неё, без чьей-либо помощи, – меня прорвало, я выдала тираду, которая давным-давно крутилась у меня на языке.
– Смысл в том, что мы ВМЕСТЕ. И я не хочу, чтобы ты скрывала от меня что-то важное. Больше не могу терпеть предательства, я устал от вечной лжи, увёрток и недомолвок, – глубоко вздохнул он.
Молчала, не зная, что ему сказать. Чувствовала себя виноватой, но исправить случившееся уже не могла.
– И ты ничего не скажешь мне?
– Нет, – жёстко отрезала, покачав головой. – Я не обязана оправдываться.
– Не обязана, – повторил Виктор, кивнув головой.
Мы стояли возле моего дома и молчали. Мне казалось, что ещё слово, и Виктор меня бросит. Возможно даже будет прав. Переживу ли я ещё одного «предательства» от него? Смогу ли я понимать, что от его решения зависит моя жизнь.
Хватит! Знала же, что это ничем хорошим не окончится.
– Виктор, всё кончено, спасибо за прекрасную неделю, которую мы с тобой провели. Наши отношения не работают, – сквозь зубу процедила я, а затем, сорвавшись с места убежала, как последняя трусиха.
Пора наконец-то вернуться в своё любимое одиночество и больше не думать в сторону отношений.
Только когда переступила порог квартиры, позволила себе разрыдаться. Ещё не хватало Виктору видеть мои слёзы!
Проревела всю ночь в гордом одиночестве. Ещё до прогулки предупредила маму, что не появлюсь дома до завтра и, воспользовавшись этим, она уехала к Борису. Опять. Я осталась наедине со своим кошмаром.
Когда мы «расстались» в первый раз, я очень долго восстанавливалась. Не могла прийти в себя, впадала в бесконтрольные истерики. Не знаю, что было труднее: уход отца или уход Виктора. Я одновременно потеряла двух очень важных и любимых мужчин, без которых моя жизнь на тот момент потеряла всякий смысл. Не могла смириться с тем фактом, что у моего отца есть другая семья, с уже взрослым младшим братом и другой женщиной. Не могла смириться и с тем, что единственный любимый парень теперь целует другую и, возможно, обнимает её ночами. Вдвойне гадко было от того, что считала эту девушку лучшей подругой.
Тогда я сдалась, нашла замену, желая утонуть в ней, чтобы не чувствовать боль, обиду и вселенскую пустоту. Зияющую дыру пыталась закрыть Сергеем, который был полной противоположностью Виктора, но с которым было просто и спокойно. Убедила себя в том, что влюблена. Убедила себя, что больше не люблю Виктора, буквально вычеркнула его из своей жизни. Заставила себя думать о Сергее. Только о Сергее.
Мне было тяжело общаться с Виктором, как с другом, и это было взаимно. Мы вскоре разругались, и до конца обучения для нас обоих лучшим развлечением стали взаимные подколы. Иногда очень пошло, иногда чересчур грубо, но чаще всего слишком грязно и обидно. Мы не могли без колкостей, и только сейчас поняла, что мы, как два мазохиста, получали дикий кайф от столь странной и нелепой близости.
Когда я увидела его четыре года спустя, меня вновь потянуло к нему. Настолько сильно, что не смогла справиться с чёртовым взаимным притяжением. С одной стороны мне казалось, что мы стали другими, но с другой… С другой я понимала, что если или когда мы расстанемся, то могу не справиться с нахлынувшими эмоциями.
И сейчас, когда закрывала глаза, видела его лицо, его улыбку, шоколадные глаза с хитрыми искорками… Тело ещё помнило его поцелуи, его умелые касания, его… Как смешно, что колкости превратились в дикую и грубую страсть, по которой сейчас непонимающее тело дико скучало.
Но теперь это в прошлом. Осталось только оклематься и пойти дальше. Забыть об этой яркой неделе. Забыть о репетициях до отношений. Забыть…
Но это сильнее меня! Я знала, что так и случится! Знала, что расставание будет равнозначно смерти, сломает меня, переломает каждую косточку… Вывернет наизнанку, и я больше никогда не стану прежней.
Знала. И именно поэтому с удовольствием нырнула в этот безумный омут с головой. Потому что Виктор для меня больше, чем любовь. Он подобен наркотику. И это очень плохо.
Темнота полностью накрыла меня. Будь рядом хотя бы мама, она смогла бы меня утешить. Не рискнула открыть вино, что стояло в холодильнике, хотя соблазнительно было напиться и расслабиться. Просто рыдала, даже не пытаясь успокоить бешенный водопад слёз.
И понимала, что отчасти виновата сама! Что мешало мне просто сказать, что Любовь в очередной раз ему изменила? Не хотела лезть в чужие отношения? Да я уже залезла, позволив после первого танца проводить меня до дома! А потом и поцеловать. И, раз так, чем я лучше Любови, которая встряла между нами тогда, на первом курсе?
Истерически расхохоталась.
Нет никакой разницы. Просто две девушки не поделили одного шикарного парня и испортили друг другу жизнь.
К утру кое-как заснула, отвлекшись на какой-то отвратительный и крайне смешной фильм ужасов. Он не пугал, лишь веселил этими резкими звуками, страшными мордами и всякими чудищами. Когда реальность страшнее «ужастиков», на них отвлекаешься, смеясь…
Сквозь сон услышала, как пришла мама, но не стала вставать и расстраивать её своим видом. Пусть хотя бы у неё всё будет хорошо.
Виктор
Ну, и сука! Какая же тварь!
Как я вообще мог встречаться столько лет с этой простигосподи и не замечать её подлой натуры? Как можно вести себя так, словно я – её собственность? Зачем устраивать показательные истерики и ссорить людей, у которых только начались отношения?
Да не собирался я расставаться с Надей! У меня было желание побыть в одиночестве и успокоиться. Какая разница от кого я узнал, что Люба мне изменила?
Психанул, уехал домой, борясь с желанием перевернуть всё в своей квартире верх дном. Еле сдерживался, чтобы не наворотить ещё больших бед, поэтому ушёл в комнату, где стояла боксёрская груша.
С ненавистью бросил взгляд на беговую дорожку, которую Люба уговорила меня купить. Буду заниматься, говорила она. На деле один раз побегала и всё, забила на свой несчастный тренажёр.
С ненавистью ударил по груше, забив на меры предосторожности и хоть на какую-либо защиты. Даже боксёрские перчатки не надел, лупил, что есть силы и мочи. Удар за ударом мне становилось больнее и легче. Успокоился я только тогда, когда в кровь раскрошил костяшки пальцев правой руки.
Достал аптечку, обработал и забинтовал.
Какой же лютый пиздец.
Итак, что мы имеем?
Неугомонную бывшую, которая никак не может оставить меня в покое. Бывшую,
