— Мы? — переспросила Лейси, чувствуя себя еще более несчастной.
— Как я понимаю, этот хам даже организовал за вами слежку, — помявшись, деликатно осведомился адвокат.
Лейси уставилась в тарелку с гавайским куриным салатом, которую официант только что поставил перед ней. Она почти совсем забыла об Уолтере Моретти. Он не попадался ей на глаза с прошлой недели, да и тогда они встретились лишь потому, что Лейси пришлось сидеть с Тошнилкой, чтобы детектив мог сводить Кэнди в гринвич-виллиджский театр на повторный показ «Звуков музыки». Неужели Уолтер тоже остался без работы? Судя по тому, как частный детектив-итальянец увивается вокруг Кэнди, у него теперь масса свободного времени. Опять же по ее вине.
— Должен вам сказать, — продолжал Алекс ван Ренсалер, — что у меня состоялось несколько длительных телефонных переговоров с Джеком Маклэнаханом, юрисконсультом корпорации. Лейси, дорогая, они утверждают, что имелся ряд, э-э, дорогих подарков, проливающих иной свет на вышеупомянутое дело. Впрочем, это нонсенс, — поспешно добавил он. — Федеральные установления на сей счет совершенно недвузначны. Суть дела сводится к тому, что он угрожал вам увольнением, если вы откажетесь видеться с ним. Всяческие заявления о… э-э, компенсации не входят в рассмотрение.
Лейси мысленно содрогнулась. Ее рассказ Алексу ван Ренсалеру был довольно бесхитростным: дескать, президент и председатель совета директоров конгломерата «Каприз» заявил, что либо она будет встречаться с ним по пятницам, либо будет уволена. А когда она совершила ошибку, признавшись ему в любви, он бросил ее и начал выходить в свет с оформительницей интерьеров. Затем главный редактор отобрала у нее стол и лишила кабинета. После чего она уволилась. Лейси решила, что дальнейшие подробности несущественны.
— Вообще-то, правду говоря, — промолвила она, не решаясь поднять глаза на адвоката, — я получила десять кухонных комбайнов, восемь микроволновых печей, шубу до пят из русского соболя от «Братьев Ревилльо», хохлатого какаду…
— Кого?! — воскликнул адвокат. — Господи Боже, чучело или живого?
— А, живого, — печально отозвалась Лейси. — Очень милый какаду, но мне пришлось отдать его детям своего ответственного редактора. Моего бывшего ответственного редактора, — тут же уточнила она.
— Неужели вы серьезно?! — недоверчиво воззрился на нее Алекс. — Не хотите же вы сказать, что принимали подарки от этого… хулигана!
— Вообще-то, да, но я возвращала все, как только получала. Он просто никак не унимался! Видите ли, — отчаяние Лейси все возрастало, — в этом-то все и дело. Я думала, что люблю его, а он хотел лишь пользоваться мной, как своей паршивой… — Она так и не смогла заставить себя договорить. — В общем, это было ужасно унизительно и не по-человечески!
Теперь Лейси терзалась, гадая, не лучше ли было просто любить Майкла, оставив все, как есть. Сможет ли она теперь хоть когда-нибудь почувствовать себя счастливой, выдвинув против Майкла Эскевария, как ни крути, обвинение в федеральном преступлении, как любезно предложил Алекс? Не лучше ли было попробовать хоть пару недель побыть в унизительной роли любовницы, раз уж он не собирался предложить ей ничего другого?
Уже от одного воспоминания о его ласках и от мысли, что этого больше не повторится, глаза Лейси наполнились слезами, пока она старательно выбирала из куриного салата ломтики ананаса и кусочки орешков макадамии, чтобы отложить их на хлебное блюдце.
— Моя троюродная сестра Дульсия Форд-Мэннинг, — натянуто проговорил Алекс ван Ренсалер, — гонялась за Эскевария целых два года, бедная девочка. И все, что этот невежа скупердяй преподнес ей, — это книгу Хаммахера Шлеммера о кухонных интерьерах на прошлое Рождество. Не отчаивайтесь, сердце мое, — добавил он с удовлетворением, — на сей раз этот уолл-стритовский конюх встретился с человеком не слабей его. Теперь он узнает, каково тягаться с людьми высшего сорта, знающими свои права.
— Не знаю, высшего ли сорта мы люди, если собираемся причинить ему такие жуткие неприятности, — пробормотала Лейси, пораженная известием, что оформительница интерьеров, встречавшаяся с Майклом, — родственница Алекса ван Ренсалера. Потом приподняла листик салата, чувствуя голод и желая выяснить, нет ли под ним кусочка курицы, или только ломтики ананаса. — Мы ведь не снизойдем до уровня Майкла Эскевария, оказавшись такими же ужасными и беспощадными, правда ведь?
— Моя милая, прекрасная истица, — с неожиданной страстью сказал Алекс, — не ломайте свою очаровательную головку над подобными проблемами. — Он поймал Лейси за руку, вынув из нее салатную вилку, и потянул через стол к себе, чтобы пылко поцеловать ее пальцы. — Положитесь на мой долгий адвокатский опыт. Вы ведь, конечно, понимаете, что в данном случае мною движут не только профессиональные интересы?
— Пожалуйста, не надо! — попросила Лейси, смущенно оглядываясь. Еще не хватало, чтобы Александр ван Ренсалер, один из известнейших нью-йоркских адвокатов и представитель одной из древних фамилий, при всех целовал ей руку.
— Эскевария требует организовать переговоры завтра утром у него в кабинете, — проговорил адвокат, продолжая удерживать большой палец Лейси. — Я сказал его юрисконсульту, что должен посоветоваться с вами. Но, дорогая моя, — он с трудом скрывал оживление, — Эскевария намерен совершить один-единственный шаг, который ему подходит в данных условиях. Он хочет уклониться от судебного разбирательства. Проще говоря, этот ублюдок откупится деньгами.
Тут официант принес горячий яблочный пирог «а-ля мод», и Лейси наконец-то освободила руку из жаркой ладони адвоката.
— Но, Алекс, именно так он всегда и улаживает дела! Теперь он будет думать, что мы так же безжалостны и падки на деньги, как он.
— Лейси, дорогая, — Алекс ван Ренссалер осторожно вытер каплю ванильного мороженого с рукава Лейси, — предоставьте решать такие вопросы мне, хорошо?
— Не знаю, — вздохнула Лейси. — Меня терзают угрызения совести. Я и не думала, что, как вы говорите, нарушение Майклом закона с этими свиданиями по пятницам приведет к подобным последствиям. — Она зябко передернула плечами. — Расчеты. Деньги. Переговоры. Федеральный суд. Исправительная колония!
— Лейси, пожалуйста, попытайтесь понять: я сделаю вас богатой женщиной. — Алекс улыбнулся. — Господи! Да вы станете завидной невестой, разве вы не понимаете?! Ведь ваш отец тоже адвокат? Вы только подумайте, лучшие старинные семейства всей страны будут стараться заполучить вас с вашей красотой и, скажем, с четырьмя-пятью миллионами в банке!
