шанс. Подумай, разве ты что-то теряешь?
– Понимаю… Пожалуй, я все-таки рискну и позвоню ей.
– Чудесно! – похвалила его Мэгги. – Но не забудь назвать в мою честь свою дочь, если вы с Джулией поженитесь.
– Не загадывай! Лично я так далеко не заглядываю. Для начала мне хочется хотя бы не поссориться с ней из-за еды на нашем следующем свидании!
Оба рассмеялись.
Прошло еще два дня, но работа Чарли над его очередной колонкой так и не сдвинулась с мертвой точки.
Он сидел за компьютером, тупо уставившись в монитор, когда услышал шаги за дверью своей квартиры и машинально отметил, что это вернулась с работы Джулия.
А не сделать ли ему перерыв? Может быть, отдохнув, его отупевший мозг оживится и осуществит обещание, данное им сегодня утром Кейле, редактору журнала «Она»? Чарли поклялся, что в этом месяце он приятно удивит своих читательниц весьма любопытной статьей на злободневную тему…
Вот только с темой-то как раз и вышла некоторая заминка. Об этом Чарли, разумеется, умолчал. Он просто таинственно намекнул, что хочет сделать Кейле маленький сюрприз.
Такой ответ, как ему показалось, редактора удовлетворил. И Кейла перешла к истинной причине своего звонка, которая не имела никакого отношения к задержке с представлением в редакцию наброска текста колонки, но имела самую непосредственную связь с допущенной им оплошностью – оставление без вежливого ответа и благодарности одного приглашения, которое наверняка поступило к нему еще на прошлой неделе вместе с прочей почтой и осталось им незамеченным.
На лестничной площадке послышалось бряцание ключами. Чарли сорвал с головы свой «колпак мудреца», или «философскую шапочку», и босиком направился к двери. Он открыл ее в тот самый момент, когда Джулия вставила ключ в замок.
– В чем дело, Чарли? – обернувшись, спросила она.
– Ты удивлена, что я уже проснулся? – пошутил он. – К твоему сведению, я случайно обнаружил свой будильник и отныне намерен ежедневно пробуждаться в девять утра, чтобы пораньше приступать к работе. Честно говоря, я не ожидал, что часы в полной исправности.
