с мужем одобрительно кивают.
— И кто? — Фрол подпирает щёку рукой.
— Папа, задержка всего две недели, — разбирает меня смех.
— Буду рад и внуку, и внучке, — оправдывается Фрол перед женой, поджавшей губы.
Марго обнимает его, и родители упираются лоб в лоб.
— И сыну или дочке, — продолжает она Фролу в унисон. — Я — беременна.
— А-ааа! — вскакивает отец и обегает вокруг стола. В последний раз он так орал, когда его команда на международном чемпионате забила решающий гол. — Йо-хоу!
— И тебе всё равно мальчик или девочка? — с сомненьем смотрит на него Марго.
— Да, моя радость! — Фрол падает на стул и пересаживает её к себе на колено. — Девок полон дом, кто-нибудь да принесёт парня старику. Не Маруся, так Мэл…
— У нас тоже для вас есть новость, — поднимается Лука.
— Я так и знал, — утыкается Руслан мне лбом в плечо.
Мэл встаёт рядом с Лукой и смущённо отводит глаза в сторону.
Фрол чешет в затылке:
— Вы это серьёзно?
Лука идёт к Гориным старшим и тащит за собой Мэл.
— Мы решили обручится, — встают они рядом перед Фролом и Марго, — и просим вашего благословения.
— А вы тоже… Это? — Фрол рисует ладонью над животом полукруг.
Марго, закатывая глаза, поднимается с его колен и цедит сквозь зубы:
— Фрол!
— Чего? Я просто спросил! — встаёт он следом за ней и строго глядит на Луку.
— Грешен, целовались, — Лука кладёт руку на грудь. — Но не более того.
— Луканя! Так я ж тебя давно благословил, — выдыхает отец и обнимает его. Манит к себе дочь. — Отличный выбор… Семь лет пролетят, как один день! А там свадьба, кольца…
— Какие семь лет? — растерянно смотрит на него Лука.
— Институт же надо девочке закончить?
Мэл метает в отца испепеляющий взгляд, но ему хоть бы хны.
— Ты же сам говорил, — она выступает вперёд Луки. — Восемнадцать лет стукнет и вперёд.
— Благословляем, — Марго пихает Фрола локтём в бок. — Одно другому не мешает!
— Благословляем, — чинно кивает отец.
— А ты говорила задолбают расспросами, — шепчет мне на ухо Руслан. — Смотри какая движуха пошла.
В этот вечер мы засиживаемся до глубокой ночи. Я не замечаю, как усыпаю у мужа на руках.
— Гости уже разошлись? — сонно смотрю на него, открыв глаза в спальне.
— Да, маленькая, не переживай, — он просовывает мне руку род голову и закидывает мою ногу себе на бедро. — Всё прибрал, всех проводил.
— Я всё проспала?
— У тебя лапки, тебе можно.
— Волчок! Прости.
— Маруся, меньше слов, — прижимается муж ко мне бёдрами.
Я опускаю руку и помогаю соединиться нашим телам. До сих пор таю, как мороженое, в объятьях мужа. Мне всегда его будет мало.
Руслан переворачивается на спину, утягивая мне следом за собой. Я опираюсь руками о постель и любуюсь его красивым, мужественным лицом.
— Я люблю тебя, люблю, люблю, — шепчу, как заклинанье.
— Котёнок, мой любимый, — руки Руслана ласкают мой грудь, живот. — ласковый, пушистый котёнок…
Руслан
Сижу в спальне на кровати, потеряв счёт времени. Темноту за окном разбавляют луны фонарей, высящихся по границе наших с Гориным необъятных территорий. Первый день весны на исходе. Самый волнительный день в моей жизни. Мне казалось, что я уже всё пережил, но нет! На комоде оглушающе тикают часы, и я поглядываю на измученное Марусино личико. В свете ночника оно кажется фарфоровым. Не разбудил бы её этот будильник. Моя девочка устала и спит сном ангела. Тёмные кудри, ещё немного влажные, разметались по подушке. Роды длились сутки, котёнок так надрывно кричал, разрывая моё сердце в клочья. Мои руки до сих пор дрожат, голова кругом — я держу на руках сына! Моя бедная девочка родила мне богатыря. Четыре сто не шутка. Вглядываюсь в круглое, чуть красноватое личико. Хорошенький такой мальчишка. Ладный, крепкий! Глаза у него мои, а волосы Марусины. Акушерка сказала покормить малыша после полуночи, но я боюсь потревожить сон и жены, и сына. Так сладко они спят.
Фрол мчит из аэропорта, всё равно растормошит. Не успел дед к родам. Чемпионат дело такое. Горюшко теперь и так счастливейший из людей.
— Руслан, — голос Маруси заставляет меня подпрыгнуть. Нервы на пределе.
— Да, коть! — губы расплываются в улыбке, когда смотрю на мою девочку. Моё солнышко для меня больше, чем жизнь. Она и есть жизнь. Девять месяцев пролетели в любви и ласке.
— Как он? Так и спит? — протягивает Маруся руки к сыну. Но сесть самой у неё ещё не хватает сил, и она, нахмурив брови, поворачивается набок.
— Давай его развернём и покормим, — кладу я возле Маруси малыша.
— Я не умею, — переходит она на шёпот.
— Можешь не шептать, он пока тебя не слышит, — распаковываю я нашего богатыря из голубой фланельки. Прошёл за два месяца мастер-класс у Маргоши.
— Какой крепыш! — у Маруси слёзы наворачиваются на глаза. — До сих пор не понимаю, как он из меня выбрался. Волчок, так больно было.
Малыш не хочет просыпаться и лежит, раскинув руки со сжатыми кулачками. Пухлые губки чуть причмокивают во сне. Почуял мамку. Маруся возвращается на спину и утирает слёзы тыльной стороной ладони.
— Не плачь, котёнок! Ты у меня умница. Давай помогу, — забираюсь на постель с ногами и расстёгиваю маленькие красные пуговицы на Марусиной ночнушке с затейливым принтом: короны, пироженки и смешные кукольные мордашки. Такая Маруся ещё девчонка. Оголяю одну из её сисечек и разминаю плавными движениями. Выдавливаю капли молозива из нежного соска. Этому учился, конечно, не у Марго. Пересмотрел кучу видео по всяким движухам с новорожденными, понимая, что жена может растеряться. Помогаю Марусе поудобнее расположиться в подушках и кладу сына на её мягкий живот.
— Я напугала тебя, наверное, своими воплями, — Она подносит младенца к груди, и парень не теряется. Наш человек.
— Мне казалось, у нас одна боль на двоих. — Усаживаюсь рядом с моими любимыми и обнимаю Марусю за плечи.
Она поднимает на меня заплаканные глаза, и я готов разреветься. В её глазах мольба. Котёнок
