Я прижалась к его позвоночнику, поцеловала, и в конце концов он издал протяжный вздох и положил свою руку на мою. Он поднес ее к губам, и я прижалась щекой к его лопатке.
— Все в порядке?
Гарри несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем наконец сказал.
— Мой отец прилетел в Нью-Йорк.
— Хорошо? — Кинг Синклер вернулся в Великобританию после катастрофы, которая произошла на благотворительном балу. Я знала, что Гарри не ожидал увидеть его до бала в середине лета, который состоится в их поместье через пару недель. — Почему он вернулся?
Гарри опустил голову, и я, словно гидролокатор почувствовала, как напряжение пульсировало в нем.
— Он хочет встретиться со мной сегодня.
Обойдя Гарри, я протиснулась между ним и окном. И надула нижнюю губу.
— Но я думала, что мы проведем день вместе. — Я посмотрела на него сквозь опущенные ресницы. — И запланировала для нас несколько очень приятных вещей. — Я закрыла рот руками. — Ой! Кажется, я сказала «приятные»?
Я опустилась на колени и вытащила член Гарри из штанов. И разразилась смехом, когда он прямо на моих глазах начал подниматься, как флаг на флагштоке.
Когда он полностью выпрямился и колыхался перед моим лицом, я отдала ему честь.
— Вольно, солдат, — сказала я. Очевидно, он не сдулся, и я покачала головой, проворчав. — Вы бросаете мне вызов, рядовой? Мне придется преподать вам урок.
— Фейт, перестань, пожалуйста, разговаривать с моим членом, как с солдатом-срочником.
— Ничего не поделаешь, Гарри. Он попадает под трибунал, и никак иначе.
— И скажите на милость, каким будет его наказание? — я услышала юмор в его голосе, и мне понравилось, что я смогла вывести его из задумчивости.
Я подмигнула Гарри.
— Интенсивная порка языком, вот какое. — Как по команде, я взяла Гарри в рот, застонав от шипения, вырывавшегося из его губ, и от того, как крепко его руки вцепились в мои волосы. Я была неумолима.
— Фейт, — простонал он, толкаясь бедрами вперед. Мои глаза слезились, когда я пыталась принять его полностью. Но я была хорошим командиром и справилась с задачей с небольшой помощью своих рук. — Фейт, я кончаю, — сказал Гарри, и я почувствовала его вкус на своем языке.
Отстранившись, я показала на его обмякший член.
— Пусть это послужит тебе уроком, рядовой. А теперь займись делом.
Я вскрикнула, когда Гарри потянулся вниз, поднял меня с пола и понес к ближайшей стене. За несколько секунд с меня сняли халат, и меньше, чем через минуту я была заполнена рядовым, который только что меня ослушался. Похоже, он не любил следовать правилам.
Гарри вбивался в меня с такой силой, что затылок несколько раз ударялся о стену. Но я не жаловалась. А кончила как петарда, и Гарри быстро последовал за мной, вытеснив из головы все проблемы, которые были у него с отцом. Мне нравилось, когда он становился таким грубым и властным.
Я пыталась прийти в себя, когда Гарри, тяжело дыша, положил голову мне на шею. Я надавила ребром ладони на каждое из его плеч и сказала.
— Нарекаю тебя сэром Взрывающим мозги за потрясающий и дикий секс у стены.
— Ты когда-нибудь заткнешься? — сухо сказал Гарри, но я услышала в его голосе поддразнивание, подняла голову и улыбнулась.
— Нет! — я погладила его по щекам. Мне нравилось, что грубая щетина терлась о мои ладони. Мне больше нравилось ощущать ее между бедер, но если я не заберусь на его плечи прямо сейчас, то придется обойтись и этим.
— И, скажите на милость, какие у тебя есть полномочия посвящать меня в рыцари?
Я сделала вид, что оскорблена.
— Я, Генри Синклер Третий, виконт и почти герцог, — королева города Кисок, и ты должен поклясться мне в верности, или рискуешь, что твой член будет отрезан. Я ясно выражаюсь? Я не потерплю измены.
— Понял, Ваше Величество, — сказал он самым приятным голосом, на который только был способен, и слегка склонил голову.
— Ваше Величество. Я могу привыкнуть к тому, что ты меня так называешь. — Я поцеловала мягкие губы Гарри. — А теперь, верный подданный, сделай мне кофе и расскажи, что происходит с королем земли моего врага?
— Боже, пожалуйста, не называй его так, у него и так уже комплекс мессии. — Гарри опустил меня, и я, как новорожденный жеребенок, пошла на кухню. И услышала, как Гарри хихикает позади меня.
— Смейся сколько хочешь, Гарри. Но однажды я засуну в тебя страпон размером с твоего двадцатисантиметрового рядового Гарри, и посмотрю, насколько хорошо ты сможешь ходить на следующий день.
— Страпон? Откуда ты это берешь? — спросил он, не очень-то желая узнать ответ. Я опустилась на табурет, и Гарри начал готовить нам кофе в своей модной кофеварке, в которой использовались зерна из «Шангри-Ла» или какого-то другого дорогого места. Правда, вкус у них был просто райский, так что я не возражала.
— Он чувствует, что теряет контроль надо мной, и поэтому возвращается, чтобы укрепить свою власть. Вот что происходит.
— Он так сказал? — спросила я, когда он поставил передо мной эспрессо. Я насыпала в стакан свои обычные четыре чайные ложки сахара, пока он не стал напоминать сироп, а не шелковистые сливки.
— Нет. Но он делает именно это. — Он поймал мой взгляд, и я поняла, что он хочет мне что-то сказать. Мне показалось, что он хотел это сделать в течение последних нескольких недель. У Гарри были моменты грусти, которые, как я знала, были вызваны отсутствием семьи и давлением со стороны отца. Но я чувствовала, что было и что-то еще. Что-то, что удерживало его от того, чтобы полностью отдаться мне. Мне хотелось, чтобы он поговорил со мной. Но я тоже хранила свой секрет.
Мне нравился этот месяц, и чем дольше я не рассказывала ему о большой статье и «НОКС», тем труднее мне становилось. В кои-то веки я была счастлива и не хотела лопнуть пузырь, который мы сами себе создали. Но Гарри выглядел измученным, и мне хотелось, чтобы он доверился мне. Чтобы он поверил, что ничто из того, что он скажет, не оттолкнет меня.
— Гарри, что-то не так? — неуверенно спросила я.
Он повернул вращающееся сиденье барного стула, на котором я сидела таким образом, что я оказалась между его ног. Он так долго смотрел на меня, что я подумала, что он наконец-то признается в том, что его беспокоит.
Он опустил голову и прошептал.
— Я не отдам тебя. Я… — он закрыл глаза. Когда он снова их открыл, то сказал. — Я не хочу злить отца. Не хочу разочаровывать
