давать мне успокоительное. Но даже с ним сердцебиение частит, душа не на месте. Нет ни малейшей гарантии, что они не задумали какую-то провокацию.
Всё внутри натянуто как струна. Кажется, что стоит кому-то из хозяев сказать мне одно неосторожное слово, как тонкая металлическая нить лопнет, и я рассыплюсь.
Палисадник у дома пестрит цветами. Здесь всегда очень красиво, но я ничего не замечаю, сконцентрировавшись на своём страхе. Он иррационален и вряд ли имеет под собой серьёзные основания, ведь Валера обещал защищать меня. Но мне не удаётся приказать своей душе не генерировать ощущение ужаса.
Муж от меня почти не отходит, постоянно обнимает. Он – довольно чуткий и легко улавливает мои эмоции, знает, что я кайфую от объятий. Я и сама держусь за него почти мёртвой хваткой, будто за спасательный круг во время шторма.
Родители празднуют двадцать шестую годовщину свадьбы. Прикидываю по датам – когда они женились, невеста уже была в положении. От этого почему-то становится немного легче. Всё-таки не только у нас с Валерой всё не по регламенту, а и его супер-правильные родители в молодости тоже не были святыми.
За столом, кроме Ковалёвых, ещё две пары – близкие друзья семьи, которые были свидетелями на свадьбе и крёстными детей. Они в восторге от Алисы, женщины норовят потискать малышку. Дочь ведёт себя с ними настороженно, но на вопросы отвечает.
Глава семейства меня игнорирует. То ли намеренно, то ли ему и впрямь нет до меня дела, а общение с гостями его интересует куда больше. Такой расклад меня полностью устраивает, потому что снова отбиваться от его нападок я не хочу.
Мама тоже разговаривает в основном с подругами. Отсутствие внимания ко мне кажется хорошим знаком.
- Оленька училась с Валерой на одном факультете, – читаю по губам, что говорит свекровь гостьям. – И теперь она работает программистом.
О том, что заканчивала я педагогический в захолустье, а с работой – полная неопределённость, она не упоминает, будто намеренно хочет представить меня в более выгодном свете. Удивительная метаморфоза по сравнению с моим прошлым визитом… Интересно, дело в присутствии посторонних или Валере удалось добиться ко мне нейтрального отношения?
Весь вечер я сижу как на иголках. Моё волнение передаётся Алисе, и она начинает капризничать. Валера реагирует на слёзы дочери предложением уйти пораньше. Оказавшись в машине, наконец отпускаю себя.
- Я же говорил, что никто тебя не съест, – подтрунивает надо мной муж.
Видимо, он знал, что среди гостей будут посторонние. А макать невестку в грязь перед друзьями – означает испортить свою репутацию. Как ни крути, а формально я теперь тоже Ковалёва. Куда разумнее создать видимость нормальных отношений внутри семьи. Вспоминается поговорка: “Худой мир лучше доброй ссоры”. Мудрое высказывание.
В целом, я довольна, что всё происходило именно так. Потому что если бы родители бросились обниматься и разыгрывать из себя любящих свёкров, то выглядело бы это фальшиво.
* * *
Осень неумолимо обрушивается на жителей столицы жёлтой листвой, теряющей свою красоту, оказавшись на грязной и мокрой от дождя земле, и утренним холодом, сковывающим внутренности, если по привычке выскочить из дома без куртки.
Все поэмы, воспевающие чарующую красоту этого времени года, наверняка были написаны в сухую погоду, когда воздух днём прогревался до приятных температур, а листва шуршала под ногами, нашёптывая рифмы.
Но о таких сухих днях остаётся только мечтать. Всю последнюю неделю дождь идёт ежедневно. То сводит с ума своей бесконечностью, то путает все планы интенсивностью. Когда за окном льёт как из ведра, поневоле придумываются оправдания нежеланию выходить из тёплой квартиры.
Так я думала ещё час назад, анализируя содержимое холодильника и прикидывая, что можно приготовить на ужин без посещения супермаркета.
А теперь, как ужаленная, бегу по лужам в ближайшую аптеку. Зонт не спасает. Спина вся насквозь промокла. Порывы ветра раз за разом грозятся разобрать мой старенький зонтик на детали. Но ждать окончания ливня мне не хватит никакого терпения. Всё это – сущие мелочи по сравнению с расползающимся по телу ужасом. Физически ощущаю, как трескается и крошится моя жизнь. Второй раз я это не вывезу…
Поездка на праздник к Ковалёвым, разговор с Марком и предстоящее возвращение с понедельника на работу заставило забыть о календаре и его красных днях.
Покупаю три разных теста. Успокаиваю себя тем, что бомба дважды в одну воронку не падает. Валера каждый раз соблюдал осторожность и уверял, что у него всё под контролем. Но красные дни должны были прийти ещё неделю назад! А их нет…
Домой добираюсь насквозь мокрая. Из-за беспокойных мыслей о возможной беременности и пугающих перспективах напрочь забыла зайти в магазин за ванилином. И ведь была совсем рядом с супермаркетом! Дурья башка…
Первым делом мчусь в ванную и выполняю священный ритуал. Пока жду вердикта, забираюсь в душ под горячие струи, чтобы согреться. Обычно вода меня хорошо расслабляет, но только не сейчас.
Выходить и смотреть на тесты страшно. Это какой-то дурной сон… Дежавю.
Выбираюсь и, не вытираясь, бросаюсь к раковине, на которой меня ждут целых три приговора. Каждый, словно насмехаясь надо мной и злорадствуя, выдаёт результат на пределе возможной яркости и чёткости. Чтобы даже сомнений не возникло.
Задержка и три положительных теста… Таких совпадений не бывает! Но почему именно сейчас? У нас с Валерой пока всё совсем непонятно. Что будет, когда он наиграется в семью, когда я ему надоем? И даже наша роспись кажется мне теперь какой-то ненастоящей. Мы регистрировались без свидетелей. Имеет ли эта процедура законную силу в таком случае?
Не понимаю, как мне поступить. Сказать ли Валере о беременности? Вряд ли он обрадуется… Это так осложнит наши и без того шаткие отношения! Или тихонько пойти к врачу и решить вопрос без него?
Вдруг наваливается ужасная слабость, хочется свернуться на кровати калачиком и плакать… Но чувство долга гонит меня на кухню. Готовлю ужин. Поглядывая на часы, накрываю на стол. И когда заканчиваю, позволяю себе наконец пореветь в подушку.
Я так увлечена оплакиванием неожиданной новости, что даже не слышу, как хлопает входная дверь. Не улавливаю голосов, доносящихся из прихожей и следом – из кухни. Внутренний тоскливый вой заглушает все звуки из окружающей меня жизни.
- Оль, что случилось? Тебе плохо? – Валерин обеспокоенный голос выдёргивает меня из бездны самокопания.
Открываю глаза и наталкиваюсь на взволнованное лицо. Лучше бы он так беспокоился о предохранении! Козлина…
- Да, случилось! И да,
