– Вот теперь можно прилечь.
Грэм вытянулась на лежаке и Анна расположилась у нее между ног, прижимаясь спиной к груди Грэм.
Когда руки Грэм обвили ее сзади, она взяла их в свои руки и прижалась лицом к шее Грэм. – Вот так отлично.
– Тебе не холодно? – спросила Грэм, ее губы едва касались уха Анны.
– Нет, не тогда, когда ты держишь меня так.
– Ты можешь сосчитать звезды?
Анна засмеялась. – Их здесь тысячи.
Грэм высвободила одну руку, и просунула ее под свитер Анны, поглаживая ее пальцами по животу. – Сколько их прямо над нами?
– О, – Анна задумалась, видя, несчетное количество мелких звезд между яркими созвездиями. – Их несколько сотен.
– Даже ветер здесь совершенно другой, – заметила Грэм, склонив голову набок и прислушиваясь. – Он, то нарастает, то стихает, словно само небо дышит. Или же он играет для нас.
Анна прикрыла глаза, пытаясь уловить мелодию ночного неба, которую слышала Грэм. Звезды все еще мерцали в ее закрытых глазах, а ее тело дрожало от ласковых пальцев Грэм, играющих песню ветра на ее обнаженной коже.
Грэм делала это неосознанно, когда музыка захватывала ее, когда еще только формировалась в ее голове. Пальцы пианиста играли сами по себе. Анна влюбилась в нее именно в тот момент, когда впервые увидела, как она играет, и навсегда потеряла свое сердце, отдав его женщине, чья музыка была жизнью, а жизнь музыкой. И сейчас, спустя несколько лет, она не переставала влюбляться в нее, каждый раз, когда Грэм играла. Сегодня, она чувствовала эту игру на себе.
– Люблю твои руки. – Анна сдвинула бедра, устраиваясь поудобнее между ног Грэм и чувствуя как жар, исходящий от пальцев любимой, расходится по всему телу.
– У тебя такая гладкая кожа. – Грэм просунула под свитер вторую руку, которая оказалась прохладнее первой. Почувствовав, как Анна напряглась, она спросила. – Холодно?
– Ммм, нет. Очень хорошо. – Анна поцеловала Грэм в пульсирующую точку на шее и, заведя одну руку за голову любимой, притянула ее к себе, пытаясь отыскать ее губы. Она поцеловала Грэм, исследуя ее языком. Когда Грэм стала слегка посасывать кончик ее языка, Анна простонала. – Может, лучше вернемся в каюту?
– Позволь нам, ветру и мне, сыграть для тебя. – Грэм обхватила грудь Анны ладонями, и провела кончиками пальцев по соскам, словно подбирая мелодию, ноту за нотой. – Слушай, Анна, – тихо шепнула Грэм. – Просто слушай.
Анна обострила все свои чувства, пытаясь услышать то, что слышала Грэм. Прохладный ночной воздух коснулся ее живота, заставляя ее сжаться. Или это были подушечки пальцев Грэм, такие же мягкие, как и ее губы, изящно пробежавшие по ее груди, и вызвавшие знакомое тянущее желание внизу живота? Трудно было ответить на этот вопрос. Она чувствовала, что руки Грэм играли на ней – сладко и неуловимо. Страсть переполняла ее и пульсировала, устремляясь ввысь, словно аккорды от пальцев Грэм на концертной сцене. Ее соски напряглись от удовольствия, которое скатилось вниз и сконцентрировалось в точке между ног.
Анна плыла по волнам звуков, сосредоточенных вокруг нее – шум океана, сердцебиение Грэм, ее собственные стоны. Столько красоты, столько желания. Она страстно хотела выплеснуть все это в ночь, отдать ветру, и рукам Грэм.
– Грэм, – выдохнула Анна, дрожа в объятиях любимой. – Что ты со мной делаешь. Я не могу… О, боже, мне нужно… кончить. Пожалуйста.
