его приоткрытые губы тут же будто влился ее стон. Она потянула его на себя, и мужчина, потеряв опору, перекатился прямо на нее. Сразу же их ноги переплелись, а ее руки стали бесконтрольно блуждать по его спине.
Его губы переместились на ее шею, которую она тут же выгнула, ощущая, что жар все быстрее разгоняет кровь внутри, а перед глазами уже стали расплываться разноцветные круги.
Спустившись по шее и ключице, мужские губы проложили легкую дорожку из поцелуев до ткани сарафана. Настя дугой выгнулась под ним, желая большего и проведя быстрым движением рук по его волосам. Саша тут же припечатал ее запястья одной рукой к подушке поверх ее головы, заставив тем самым еще больше прогнуться.
Бросив быстрый и довольный взгляд на закрывшую глаза девушку, он подбородком отодвинул край лифа сарафана, моментально награждая поцелуем каждый открывшийся миллиметр. Спускаясь все ниже и ниже, он уже чувствовал, что под его напором собирается гормошкой нежное кружево белья, вот-вот обнажив прелестную грудь…Настя даже дыхание затаила в этом томительном ожидании.
И тут хлопнула входная дверь. Знатно так хлопнула — даже стекла в окнах напряженно отозвались коротким гулом.
И их будто ледяной водой окатило!
Резко открыв глаза, Настя мгновение с ужасом разглядывала потолок, а потом медленно опустила голову, чувствуя, как щеки заливает краской стыда, жаром пронесясь по нежной коже, когда она увидела макушку мужчины у своей груди.
Сашка и сам опешил. Сделал пару медленных вздохов, приходя в себя. А затем поднял голову, чтобы встретиться взглядом с ее сильно распахнутыми глазами. На ее лице была написана такая паника, что он одним движением скатился с нее и, сев на краю кровати, каким-то бешеным рывком в растерянности провел рукой по своей голове.
Настя, как только он освободил ее, сразу же поджала под себя ноги, села, поправляя лиф платья и дрожащими пальцами приводя в порядок волосы, разворошенные им. Она даже в его сторону смотреть не могла — так ей было стыдно. Не решаясь заговорить первой, она мучительно соображала, что же ей делать.
— Пойдем лучше на кухню, — хрипло произнес Саша, не оборачиваясь. — Иначе тут я за себя не ручаюсь.
— Зачем? — тихо и как-то даже жалобно спросила она.
— Поговорим.
— Я не хочу, — даже помотала она головой для убедительности.
— Надо! — отрезал он, понимая, что если они сейчас не поговорят, следующий раз входная дверь хлопнет уже за ней. Этого допустить он никак не мог.
Ведя ее за руку следом за собой, Сашка лихорадочно старался придумать, о чем и как говорить, чтобы не дать ей сейчас уехать. Зная ее характер, друг — а друг ли он теперь? — понимал, что в данный момент самым большим ее желанием является побег. Она растеряна и даже напугана, он тоже обескуражен, но где-то глубоко внутри — теперь он это признавал — его влечение к ней уже перешло за грань простой привязанности, и даже его вынужденный голод в определенном смысле не смог бы настолько свести его с ума, чтобы мужчина сорвался и набросился на нее только из-за того, что она девушка и просто оказалась рядом в такой напряженный момент. Мысли метались в голове, никак не выстраиваясь в логичное повествование.
Решив положиться на свою интуицию, Сашка, выйдя на середину гостиной вместе с ней, резко развернулся и прижал ее к себе, почувствовав, как ее тело тут же будто одеревенело. Но она не отстранилась, и это он уже посчитал за добрый знак.
— Даже если я тысячу раз попрошу сейчас прощения, это не выразит и десятую долю моего… — задумался он, подбирая слово, — раскаяния, — нашелся он и уткнулся в ее макушку, вдыхая такой родной запах ее волос.
Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой перебирал ее растрепанные им самим локоны.
Настя мочала, и он знал, что мысленно она сейчас винит себя во всем произошедшем.
— Радость моя, ты ни в чем не виновата, — тихим ласковым голосом старался убедить Сашка ее. — Просто так случилось, — вздохнул он и постарался заглянуть ей в глаза, но девушка постоянно отводила взгляд. — Посмотри на меня, прошу, — он взял ее за подбородок, отпуская волосы.
Наконец, после короткого вздоха Настя подняла на него глаза, полные вины и какого-то отчаяния.
— Нас тянет друг к другу, ты ведь не можешь этого отрицать. А то, что мы сейчас остались одни друг у друга в этом городе, немного обострило всю ситуацию. Я же видел, каким взглядом ты иногда смотришь на меня, и понимал, что я смотрю на тебя так же. Наша детская дружба, возможно переросла в нечто большее, и… может… нам стоит дать шанс всему этому идти своим чередом? — он посмотрел прямо ей в глаза долгим и внимательным взглядом.
Неужели это все происходит наяву? Он и правда сейчас предложил ей… Что? Что именно он ей мог предложить сейчас? Возможно, прося о чем-то, он ставит ее в неловкое положение, мучительно подумал он.
Так и не дождавшись от нее ответа, он вздохнул.
— Может, у нас есть какое-то будущее? Вместе? — все же выдавил мужчина из себя, начиная ощущать себя полным идиотом.
Через мгновение Настя отошла от него на шаг, Сашка с трудом справился с собой, чтобы вновь не сгрести ее в охапку — такой холод одиночества он вдруг почувствовал, выпустив ее из своих объятий.
— Я… Мне надо обо всем хорошенько подумать, — сказала она, отведя взгляд. — Пока что в моей голове только каша, и я еще не соображаю настолько ясно, чтобы все это… принять. Давай, — повернула она голову к нему, — поговорим обо всем утром.
Сашка молча смотрел на нее, сунув руки в карман, чтобы незаметно сжать их там в кулаки.
Это ее право, он не должен загонять ее в угол.
— Ты не сбежишь? — тихо спросил он.
После секундного раздумья она все же качнула головой.
— Я не сбегу, обещаю.
Ему ничего не оставалось, лишь как принять ее решение.
— Я лягу здесь, — кивнул он подбородком на кожаный диван у нее за спиной.
— Это не обязательно, — сказала она, и на секунду мужчина подумал, что сейчас она позовет его с собой, но она продолжила. — Я могу остаться здесь, перестилать постель в другой комнате у меня сейчас просто нет сил.
— Все нормально, — постарался спокойно говорить он, не показывая ей свое разочарование. — Мне здесь будет спокойнее, — ухмыльнулся он.
— Будешь меня сторожить? — поинтересовалась Настя.
— А нужно?
— Нет, — уверенно ответила она. — Я же
