Ирина была в их числе. Длинноногая блондинка в такт музыке выписывала бедрами грациозный узор, и нетрудно было догадаться, кому она желала понравиться.
— Интересно, на что она рассчитывает, — отвлекла меня от мыслей Джу. Она тоже наблюдала за блондинкой.
— Видимо, хочет сократить время моего здесь пребывания, — задумчиво произнесла я, изучая её сексуальные па.
— А ты хочешь его сократить? — Джу внимательно смотрел на меня.
Вопрос был своевременный, и я уже знала ответ на него.
— Нет, — покачала я головой. — Я приехала сюда найти себя. Я хочу сполна изучить этот мир и себя в этом мире, прежде чем покину его.
— Хорошая программа для кармы, — улыбнулась она, а я вновь бросила взгляд на Коула, который в это время смотрел на танцующих, среди которых была и Ирина.
И пусть его взгляд был, как обычно, неживым, пусть я и знала, что не в его правилах встречаться одновременно с несколькими женщинами, но ревность — штука плохо контролируемая. Она больно задела струну моей души, и та отозвалась минорной нотой. Я вспомнила вчерашнюю ночь, вспомнила, как Коул, слегка наклонив голову вбок рассматривал бриллианты на моем теле, вспомнила, как на меня падало ночное небо, а в голове уже выкристаллизовался план. Мне хотелось чтобы Коул смотрел на меня так же, как и прошлой ночью, когда любовался бриллиантами на фоне черного белья и говорил “а тебе идет”.
Внезапно я поймала взгляд Коула на себе и, улыбнувшись ему, почувствовала, что пора действовать.
Глава 48
У меня не было цели что-то доказывать Ирине. У меня не было цели разозлить Коула или вызвать ревность. Я хотела притянуть его внимание и вернуться в то состояние, в котором пребывала вчера. Хотела увидеть еще одну грань Бездны и свой потенциал в ней.
Из слов Джу я знала, что Коул иногда привозил своих девушек в “Клифф”, и они даже сами ездили потусить, придерживаясь правила “чтобы все было подобающе и без пьяных выходок”, а, значит, я ничего не нарушала.
Так и не отводя взгляда от Коула, я выставила вперед ногу и начала снимать туфлю.
Коул отреагировал — он наклонил голову немного вбок, будто говоря “ну посмотрим”, но главное, он меня не остановил.
— Держи, — тихо обратилась я к Джу и, передав ей туфли, встала из-за стола.
— Удачи, — кивнула подруга, будто понимая, на что я настроилась.
Мой наряд с вкраплением платиновой нити немного поблескивал в темноте, и я была рада, что, выбирая между платьем и комбинезоном, интуитивно предпочла последний. Мягкая ткань красиво струилась по фигуре, фиксируясь на плечах, талии и щиколотках, и не сковывала движений.
И я пошла вниз. Ступая босыми пятками по мягкой ковровой дорожке в проходе, а затем чувствуя холод мрамора арены, я очень надеялась, что не наткнусь на острый предмет. Правда, если бы это было возможно, Коул запретил бы мне снимать обувь.
В полутьме зала, пока музыка еще только разогревалась, я чувствовала как передо мной расступается народ, и сейчас я не возражала, что многие знали, что идет девушка из коллекции хозяина клуба.
И вот я уже была не на танцполе и не на арене, а на сцене и солировала перед залом и перед Коулом, который наблюдал за мной из ложи с выражением на лице “ну давай, посмотрим, на что ты способна…”
Волновалась ли я? До холодного пота. До ледяных конечностей. До пересохших губ. Во-первых, у меня не было права на ошибку. Во-вторых, скажи мне кто, что я буду солировать на сцене, среди толпы, в незнакомой обстановке, без подготовки, под электронную музыку, под пристальным вниманием чужих глаз, я бы не поверила. Одно дело было экзамены и внутренние концерты с подготовкой — другое дело, ночной клуб с импровизацией. Но теперь, изучая себя в Бездне, я понимала, что это та часть, которая всегда была во мне, и она отозвалась на ревность. На взгляд Коула. На желание быть первой для него, на желание раскрыть перед ним еще одну грань себя. Раскрыть свой потенциал. И именно это было той движущей силой, которая толкала меня вперед, отбрасывая все ненужное в сторону, расставляя правильно приоритеты.
