сказала я, сглотнув комок в горле.
За последние недели я много читала о том, что если результат скрининга не очень хороший, то придётся идти на прокол, чтобы избежать неприятных сюрпризов в виде генетических отклонений.
И была к этому готова. Даже если есть риск потерять ребёнка.
Но согласиться ли со мной Ветер? Разговаривать об этом, разумеется, было рано.
– О чём задумалась? – спросил он перед дверью нужного нам кабинета. – Только честно.
– О том, что это так неожиданно, услышать сердцебиение того, кто живёт во мне. Но я боюсь, очень боюсь.
– Эй, ну что ты?! Я с тобой.
Ветер прижал меня к себе и провёл по волосам, как гладят маленьких девочек.
– Ты можешь сказать мне всё.
– Вдруг результаты анализов будут плохими?
– В смысле? Ты здорова, я тоже. С чего бы?!
Он сразу ощетинился, выставил броню. Ветер и мысли не допускал, что с его ребёнком может быть что-то не так.
Я старалась гнать от себя мысли, например, те, что не готова растить ребёнка с отклонениями. Я не героиня.
– Что за паника, Белоснежка? Пойдём!
И он решительно взял меня за руку и открыл дверь кабинета с такой силой, будто за ней нас ждала неприятельская армия.
Мой гинеколог приветливо встретила нас и начала рассказывать о результатах исследований. Я не понимала и половины, но старалась всматриваться в лицо врача, слушать интонацию, с которой она говорила.
Пока ничего не вызывало тревоги. Ветер, чувствуя под рукой мою напряжённую спину, несильно сжал мои пальцы.
– Ребёнок развивается так, как надо, – в итоге услышали мы оба.
Муж облегчённо вздохнул, но я хотела спросить то, что меня волновало. Иначе сойду с ума, читая форумы беременных.
– Скажите, но риск отклонений всё же есть?
– Он всегда присутствует, однако в вашем случае я не вижу поводов для беспокойства. Вы оба молоды и здоровы, – ответила врач, закрыв папку с моей обменной картой. – Приходите через две недели, мы сделаем уточняющий анализ.
Ветер тянул меня за руку, но я упрямо снова и снова возвращалась к теме:
– Я слышала есть анализ крови, который заменяет прокол? Это правда?
– Да, но пока рано об этом говорить. Давайте вы придёте через пару недель, и мы всё обсудим.
Стоило выйти в коридор, как Ветер спросил, что на меня нашло.
– Не рада, что всё идёт хорошо?
– Нет, рада. Просто хочу минимизировать риски, – ответила я и первой направилась в гардероб.
По дороге домой мы молчали. Я была погружена в свои переживания, муж дулся, что я не прыгаю от счастья до потолка. А я хотела разобраться в своих чувствах.
Ребёнок. У меня будет ребёнок.
Вернее, он уже есть. Это факт. Я была рада услышать, что с ним всё в порядке. Даже почувствовала гордость, когда на УЗИ сказали, что будет крепыш.
И всё-таки боялась. Я постоянно чувствовала вину за каждый съеденный кусок картошки, пожаренной на сале. Зато от неё не бывает тошноты, а от полезной пищи меня мутило. Хотя сейчас уже гораздо меньше, чем раньше.
– Ты сердишься, – сказала я, когда машина подъехала к дому. – Но тебе легче, это не твоё тело меняется.
– И что? Я люблю тебя и такой. Что не так?
Ветер наклонился ко мне и заглянул в глаза. Я смотрела на мужа и внезапно картинка перед глазами начала расплываться.
Мне так многое хотелось сказать, поделиться своими страхами, утянуть Ветра в пучину противоречивых чувств, которые раздирали меня на две половины.
Но я молча плакала. Не так, как это делают актрисы в кино, пуская одинокую слезу по нарумяненной щеке, по-другому, как это могут позволить себе только дети, не получившие желаемый подарок.
Я устала быть сильной. Хотелось сочувствия и принятия. Признания того, что мои чувства естественны.
Что я не обязана быть сияющей будущей матерью, с радостью замечающей каждую растяжку на животе.
Вцепилась в рубашку мужа, как в спасательный круг и продолжала всхлипывать.
С одной стороны, так просто, а с другой стороны, для меня всё было сложно. Как будет протекать беременность, роды?
Я жутко боялась рожать. Не представляла, каково это – кормить грудью, зато начиталась на форуме о трещинах на сосках и жутких муках, испытываемых при этом.
– Не плачь, Белоснежка, – говорил Ветер.
Я чувствовала его растерянность, и от этого мне хотелось прижаться к мужу ещё сильнее. Сказать «спасибо, что не осуждаешь» и многое другое. Жаль, что в машине даже не уткнёшься в родное плечо как следует!
– Пойдём в дом, я сам сделаю тебе зелёного чая! – мягко предложил Ветер, и от его тона слёзы потекли ещё сильнее. – Я понимаю, это всё гормоны.
– Я ненавижу зелёный чай!
– А какой любишь?
– Эспрессо люблю. Сделай!
Я ожидала, что Ветер станет возражать, говорить, что кофе в моём положении вредно, но он лишь пристально посмотрел и промолчал.
– Спасибо!
– За что?
– За то, что не читаешь нотации.
Мне стало неловко и стыдно за проявленную слабость. Ну что я в самом деле?! Все изменения естественны.
Видеть, как Ветер, закатав рукава белоснежной рубашки, самолично варит мне кофе в машинке было приятно. Он делал это неуклюже, видно, что не привык, но это делало его напиток вдвойне ценным.
– Только сегодня! – предупредил он, ставя передо мной ароматный кофе.
Я долго принюхивалась, а потом в несколько глотков опустошила чашку.
– Прости, я испортила тебе рубашку! Тушь вряд ли отстирается.
– Значит, я сохраню её в таком виде и
