одинокую. Потерянную, как и я когда-то.
Я поняла ее ненависть ко мне. Я все поняла!
– Здравствуй. Зачем… Что с тобой?
Голова стала кружиться, и я ухватилась за дверной косяк.
– Прости, ты не могла бы мне стакан воды дать? Что-то не хорошо.
– Проходи. Сейчас принесу, – садит меня на небольшой пуф на входе и идет за водой.
Снимаю шарф, освобождая шею. Не могу дышать.
– Спасибо.
Выпиваю стакан и кручу в руке бокал.
– Кристина, ты сейчас занята?
– Нет. Эмма, прости, но я не очень желаю говорить с тобой и даже находиться в одном помещении.
Пропускаю мимо ушей ее слова.
Я знаю, что она в курсе того, что произошло. Знаю про ее чувства к этому ничтожеству и понимаю то, что она сейчас стыдится того, как говорила со мной. Но это последнее, что меня вообще волнует.
– Я прошу тебя поехать со мной. Пожалуйста, – смотрю в ее потерянные глаза.
– Куда?
– Кристина, пожалуйста.
– Объясни.
– Не могу. Пожалуйста доверься. Но это очень важно.
– Ладно, сейчас.
Надевает теплое пальто, сапоги и мы вместе садимся в машину, на которой я приехала со Степаном.
– Ты что убить меня решила? – спрашивает с долей черного юмора, но я вновь пропускаю все это.
– Спасибо, Степа. Пошли.
Иду на негнущихся ногах. Сегодня я уже была тут. Я видела, что Саша сделал.
Теперь тут плитка, маленький ангел и красивая оградка.
Еще скамейка.
Подхожу и уже плачу.
Открываю калитку и вхожу.
– Зачем мы тут? – спрашивает голосом, наполненным страхом.
– Садись, Кристина.
Делает, как я прошу.
Тишина.
– Тут я умирала почти каждые выходные. Между пьянками. Каждое тринадцатое августа с новой игрушкой в руках, из года в год. Я похоронила тут в тот день свое сердце, Кристина. Это было… Это было ужасно. Все происходящее, оно… оно выжигает внутри тебя клеймо боли, каким-то специальным символом и ты ничего не можешь поделать. Это ломает. И меня сломало. Я стыдилась себя и вновь брала в руки алкоголь, но не потому что хотела или желала, просто обычный сон, на трезвую голову сводил с ума ужасами. Если бы не Саша… – поднимаю голову к голубому небу, желая еще немного сил. – Если бы не он я бы не узнала правды и не выбралась из того болота. Но недавно я узнала, что тут не мой сын.
Повернулась к ней и продолжила:
– За день до того, как мне сделали кесарево, девушка из первой палаты потеряла… потеряла…
– Это… Они сказали, что так нельзя… сказали, что не отдадут его… Что такие правила… а я так хотела… хотела иметь место, куда буду приходить иногда… чтобы, чтобы… это он? Он?
Спрашивает и ждет. Надеется.
– Да, Кристина. Мне отдали твоего сына.
Обхватывает лицо руками и кричит. Обнимаю ее, и мы вместе плачем.
Прошло больше десяти минут, пока она не смогла более-менее ровно дышать.
– Прости, Эмма. За все мои слова. Я ненавидела тебя за то, что ты, как я думала, сама подвергла своего ребенка опасности в то время, как другие отдали бы жизнь за то, чтобы малыш жил и оберегали, но это не помогло.
– Мы все совершаем ошибки и немало их уже совершено. Мне очень жаль, что с твоим сыном такое произошло, но сейчас ты должна жить дальше. Да, ты не ушла в подполье, как я, но и так дальше нельзя. Ты еще молода, и многое успеешь сделать.
– Почему ты так добра? Я ведь сама знаешь, что делала в фирме твоего мужа.
– Я мать в первую очередь. А дети ни в чем никогда не виноваты. Я вызвала тебе такси и уже оплатила его за ожидание. Не торопись.
– Спасибо, Эмма, что была с ним.
– Он не был одинок. Знал, что его любят. Мы обе.
Подошла и погладила «ангела» по голове коснувшись его крыльев.
– Пока малыш.
Вышла за оградку и вновь остановилась.
– Кристина, – она повернулась и посмотрела на меня. – Надеюсь ты не против, если я буду иногда приходить к нему, с новой игрушкой.
Две одинокие дорожки потекли из ее глаз, и она закивала.
– Я буду тебе благодарна за это.
Прошлась по рядам, дойдя до Сашиной мамы и села на скамейку.
Как все-таки она красива.
Прикрыла глаза и отдалась этому ощущению… будто она тут! Будто рядом, за моей спиной.
Такое ощущение, что сейчас ставится точка под главой, и тут же открывается новая страница.
В кармане играет мобильный и я улыбаюсь, потому что знаю кому принадлежит этот звонок.
– Да, родной.
– Я соскучился, милая, – хриплый голос. – Сын спит. А ты где?
– Я? – смотрю в красивые глаза его мамы. – Скоро буду. И я тоже соскучилась по тебе.
– Жду тебя.
Встаю и ухожу к машине, а после еду домой, где меня ждет моя любимая семья.
Семь месяцев спустя
Захожу в фойе фирмы мужа и сразу натыкаюсь на улыбчивую и как всегда приветливую Юлю.
– Привеееет. Какие вы большие уже стали, – протягивает руки к моему не маленькому животу.
– А мне вообще везет. Первый был большим и второй такой же, – глажу свое сокровище и чудо, в которое не могла поверить даже спустя восемь месяцев беременности.
Было столько переживаний вначале. Хорошо, что я забеременела после всех тех избиений, но суд и дальнейшие стрессы могли повлиять на ребенка, однако ничего подобного не было выявлено. Малыш здоров и как сказали врачи, «богатырь». Снова богатырь.
Саша сдувает с меня пылинки, а когда его нет рядом, он поручает это действие своему отцу, еще и Макс за ними повторяет. Но как же приятно их внимание, не передать словами.
– Саша у себя не знаешь?
– Вроде да, могу у Маши спросить.
– Не стоит. Я поднимусь к нему.
– Как твои?
– Спасибо, все хорошо. Дочка вчера щенка притащила, вот думаем, что с ним делать. Может нужен? А то мы в квартире живем, нам ну не вариант его оставлять. А, так будет к Максу приезжать в гости, и успокоится.
– Слушай, не знаю. Сын уже намекал на маленького друга. Как спущусь скажу наверняка. Посмотрим, что муж скажет.
– Хорошо. Ты меня очень выручишь.
Поднимаюсь на лифте, а сама волнуюсь, ведь вопрос моего приезда очень важный. Я приняла решение. И готова озвучить его.
– Привет, Маш.
– Добрый день, Эмма Витальевна. Александр Матвеевич сейчас говорит по телефону, но скоро уже завершит. Может чай?
– Спасибо. Тот самый, который зеленый.
– Я помню, – улыбается и уходит.
А я, как сейчас вспоминаю, когда Саша притащил целую «плантацию»
