продолжает профессионально выверенным голосом. - Ушибы, ссадины, но переломов нет. Следов насилия тоже. Вы планируете связаться с полицией?
Колкий спазм где-то в груди отдаётся спазмом в горле.
Если бы мы не подоспели во время…
Как человек, привыкший смотреть на вещи с утроенной реалистичностью понимаю - то, что мы подоспели вовремя - это просто долбаная случайность.
Глубоко вдохнув, отвечаю:
- Это не мне решать.
Скорее всего, полиция сама “свяжется” с Аидом Джафаровым, а может быть уже “связалась”, потому что тот, кто сделал это с Тиной, лежит с дыркой в башке посреди своего роскошного офиса в центре города прямо в эту минуту. И то, что в момент проникновения группы захвата в этот офис недоумок-охранник успел нажать тревожную кнопку, поднимает проблему до уровня главного прокурора Республики. Думаю, для Джафаровых это сраное досадное недоразумение, потому что я слышал, будто республиканский прокурор - зять моего босса.
Аид умеет работать на перспективу, иначе он был бы здесь вместо меня.
- Ясно, - опускает глаза лечащий врач Тинатин и вдруг замечает, кладя на кресло рядом со мной больничную карту. - Вам нужна помощь.
Махнув рукой на мои ладони, быстро лезет в карман своего халата и достаёт оттуда запакованную в маленький квадратный пакетик антисептическую салфетку. Прежде чем успеваю отреагировать, хватает прохладными деликатными пальцами мою ладонь и тянет к себе, бормоча:
- У вас кровь…
Быстро работая салфеткой, счищает засохшие пятна с моей ладони. Замерев, медленно поднимает карие глаза:
- Она не ваша.
- Нет, - говорю, забирая свою руку.
- А чья?
- Не припомню. - Отвечаю коротко, откидываясь спиной на стену.
Её глаза цепляются за торчащий из-под моей куртки ворот чёрного кевларового бронежилета. Быстро метнув их к моему лицу, кладет руки в карманы и осматривает коридор.
В мои обязанности не входит отвечать на какие-либо вопросы, а ей бы я посоветовал задавать их сегодня поменьше, но, думаю, эту мысль до неё донесут и без меня.
Без сомнения, такая женщина составит честь любому мужчине. И ещё каких-нибудь два месяца назад я бы сам предложил ей вместе провести время. Но, на моё счастье, Айза успела объявиться в моей жизни раньше, чем я обзавёлся семьёй и детьми с другой. В противном случае я оказался бы в кромешной жопе, потому что, объявись она с запозданием, у всех нас возникли бы охеренные проблемы.
Совершенно очевидно, что держаться от неё подальше я бы не смог, как бы ни старался. Тем более, что в любой параллельной реальности она бы усложняла мне задачу всеми доступными способами. Она изобретательна, как маленький чёрт. Это то, что помимо всего прочего я понял, сыграв с ней в шахматы.
Моей любимой женщине восемнадцать. И она ругается, как матрос, когда я ее трахаю. И стонет как чувственная ведьма, когда кончает от моих пальцев и моего языка. И каждый раз, когда это происходит, я всерьез боюсь её повредить.
Мой член дергается незамедлительно, и от желания схватиться за ширинку сжимаю челюсть.
Блядство…
Перевожу глаза на открывшиеся двери лифта, снова сцепляя руки в замок и возвращая их в исходное положение. Из лифта в пустой коридор высыпает четверо парней Аида Джафарова, одетых в костюмы и галстуки, как того требует его протокол.
Ни одного из них я теперь не знаю, потому что выпал из команды на целый год, и теперь, когда мне пора в неё вернуться, мою башку разрывают мысли не касающиеся ни Тины, ни Аида и ни одного из членов его семьи.
Нет.
Ни хрена подобного.
Я сижу здесь, а мою башку разрывают мысли о том, что бы было, если бы эта кровь была моей. Бешеная паника накрывает до колик в кончиках пальцев. Оглушительная и пиздец какая реальная. Если со мной что-нибудь случится, я просто до усрачки боюсь представить, что будет с Айзой.
Какого хрена она станет делать?
Одна. Без меня.
Вернётся в свою скорлупу? Ввяжется в дерьмо?
Чувствую, как каменеет челюсть, как лупит по рёбрам сердце, как учащается дыхание.
Это гребаная паника.
Айза, твою мать…
Что мне делать с тобой?
Представляя её одну в этом городе или в любом другом я просто впадаю в ступор и боюсь. Боюсь так, как никогда ничего в жизни не боялся. Мы трахались без резинки пять часов назад. Я кончил на её вздёрнутые маленькие сиськи, пока она наблюдала за процессом, облизывая свои пухлые губы и постанывая, будто кончала сама. И теперь меня терзает дебильный страх того, что она могла забеременеть.
Если со мной что-нибудь случится, они останутся одни. Даже если у них будет моя фамилия, это ни хрена не поможет. С моей роднёй ей не место. Это место не для неё.
Сжимая кулаки, наблюдаю за тем, как Мира Джафарова в сопровождении своего супруга появляется из лифта. Бледная как мел и рассеивающая вокруг запах своих духов. Её глаза мечутся в пространстве, пока не спотыкаются о меня. Стянув с головы красную шапку, срывается с места.
Молча киваю, пытаясь вникнуть в суть происходящего вокруг, но ни хрена не выходит. Мой мозг, как ненормальный, гоняет по клеткам нейроны, пытаясь найти решение проблемы, которая до сегодняшнего дня плавала где-то в подсознании, но, поскольку в последние дни я думал совсем не башкой, она не выплывала на поверхность и не крутила мои яйца так, как крутит сейчас.
В руках Марата детская переноска, в которой спит его сын, завёрнутый в голубой комбинезон.
- Как она? - выдыхает Мира, хватая за руку врача.
- Вы родственница? - растерянно спрашивает та, глядя на то, как охрана Марата Джафарова заполняет коридор.
- Я её сестра…
- Пойдёмте, - кивает женщина, посмотрев на меня исподлобья.
Поставив на кресло переноску, Марат сбрасывает куртку и говорит, извлекая из переноски Даура:
- Отвезёшь их домой. Они теперь на тебе. Оба.
- Как скажешь,