Сколько себя помню, мне нравилось выражать свои эмоции через движение. Танец раскрепощал. Танец раскрывал. Танец находил ответы. Это было одной из причин того, что я пошла в балет. И сейчас в очередной раз танец должен был мне помочь.
Мелодия была та же, но, заходя на новый виток, началась неторопливо, словно растягивалась в пространстве черным космосом. Она медленно деформировалась, как и все в бездне.
Я устремила взгляд вверх и улыбнулась. Я вновь была там, куда стремилась. Коул смотрел на меня, на небосводе поблескивали бриллианты звезд, и для меня уже не существовало ничего вокруг. Только Я и Он. Только это черное пространство Бездны, которое рисовало знаки на экранах. Правда, теперь я их понимала. Будто читала новый язык, понятный только мне и Коулу. Эти знаки говорили мне о том, что Бездна превратилась в Космос, и я уже не падала вниз, а поднималась вверх. Я чувствовала на кончиках пальцев четвертое измерение.
Музыка лилась неспешно, как в трансе, и я, вспоминая, что звук был установлен под танцполом, ощущала ступнями её ритм.
“Твой танец должен быть сексуальным, привлекающим внимание, но не развратным и похотливым”, - дала я себе установку и вновь посмотрела на Коула. Казалось, он ждал, получится ли у меня то, что он хотел увидеть.
Чтобы разогреть тело, я начала с простых композиций, которые на протяжении нескольких лет делала у станка и в зале. Мелодия, будто чувствуя мои желания, тоже не торопилась, и я улыбнулась Коулу и его Бездне, которая мне помогала освоится в этом пространстве.
Уже вливаясь в мелодию, моя интуиция вела меня на батман фондю, что в переводе означало “таять”. И я таяла, растворялась в этой космической музыке, набиравшей обороты. Из пятой позиции моя нога автоматически пошла на ку де пье, правая нога сделала плие, а левая ушла назад на жате. Затем я взяла пассе, и медленно вывела ногу на адажио. Я плавно подняла руки вверх, устремляясь ввысь, и вместе с музыкой на мгновенье зависла в невесомости.
Секунда, вторая, третья — и внезапно меня снизу ударило током, пронзая насквозь электронным ритмом.
Сцену накрыло бешеной волной, и уже через секунду мое тело мне не принадлежало. Мои мышцы вспоминали все новые и новые композиции, мои конечности перешли в режим “фраппе”, и я, еще не успев подумать, уже отталкивалась от пола в соте или раскрывала ногу в гранд-батмане, демонстрируя растяжку на шпагат.
Но все это время я не отводила взгляда от балкона и каждый раз, когда ловила на себе взгляд Коула, улыбалась. Смерть, немного наклонив голову вбок, наблюдал, как я сплеталась с Бездной в одно целое, и я радовалась. Меня это раскрепощало. Меня это заводило. Меня это делало свободной. Как в сексе в Бездне. Собственно, сейчас мой танец походил на секс. Здесь была своя прелюдия, кульминация и спад. Вибрации музыки поднимались вверх по моему телу, и меня било от фрикций. Я смотрела на Коула, ловила его взгляд, и пусть его глаза оставались неживыми, я чувствовала — сейчас он раздевал меня и трахал, управляя Бездной, управляя этим бешеным ритмом. И мне это нравилось. Нравилось, как он проникал пальцами глубоко внутрь меня, нравилось, как контролировал каждое мое движение, нравилось, как он меня возбуждал. Это, черт побери, было совершенно другим уровнем восприятия. Четвертым измерением.
Краем глаза я отмечала, что вокруг меня образовалось пространство. Словно Коул очертил круг невидимой рукой, создавая мне условия для дальнейших маневров. Чтобы посмотреть на мои возможности. Будто он рассматривал меня в своей бездне со стороны. Насколько гармонично я вписываюсь в его пространство. Насколько правильно его понимаю.
И я его понимала. Я чувствовала, как он меня возбуждает, но, дойдя до каких то пределов, опускает на землю, уводя взгляд в сторону. Будто не позволяя идти дальше. Будто отмечая границы дозволенного.
Я бросила взгляд вперед — диагональ была открыта, и мое тело, уже не спрашивая меня, пошло на тур пике. Меня кружило в этом черном пространстве платиновой снежинкой, а Космос, подключаясь к моему мозгу, уже готовил мои мышцы к фуэте. На секунду я испугалась “не получится, давно не тренировалась”, но Бездна была неумолима.
