Судьба - Эбби Брукс

Мне нравится, что он здесь.

Черт. Это не поможет делу. Вовсе нет.

Вспышка меха исчезает со ступенек, когда мы поднимаемся на крыльцо.

— У тебя есть коты?

— Два. Вроде того. — Я пожимаю плечами, отпирая дом. — Мы… решаем это.

Я бросаю свои ключи в миску рядом с дверью и беру кошачий корм, прежде чем выйти на улицу.

— Возможно, они не выйдут сюда пока ты здесь, но, может быть, если мы будем вести себя очень тихо, ты сможешь их увидеть.

— Это звучит зловеще, — отвечает Гарретт, опираясь на дверной косяк и скрестив руки на груди.

Он одет в свою стандартную свободную и застегнутую на все пуговицы униформу. Но его рукава закатаны, лицо более расслабленное, а влажность добавила немного завитков его волосам. Может быть, Кейз хорошо смотрится на всех, в конце концов.

Я ухмыляюсь, затем зачерпываю еду в миски. Появляется Флафф, прыгая на крыльцо во вспышке белого и коричневого. Вместо того, чтобы убежать, он осторожно подходит ко мне, потираясь о мое бедро по пути к миске с едой. Мое лицо светится, когда я поворачиваюсь к Гарретту.

— Он никогда раньше так не делал, — шепчу я, чтобы не напугать своего пушистого друга.

Он отталкивается от стены и качает головой.

— Это очень похоже на то, что у тебя есть кот.

Я делюсь историей их появления, неделями кормления их и наблюдения за моей дверью, пока они жадно хрустели кормом.

— Я позвонила в Общество защиты прав человека, но они не пришли за ними. Я могу поймать их в ловушку, отвезти в приют, чтобы кастрировать, а затем выпустить обратно в дикую природу, это мой запасной план. Мой счастливый путь — это то, что я снижаю чувствительность их к человеческому контакту и усыновляю их сама.

Оранж запрыгивает на крыльцо и смотрит на меня, пока его брат ест.

Гарретт приседает, протягивает руку и щелкает языком, что отправляет Оранжа обратно в кусты.

— Он всегда был немного более застенчивым, чем его брат.

Я напоследок поглаживаю Флаффа, прежде чем выпрямиться и направиться в дом. Гарретт следует за мной и выглядит неловко, когда он переступает порог. Его энергия занимает пространство, заставляя мой дом вибрировать от напряжения.

— Как скоро нам нужно будет быть у твоих родителей?

— Через пару часов? А что?

Он берет меня за руку и притягивает ближе.

— Потому что, если мне придется разделить тебя сегодня вечером, ты нужна мне только для себя на какое-то время.

Это плохая идея.

Я вляпалась по уши.

Мне нужно положить этому конец, пока все не вышло из-под контроля.

Но когда губы Гарретта заявляют права на мои, я понимаю, что уже все вышло из-под контроля. Я не смогла бы остановиться, даже если бы попыталась.

Гарретт

Наблюдение за тем, как Анджела загорается, когда она кормит пару бездомных котят, открывает эмоции, к которым я не готов. Эмоции, которые я никогда не хотел испытать снова. И находясь в ее доме, в окружении ее стиля, ее индивидуальности, это кажется таким интимным, делает это настолько реальным, что я не могу справиться с последствиями.

Я не хочу иметь дело с последствиями.

У меня есть сорок восемь часов, чтобы заключить сделку, которую я должен был завершить несколько дней назад. Отдаваясь во что бы то ни стало этому чувству между мной и Анджелой, это отвлекает от того, что действительно важно. Делать свою работу. Сосредоточившись на близости, на проблеске чувств, которых я обещал избегать всю оставшуюся жизнь, я подвожу себя.

Итак, я переношу все обратно в физическое, где все имеет смысл. Где есть прикосновения и ощущения, и все, что тебе нужно сделать, когда ты хочешь, чтобы это прекратилось, это уйти к чертовой матери. Эти другие чувства, они остаются. Они пытают. Они крутятся и превращаются во что-то уродливое, и я просто…

Я не могу.

Анжела поднимает свое лицо, улыбаясь мне, и я провожу пальцами по ее шелковистым волосам, прежде чем прижимаю свои губы к ее губам. Она сладкая на вкус и ощущается как грех. Мой член пульсирует от желания.

— Что ты сказал мне сегодня утром? — Она скользит руками по моим рукам, обнимает меня за плечи, затем проводит пальцем по задней части моей шеи. — Ты дрочил, думая обо мне на коленях?

Ее голос низкий, чувственный. Это стирает любые мысли об эмоциях или вещах, которые я не хочу в процессе, и это только она. Это все, что я вижу. Все, что я знаю.

Она.

Мой ангел.

Я провожу руками по ее спине и обхватываю ее задницу, прижимая ее бедра к своим.

— Ты сделала намного больше, чем встала на колени.

— Почему бы тебе не описать это мне. — Анжела целует уголок моего рта, просовывает пальцы в мои волосы. — Я сделаю так, чтобы твои мечты сбылись.

— Красные губы, — бормочу я. — Красные каблуки. Юбка, в которой ты была на нашей первой встрече.

Ее глаза загораются, и она высвобождается из моих объятий.

— Гостиная находится там. Устраивайся поудобней, и я вернусь через минуту.

Она уходит, исчезая в коридоре, оставляя меня гореть на ее пути. Я захожу в ее гостиную, рассматриваю фотографии, темно-синюю стену с картиной, выполненной в белых и золотых тонах. Большие полки обрамляют телевизор, безделушки и цветы искусно дополняют множество книг.

Все это, это она. Цвета. Тепло. Утешение. Тот факт, что я сразу чувствую себя желанным гостем, вот мигающая неоновая вывеска, которую я не могу игнорировать.

Нам хорошо вместе не только в одном смысле. Наша связь выходит за рамки секса, и я не могу продолжать лгать себе об этом. Нравится мне это или нет, но Анджела кое-что значит для меня.

Она хороша для меня.

И это какое-то страшное дерьмо.

Стук каблуков привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь, чтобы обнаружить, что она задерживается в дверях. Черная юбка облегает ее бедра. На высоких каблуках ее ноги выглядят так чертовски аппетитно, что я хочу пропустить прелюдию и сразу перейти к главному событию. Повернуть ее, наклонить и широко раздвинуть ноги. Я хочу, чтобы она умоляла о большем, когда мои бедра врезаются в ее задницу, и я крепче сжимаю ее волосы.

Анжела прислоняется к стене, лениво проводя пальцем по нижней губе. Ее груди вываливаются из белой рубашки, такой тугой, что пуговицы натягиваются, чтобы удержать ее вместе. Ее волосы