– Да, – прошептала Грэм в ухо Анне. – Все что хочешь. Когда захочешь.
Анна попыталась расстегнуть свои брюки. – Не понадобится много времени. Я уже готова.
– Не спеши. – Грэм провела рукой по животу Анны и, спустившись ниже, накрыла ладонью ее лоно. – Расскажи мне, что ты видишь.
– Звезды мерцают, их свет повсюду, и он как будто бесконечен. – Анна выгнула спину, вжимаясь в ладонь Грэм. Она была влажной и открытой, и желала быть заполненной. – Пожалуйста, войди в меня. Я так люблю, когда ты…
– Луна очень яркая?
– Да, очень… о, как хорошо… пожалуйста, не останавливайся, я….
– Что еще ты видишь? – Грэм ласкала ее сначала медленно, потом быстро, то ускоряя темп, то сбавляя обороты, осторожно выводя каждую ноту из ее тела.
– Облачная дымка… да, там, дотронься до меня, так… – Анна застонала, когда подушечки пальцев Грэм принялись описывать круги. Она балансировала на грани оргазма, и не могла ни думать, ни говорить, но тем не менее не оставляла попыток описать ночное небо. Она хотела, чтобы Грэм видела.
– Облачная дымка…такая легкая, она прикрывает звезды, словно вуаль лицо прекрасной женщины… Грэм… родная, я уже так близко…
Грэм продолжала играть мелодию любви, нежно лаская чувствительное место, и заставляя Анну стонать еще громче.
– Ты моя путеводная звезда, Анна, – выдохнула она, – ты освещаешь мне путь.
Оргазм дразнил Анну, отдаваясь в глубине ее сознания прекрасной мелодией, которую она никак не могла охватить полностью.
– Пожалуйста… Войди в меня, Грэм… прошу. Ты нужна мне.
– Ты слышишь это, любимая? – Грэм ввела в нее сначала один палец, затем другой, пока полностью не заполнила ее и Анна не откинула голову назад в беззвучном наслаждении. Грэм застонала, усиливая давление. – Ты всегда будешь музыкой, Анна. Моей музыкой.
– Ты… О, боже… Я не могу… – Анна подалась навстречу пальцам Грэм, заставляя ее проникать глубже. – Еще… больше… Грэм, я так близко, я…
– Просто слушай, Анна, – просила Грэм, входя в нее вновь и вновь, ее движения – глиссандо, ведущее возлюбленную к наивысшей точке наслаждения. – Просто слушай…
– Я… кончаю, – вскрикнула Анна, прижимаясь лицом к груди Грэм. Она выплеснула песню своей страсти в ночь, и ветер унес ее к звездам. – Я люблю тебя. Люблю тебя всей душой.
Грэм крепко держала Анну, ее губы скользили по губам любимой женщины. – Я люблю тебя. Стоит мне прикоснуться к тебе, как я… – ее голос сорвался, когда Анна поцеловала ее в шею и, расстегнув молнию, проникла рукой в джинсы Грэм.
– Что ты говорила? – Анна обхватила ее ладонью и легонько сжав, вошла внутрь. Она двигалась в ровном ритме, последние ноты оргазма все еще звучали в теле Анны. Грэм была так горяча в ее руках, ее стройная фигура дрожала от напряжения. Обычно Грэм нуждалась в оргазме сразу после того, как приводила Анну на вершину наслаждения. И сейчас не было исключением, она хотела быстрой и сильной разрядки. – Ты все еще слышишь песню ветра?
– Да, – простонала Грэм, накрывая руку Анны своей и направляя ее пальцы вглубь себя. – Анна… Анна…
– Что, любимая?
Грэм приложила ладонь к щеке Анны, когда первая сладостная волна прошла сквозь нее.
– Небо, – выдохнула она, беспомощно содрогаясь в объятиях Анны. – Небо прекрасно, правда?
