Он видел, как она с отчаянием покачала головой, и ему показалось, что она произнесла: «О, Том». Но он не был уверен. Компания офицеров вошла с веранды в дом, и их голоса заглушили ее тихое бормотание. Засияв приветливой улыбкой, Том поднялся им навстречу.
— Итак, джентльмены, я не сомневаюсь, что ваши стаканы пора наполнить.
Повернувшись, он увидел, что Джоаны уже нет в комнате, и решил, что это к лучшему. Позднее, когда дом опустел, он вышел на крыльцо. Уже светало. В воздухе стоял запах гари. Где-то по дороге проехала машина, и, как он и ожидал, это вернулся Аксель Вернер. Водитель выпрыгнул, чтобы открыть ему дверь. Он выглядел уставшим и не вполне довольным.
— Мы ранили одного агента, но он словно сквозь землю провалился, — сообщил он Тому, поднимаясь по лестнице, — а одного пристрелили.
— Поиски еще ведутся?
— Мои люди землю перероют, но найдут его. — Аксель прошел в дом и, сняв фуражку, отложил ее в сторону. Он провел рукой по волосам. — Тяжелая ночь.
— Нам доложили.
— Так, значит, вам известна судьба жителей. Я же не мясник, майор Рейн.
— Естественно, нет.
— Только те, кто в доме у гавани скрывали секретного агента, завтра утром будут расстреляны. А это значит, что совсем рано я должен быть при исполнении своего долга. Вот досада, но что поделаешь!
— А сколько человек расстреляют?
— Главу семьи, троих его сыновей в возрасте от восемнадцати до двадцати двух и их дядю, который жил вместе с семьей. Не очень-то приятное дело, но будет другим пример.
— Неужели поджога деревни недостаточно?
Аксель строго посмотрел на него.
— Я мог бы расстрелять каждого третьего, как это нередко случалось по приказу Третьего рейха. Так что я еще был снисходителен. Вы не согласны?
— Да, это верно, — поспешил согласиться Том.
— Мы захватили в плен моряка с рыбацкого судна.
— Он из этих мест?
— Я смотрел его документы, там имя и адрес. Но, возможно, информация ложная. Они пытаются защитить свои семьи и друзей, выдумывая себе псевдонимы. Но мы узнаем больше, когда гестапо перевезет его в Осло.
— А что с рыбацким судном?
— Затоплено. Выживших нет. Удар с патрульного корабля пришелся прямо в корму.
Том с облегчением подумал, что Джоана не слышит всего этого. Он и не предполагал, что у нее такой сильный характер, когда она впервые пришла в его офис, чтобы устроиться на работу.
— Экипаж корабля сам во всем виноват, — заметил он.
— Как вы правы. — Аксель расстегнул пиджак и ослабил галстук. — Я оптимист, как вам известно, и со временем ваши соотечественники поймут, какой дорогой им лучше идти.
— Мои взгляды совпадают с вашими. А теперь выпьем коньяк, прежде чем лечь отдыхать.
Аксель согласился.
— Может, Джоана или фрекен… как там ее зовут, приготовят мне сэндвич?
— Сейчас все будет, но сначала я налью вам выпить.
Они прошли в комнату, где до сих пор играли в бридж.
Он плюхнулся на стул, вытянул ноги и стал массировать себе виски. После напряженной работы у него всегда болела голова. Он надеялся, что раненый настолько слаб, что его тело найдут на рассвете. Взяв протянутый ему стакан, он произнес:
— Гаражи, амбар для лодок на пристани к все постройки вокруг вашего дома будут проверены сегодня ночью. Вам не стоит выходить. Все будет сделано аккуратно, никаких разрушений.
На кухне Джоана вымыла всю посуду после вечеринки, а Гунар вытер ее. Главное сейчас было сделать вид, что Керен здесь, и она очень надеялась на ее скорое возвращение. Услышав шаги, она дала знак Гунару, чтобы он спрятался.
Вошел Том и сел на стул, а она стала вытирать тарелки, как будто этим и занималась все время и вопросительно посмотрела на Тома.
— Ты чего-нибудь хочешь?
— Аксель Вернер вернулся. Он хочет сэндвич. — Он увидел, как изменилось выражение ее лица. — Я тебя не прошу. Керен может приготовить.
Джоана проглотила ком в горле.
— Сегодня она уже закончила работу, так что я сделаю.
— Я помогу тебе, раз Керен уже спит. Ты готовь сэндвичи, а я уберу фаянсовую посуду. Она тяжелая.
— Нет! — ответила она с необычной для себя резкостью, чем удивила его. А потом улыбнулась, показав жестом, что извиняется. — Я имела в виду, что не нужно. Это может подождать до завтра.
— Но Керен нужно место, чтобы приготовить завтрак. Я тебя знаю. Ты все равно сама уберешь. — Он поднял стопку тарелок.
Она мягко преградила ему дорогу, закрыв собой дверь кладовой.
— Иди назад к Акселю. Он твой гость, а ты бросил его.
— С ним ничего не случится. А вот о тебе я беспокоюсь. Уйди с дороги. Ничто не заставит меня уйти с кухни, пока я не уберу всю посуду.
— Том! — В ее голосе слышалось отчаяние. — Пожалуйста, сделай, как я говорю.
— Моя дорогая девочка. Что это с тобой? Что случилось?
Подойдя впритык к двери, она коснулась ее, и дверь, закрытая неплотно, стала медленно открываться за ее спиной, пока Гунар не придержал ее. В этот момент он прижался к стеке, зажав пистолет в руках. Стефен еще мог оставаться незамеченным, если бы только он не начал беспокойно ворочаться и стонать. Том, не веря своим глазам, отдал тарелки Джоане и, присмотревшись, увидел раненого мужчину.
— Кто это? — В панике Том схватил Джоану за плечи и затряс ее. — Кого ты привела в мой дом?
Она вцепилась в посуду, чтобы не выронить тарелки.
— Ты должен позволить ему остаться! Я люблю его, Том. Сегодня вечером его ранили и кроме этого места ему больше некуда идти.
— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь со мной? — Он замахал руками перед ее носом и побагровел. — Люди Вернера прочесывают район, а ты осмеливаешься просить меня оставить его! С таким же успехом ты можешь просить, чтобы я перерезал себе горло! Я сейчас же докладываю о нем!
Она бросилась к двери, ведущей в холл, стопка с тарелками покачнулась у нее в руках, и тарелки одна за другой полетели на пол.
— Я поклянусь, что ты был со мной заодно! Я расскажу нацистам, что всю неделю, пока здесь никого нет, в этом доме укрываются участники освободительного движения и все твое гостеприимство — полный блеф. Я скажу, что ты покрывал своих родственников, моих братьев. И скажу, что мой любимый — не первый человек, кого мы прятали здесь. Думаю, немного лжи — и твоя карьера политика, о которой ты мечтаешь, не сложится, скорее всего, ты получишь шанс вместе со мной отправиться в концентрационный лагерь!
Половина упавших тарелок превратилась в осколки, и звон, с которым они разбились, был похож на взорвавшуюся бомбу. Аксель, как раз в этот момент направлявшийся на кухню, открыл дверь и застыл на месте из-за звона, оглушившего его.
